позднее.
Операция «Хэтс» была проведена успешно и без потерь между 30 августа и 5 сентября. Адмирал Кэннингхэм вышел из Александрии 30 августа, вечером 31-го его самолеты сообщили о приближении вражеского соединения в составе двух линкоров и семи крейсеров. Появилась надежда на то, что завяжется бой; но итальянцы, очевидно, избегали неприятностей, и ничего не произошло.
Вечером следующего дня наши самолеты снова обнаружили противника, который теперь отходил к Таранто. С этого момента корабли адмирала Кэннингхэма двигались совершенно свободно к востоку и югу от Мальты, и вражеская авиация не особенно им досаждала. Караван благополучно достиг Мальты; только один корабль получил повреждение во время воздушного налета. Тем временем подкрепления, включавшие «Вэлиант» (корабль того же класса «Бархэм» еще не был реконструирован), авианосец «Илластриес» и два крейсера ПВО, в сопровождении «соединения Эйч» адмирала Сомервелла приближались со стороны Гибралтара. «Вэлиант» и крейсера беспрепятственно выгрузили крайне необходимые орудия и боеприпасы на Мальте и 3 сентября присоединились к силам адмирала Кэннингхэма, двинувшимся на восток. На обратном пути в Александрию эскадра обстреляла острова Родос и Скарпанто и без труда отразила атаку торпедных катеров противника. Отряд адмирала Сомервелла вернулся в Гибралтар без всяких помех.
Все это убедило меня в том, что риск переброски танковой бригады через Мальтийский пролив был бы целесообразным. В конце ноября адмирал Сомервелл с «соединением Эйч» успешно провел караван с запада к Мальте и по пути вступил в короткий бой близ Сардинии с той частью итальянского флота, которая избежала повреждений в бою у Таранто.
Удивительно, что английское правительство и его советники-специалисты до войны не представляли себе отчетливо, как ужасно могут отразиться действия авиации на нашем господствующем положении в Средиземном море. Так или иначе, мы настолько отстали от Германии в области военно-воздушных сил, что оборона Англии поглощала большую часть наших самолетов, которые и без того уступали противнику по численности. До тех пор пока битва за Англию не была определенно выиграна, всякая отправка самолетов в район Средиземного моря и в Египет была актом, налагавшим огромную ответственность. Даже зимой, когда в дневное время над своей территорией мы господствовали в воздухе, опасно было в условиях яростных вражеских налетов посылать истребители на Мальту или в Египет. Мучительно было также отнимать у английских городов, подвергавшихся бомбардировке, у важнейших портов и военных заводов зенитные орудия и снаряды, остро необходимые для их защиты, и посылать их вокруг мыса Доброй Надежды в Египет или с огромным риском прямо на Мальту.
Несмотря на потери и неудачи, настойчиво продолжалось укрепление противовоздушной обороны Мальты. В задачи эскадры адмирала Сомервелла в Гибралтаре входило сопровождение авианосцев с истребителями до такого пункта, от которого самолеты могли долетать до Мальты. Первая такая попытка была предпринята в начале августа, когда двенадцать самолетов «харрикейн» были переброшены на остров с авианосца «Аргус». До их прибытия противовоздушные силы Мальты состояли из трех самолетов «гладиатор», которые на месте получили ласковые прозвища «Вера», «Надежда» и «Милосердие». Вторую попытку мы предприняли в ноябре; но произошла трагедия. У девяти из четырнадцати самолетов, поднявшихся в воздух с «Аргуса» в четырехстах милях к западу от острова, в пути в результате перемены ветра кончилось горючее, и они погибли в море вместе с доблестными летчиками.
Возникла также необходимость найти такой путь посылки самолетов на Средний Восток, который позволил бы избежать опасностей средиземноморского маршрута и огромной задержки, связанной с путем вокруг мыса Доброй Надежды. Переброска их по суше из Западной Африки позволила бы сэкономить много драгоценных дней и некоторое количество судов. Самолеты надо было либо перегонять своим ходом на берег с авианосца, либо разбирать и упаковывать для транспортировки и затем собирать в каком-нибудь порту для дальнейшего перелета. Выбирать надо было между Лагосом и Такоради.
