В боях, происходивших с 24 августа по 6 сентября, дело обернулось плохо для нашей истребительной авиации. В те критические дни немцы постоянно бросали крупные силы против аэродромов в Южной и Юго-Восточной Англии. Они задались целью расстроить дневную оборону нашей столицы силами истребителей. Немцы торопились обрушиться на Лондон. А для нас гораздо важнее было обеспечить функционирование аэродромов и действовавших с них эскадрилий, чем защитить Лондон от ужасных бомбардировок. Это была решающая фаза в борьбе не на жизнь, а на смерть между английской и германской авиацией. Мы всегда рассматривали эту борьбу не с точки зрения защиты Лондона или какого- либо другого пункта, а лишь с точки зрения победы в воздухе.
В штабе истребительной авиации в Станморе и особенно в штабе 11-й авиагруппы истребителей в Аксбридже испытывали большую тревогу. Пяти передовым аэродромам этой авиагруппы и шести секторным станциям был нанесен большой ущерб. Я посетил некоторые из этих станций, в частности Мэнстон (28 августа) и Биггин Хилл, находившийся совсем близко от моего дома. Они были сильно разрушены, их взлетные дорожки покрыты воронками. Поэтому командование истребительной авиации испытало большое облегчение, когда почувствовало 7 сентября, что немцы обернулись против Лондона, и сделало отсюда вывод, что противник изменил свой план. Герингу, несомненно, следовало бы продолжать налеты на аэродромы, от организации и взаимодействия которых зависела в то время вся боевая мощь нашей авиации. Отойдя от классических принципов войны, равно как и от общепринятых требований гуманности, он совершил серьезную ошибку.
В тот же период (с 24 августа по 6 сентября) наша истребительная авиация в целом была серьезно ослаблена. За две недели она потеряла 103 летчика убитыми и 128 тяжело раненными, а 466 самолетов «спитфайр» и «харрикейн» были уничтожены или серьезно повреждены. Из общего числа летчиков, составлявшего около 1000 человек, мы потеряли почти четвертую часть. Их можно было заменить лишь 260 новыми пылкими, но неопытными летчиками, взятыми из учебных частей во многих случаях до окончания курса обучения.
Ночные налеты на Лондон в течение десяти дней после 7 сентября были направлены против лондонских доков и железнодорожных центров; во время этих налетов было убито и ранено много гражданского населения, но фактически эти налеты дали нам передышку, в которой мы крайне нуждались.
В тот период мне обычно удавалось дважды в неделю во второй половине дня ездить в подвергавшиеся налетам районы в Кенте и Сассексе, чтобы самому видеть, что там происходит.
15 сентября следует считать кульминационным моментом. В этот день германские военно-воздушные силы после двух ожесточенных налетов, проведенных 14 сентября, совершили крупнейший массированный дневной налет на Лондон.
Это была одна из решающих битв всей войны, и, подобно битве при Ватерлоо, она произошла в воскресенье. Я находился в Чекерсе. Уже несколько раз я посещал штаб 11-й истребительной авиагруппы, чтобы понаблюдать, как ведется воздушный бой, однако тогда ничего особенно не происходило. Но в тот день погода, казалось, благоприятствовала противнику, и я отправился на машине в Аксбридж и прибыл в штаб авиагруппы. В 11-ю авиагруппу входило не менее 25 эскадрилий, прикрывавших всю территорию Эссекса, Кента, Сассекса и Гемпшира, а также все подступы от них к Лондону. В течение шести месяцев этой авиагруппой, от которой в значительной степени зависела наша судьба, командовал вице-маршал авиации Парк.
С начала событий в Дюнкерке он осуществлял руководство всеми дневными операциями на юге Англии, и вся его организация и аппарат были доведены до высшей степени совершенства. Нас с женой проводили в оперативный центр, расположенный в бомбоубежище на глубине 50 футов под землей. Вся мощь самолетов «харрикейн» и «спитфайр» была бы бесполезной, если бы не эта система подземных командных центров и телефонных сетей, которая была разработана и создана до войны министерством авиации по совету и настояниям Даудинга. Все, кто принимал в этом участие, заслуживают большой похвалы.
