военно-воздушных сил по-прежнему был Лондонский порт — вся эта колоссальная цепь доков с огромным количеством судов и крупнейший город мира; чтобы попасть в него, не требовалось особой точности.
На протяжении этих недель напряженной борьбы и беспрерывных тревог лорд Бивербрук превосходно выполнял работу. Нужно было любой ценой пополнить эскадрильи истребителей надежными машинами. Сейчас было не время для бюрократизма и волокиты, хотя и то и другое встречалось в нашей хорошо налаженной, гладко работающей системе. В такой обстановке все замечательные качества лорда Бивербрука оказались очень ценными. Его жизнерадостность и энергия оказывали ободряющее действие на других. Я был рад иметь возможность иногда опереться на него. Он не подвел меня. Настал его час. Его энергия и дарования в сочетании с изобретательностью и умением убеждать давали возможность устранять множество препятствий. Все, что шло по каналам снабжения, направлялось вперед в бой. Новые или отремонтированные самолеты в невиданном ранее количестве поступали в эскадрильи, которые с восторгом принимали их. Во всех областях обслуживания и ремонта работы велись очень интенсивно. Я так высоко ценил заслуги Бивербрука, что 2 августа с одобрения короля предложил ему стать членом военного кабинета.
Другим министром, с которым я сотрудничал в то время, был министр труда и национальной повинности Эрнест Бевин, который должен был распоряжаться всей рабочей силой страны и воодушевлять ее. Все рабочие на военных заводах были готовы беспрекословно выполнять его указания. В октябре он также стал членом военного кабинета.
20 августа я мог доложить парламенту:
«Враг располагает, конечно, гораздо более многочисленными силами, чем мы. Однако выпуск нашей новой продукции уже значительно превышает его выпуск, а американская продукция лишь начинает поступать. Численность нашей бомбардировочной и истребительной авиации сейчас, после всех этих боев, больше, чем когда бы то ни было ранее. Мы считаем, что сможем продолжать воздушную войну до бесконечности и до тех пор, пока того пожелает противник; а чем дольше будет затягиваться эта борьба, тем быстрее мы будем приближаться сперва к равенству сил, а затем к превосходству в воздухе, от которого в значительной степени зависит исход войны».
Вплоть до конца августа Геринг не считал ход войны в воздухе неблагоприятным. Вместе со своим окружением он полагал, что английскому наземному оборудованию, авиационной промышленности и боевой мощи английской авиации уже нанесен очень серьезный ущерб. Немцы считали, что после 8 августа мы потеряли 1115 самолетов, а они — 467. Но, естественно, каждая сторона оценивает положение оптимистически, и руководящие круги заинтересованы в этом.
В сентябре наступил период хорошей погоды, и германская авиация надеялась достигнуть решающих результатов. Наши аэродромы вокруг Лондона подверглись ожесточенным налетам. В ночь на 6 сентября 68 самолетов совершили налет на Лондон, а 7-го был произведен первый массированный налет, в котором участвовало около 300 самолетов. В этот день и в последующие дни, в течение которых количество наших зенитных орудий было удвоено, над столицей беспрерывно шли ожесточенные воздушные бои; германская авиация все еще чувствовала себя уверенно, ибо немцы переоценивали наши потери.
Однако сейчас нам известно, что в штабе германского, военно-морского флота, беспокоясь о собственных интересах и собственной ответственности, записали 10 сентября в своем боевом журнале:
«Нет никаких признаков разгрома вражеской авиации над Южной Англией и в районе Ла-Манша, а это крайне важно для дальнейшей оценки положения. Предварительные налеты германской авиации привели к значительному ослаблению истребительной авиации противника, и, таким образом, можно считать, что немецкие истребители обладают значительным превосходством над территорией Англии. Однако… мы еще не обеспечили таких оперативных условий, какие, как военно- морской штаб указывал верховному командованию, совершенно необходимы для успеха всего предприятия, а именно — установления бесспорного превосходства в воздухе в районе Ла-Манша».