После тщательного рассмотрения выбор пал на Такоради, и уже 21 августа 1940 года туда прибыла оперативная группа. Путь лежал через Кано в Хартум и затем в Каир — в общей сложности 3700 миль. В Такоради надо было построить довольно обширные мастерские и жилые помещения, а вдоль всего пути — различные стоянки и заправочные станции. 5 сентября морским путем была доставлена дюжина самолетов «харрикейн» и «бленхейм» в разобранном виде, а на следующий день 30 «харрикейнов» приземлились с авианосца «Аргус». Первая партия самолетов вылетела из Такоради 20 сентября и прибыла в Хартум четыре дня спустя. К концу года, таким образом, постепенно было доставлено в Египет 107 самолетов.
К концу 1940 года английский флот вновь более прочно утвердился в Средиземном море. Оборона Мальты была значительно укреплена благодаря действиям адмирала Сомервелла, доставившего зенитные орудия и другое снаряжение. Наступательная тактика адмирала Кэннингхэма в восточной части Средиземного моря также дала блестящие результаты. Повсюду, несмотря на мощь итальянской авиации, мы удерживали инициативу, и Мальта оставалась на первом плане событий как передовая база для наступательных действий против коммуникаций, связывавших итальянцев с их войсками в Африке.
Глава восьмая
Сентябрьские затруднения
Сентябрь, так же как и июнь, был месяцем крайнего напряжения для тех, кто нес ответственность за военные усилия Англии. Воздушная битва, о которой уже упоминалось и от которой все зависело, протекала с величайшей ожесточенностью и неуклонно приближалась к кульминационному моменту.
Теперь, оглядываясь назад, можно сказать, что победа английских военно-воздушных сил 15 сентября ознаменовала собой решающий поворот. Но в то время это было неясно, и мы не могли предугадать, не предстоят ли еще более ожесточенные налеты и сколько времени они будут продолжаться.
Из моих бесед с маршалом авиации Даудингом, который обычно приезжал на машине в конце недели из Аксбриджа в Чекере, я понял, что командование истребительной авиации испытывает крайнее напряжение. Еженедельные данные, которые я просматривал, свидетельствовали о том, что мы располагаем достаточной численностью, при условии, что налеты противника не усилятся.
Но в сводках не было отражено напряжение всех физических и духовных сил летчиков. При всей их бесконечной преданности долгу в условиях, когда им зачастую приходилось сталкиваться с противником, превосходящим их по численности в пять-шесть раз, при всем сознании превосходства, которое порождалось их непрерывными успехами и тяжелыми потерями противника, все же существовали пределы выносливости человека.
Тем временем множились признаки надвигающегося германского вторжения. Наши аэрофотосъемки показывали, что в голландских, бельгийских и французских портах и устьях рек сосредоточено свыше трех тысяч самоходных барж. Мы не могли точно определить, какие резервы более крупных кораблей сосредоточены в устье Рейна или в Балтийском море, из которого все еще был открыт путь через Кильский канал.
Рассматривая проблему вторжения, я выдвигал доводы, на которых зиждилась моя уверенность, что мы разобьем врага, если он придет, и, следовательно, что он не придет; я продолжал пристально следить за событиями. В то же время невозможно было, не испытывая чувства страха, наблюдать, опираясь на данные аэрофотосъемки и донесения агентов, как с каждой неделей усиливаются приготовления. Это чувство подкрадывается незаметно. Грозный противник не придет, если не будет твердо уверен в победе и не подготовит планы с немецкой тщательностью. Но не может ли произойти какая-либо неожиданность? Не пустит ли он в ход десантные баржи для танков или какое-либо удачное импровизированное средство вместо этого? Какие еще возможны сюрпризы? Вся наша ночная бомбардировка была сосредоточена на портах, откуда могло начаться вторжение и где каждую ночь, как видно, немцы репетировали погрузку и разгрузку барж и других судов. Результаты проводившихся нами бомбардировок скоплений барж в бухтах или у причалов, судя по данным аэрофотосъемки, неоднократно разочаровывали меня.
Начальники штабов в целом придерживались мнения, что вторжение неизбежно, тогда как я относился к этому скептически и выражал противоположную точку зрения. Тем не менее невозможно было подавить то внутреннее волнение, которое порождается длительным балансированием над бездной. Конечно, нам приходилось напрягать каждый нерв, чтобы быть наготове. Не была упущена из виду ни одна мера, которая могла быть принята благодаря стараниям и изобретательности наших командиров, бдительности наших грозных армий и стойкости и бесстрашию всего нашего народа.
Все наше военное производство и его первоочередные задачи надо было теперь пересмотреть в свете