Это было тщетное, но существенное самообольщение. 13 февраля 1942 года адмирал Редер в последний раз беседовал с Гитлером об операции «Морской лев» и убедил его дать согласие на прекращение какой- либо подготовки в этом направлении. Так погибла операция «Морской лев», и датой ее кончины можно считать 15 сентября.
Германский военно-морской штаб приветствовал все отсрочки; фактически он был их инициатором. Руководители армии не жаловались. 17 сентября я заявил в парламенте:
Беспристрастный наблюдатель, помощник начальника американского управления военного планирования, глава американской военной миссии бригадный генерал Стронг, который был послан в Лондон для наблюдения за результатами налетов немецкой авиации, вернулся в Нью-Йорк 19 сентября и сообщил, что немецкая авиация «не нанесла серьезного ущерба мощи английской авиации, что военный урон от воздушных бомбардировок сравнительно невелик и что оценка англичанами потерь немецких самолетов „носит умеренный характер“.
Однако еще предстояло довести до конца битву за Лондон. Хотя вторжение было отменено, все же Геринг лишь 27 сентября отказался от надежды добиться победы своим методом ведения войны. Несмотря на то что в течение октября Лондон получал сполна всю причитавшуюся ему долю, усилия немцев дробились на частые дневные и ночные налеты, предпринимавшиеся в небольших масштабах и во многих местах. Сосредоточение сил уступило место их распылению; началась битва на истощение. Но о чьем же истощении шла речь?
Хотя полученные после войны данные показали, что потери противника в этот день составили всего 56 самолетов, 15 сентября явилось переломным моментом в битве за Англию. Той же ночью наша бомбардировочная авиация совершила массированный налет на суда в портах между Булонью и Антверпеном. Особенно тяжелый ущерб был нанесен противнику в Антверпене. Как мы теперь знаем, 17 сентября фюрер решил отложить на неопределенный срок операцию «Морской лев». Лишь 12 октября вторжение было официально отложено до следующей весны. В июле 1941 года оно снова было отложено Гитлером до весны 1942 года — «когда будет завершена русская кампания».
В настоящее время в свете тех данных, которые нам теперь известны, мы можем вполне хладнокровно изучить фактические потери английских и германских военно-воздушных сил в ходе битвы, которая может быть названа одной из решающих мировых битв. Нижеприводимая таблица наглядно отражает наши надежды, опасения и реальное положение дел.
Несомненно, мы всегда проявляли чрезмерный оптимизм при подсчете добытых нами неприятельских скальпов. В конечном счете оказалось, что мы сбивали по два германских самолета на каждый потерянный нами самолет, а не три, как мы считали и заявляли. Но и этого было достаточно.
Английские военно-воздушные силы не только не были уничтожены, но одержали решительную победу. Было обеспечено непрерывное пополнение свежими кадрами летчиков. Авиационные заводы, от которых зависело не только удовлетворение наших непосредственных нужд, но и наша способность вести длительную войну, сильно пострадали, но не были парализованы. Рабочие — квалифицированные и неквалифицированные, мужчины и женщины — стояли у своих станков и работали в цехах под обстрелом, как если бы эти цеха были батареями в бою, — а так оно в действительности и было.
В министерстве снабжения Герберт Моррисон всех подстегивал в своей обширной области. «Действуйте», — заклинал он. И они действовали.
Искусную и неизменную поддержку в воздушных боях оказывали зенитчики под командованием генерала Пайла. Свою основную роль они сыграли позже.
Корпус наблюдателей, преданных и неутомимых, всегда был начеку. Тщательно разработанная организация истребительной авиации, без которой все могло бы оказаться напрасным, выдержала месяцы сильнейшего напряжения. Каждый сыграл свою роль.
В разгар событий наши стойкие и доблестные летчики-