Поскольку к этому времени Геринг убедил Гитлера в том, что массированные налеты на Лондон сыграют решающую роль, штаб флота не отважился обращаться к верховному командованию; однако его тревога не ослабевала, и 12 сентября он пришел к такому мрачному выводу:
«Война в воздухе ведется как „абсолютная воздушная война“ без учета нынешних требований морской войны и вне рамок операции „Морской лев“. В ее нынешней форме воздушная война не может помочь подготовке к операции „Морской лев“, которая сосредоточена главным образом в руках военно-морского флота. В частности, не видно каких-либо попыток со стороны германской авиации атаковать английские корабли, которые имеют сейчас возможность почти беспрепятственно действовать в Ла-Манше, а это будет исключительно опасно для переброски войск.
Дело заключается в том, что до настоящего времени интенсивная воздушная война не способствовала подготовке к десантной операции; поэтому по оперативным причинам пока еще нельзя думать об осуществлении высадки».
Выступая по радио 11 сентября, я заявил:
«В тех случаях, когда позволяет погода, германские бомбардировщики в сопровождении истребителей, часто в количестве 300 — 400 самолетов одновременно, волнами налетают на наш остров, особенно на Кентский мыс, в надежде атаковать в дневное время военные и другие объекты. Однако их встречают наши истребители, которые почти всегда разбивают их. Они несут потери в соотношении 3: 1 в самолетах и 6:1 в живой силе.
Попытка немцев обеспечить превосходство в воздухе над Англией в дневное время составляет, безусловно, суть всей войны. Пока они потерпели полную неудачу. Она обошлась им очень дорого, а мы чувствуем себя сильнее и фактически намного сильнее, чем в июле, когда начались ожесточенные бои. Не приходится сомневаться в том, что герр Гитлер очень расточительно расходует свои истребители, и что, если он будет продолжать в том же духе еще в течение нескольких недель, он истощит и измотает эту важнейшую часть своей авиации. Это обеспечит нам большое преимущество.
С другой стороны, его попытка вторгнуться в нашу страну, не обеспечив господства в воздухе, была бы очень рискованным предприятием. Тем не менее вся проводимая им в широком масштабе подготовка к вторжению неуклонно продолжается. Несколько сот самоходных барж движется вдоль берегов Европы из германских и голландских портов к портам Северной Франции, от Дюнкерка до Бреста и за Брестом — во французские порты в Бискайском заливе.
Кроме того, торговые караваны, насчитывающие десятки судов, движутся, укрываясь то в одном, то в другом порту, через Дуврский пролив в Ла-Манш под защитой новых батарей, которые немцы установили на побережье Франции. В настоящее время значительное количество судов сосредоточено в немецких, голландских, бельгийских и французских портах на всем протяжении от Гамбурга до Бреста. И наконец, проводится некоторая подготовка к переброске на судах войск вторжения из норвежских портов.
Большое количество немецких войск ожидают приказа погрузиться на суда и отправиться в опасное и ненадежное путешествие через море. Мы не можем сказать, когда они попытаются высадиться; мы не имеем даже уверенности в том, предпримут ли они вообще такую попытку; однако не следует закрывать глаза на тот факт, что с присущей немцам основательностью и методичностью ведется подготовка к решительному всестороннему вторжению на наш остров и что оно может быть предпринято сейчас в Англии, Шотландии, Ирландии или сразу во всех трех местах.
Если попытка этого вторжения вообще будет предпринята, то вряд ли она будет долго откладываться. Погода может испортиться в любое время. Кроме того, противнику трудно до бесконечности держать все эти скопления судов в ожидании, в то время как они каждую ночь подвергаются налетам наших бомбардировщиков и очень часто обстреливаются нашими военными кораблями, которые подстерегают их со стороны моря.
Соответственно с этим мы должны считать следующую неделю исключительно важным периодом в нашей истории. Его можно сравнить с теми днями, когда испанская Армада приближалась к Ла-Маншу, или же с тем временем, когда Нельсон стоял между нами и великой армией Наполеона в Булони. Мы читали об этом в исторических книгах; однако масштабы нынешних событий значительно шире, и они будут иметь гораздо более важные последствия для жизни и судеб всего мира и его цивилизации, чем те
