— Нет, нет, я больше не стану! — горячо воскликнул Санька. — Я боюсь… Сорваться можно… Кондуктор увидит…
— Ай-ай, Санька, какой ты трусишка! Никогда кондуктор не увидит, потому что площадка открытая. Он себе проходит и не глядит по сторонам. Вот если бы вагон был с закрытой площадкой, тогда другое дело: тогда они двери открывают и осматривают лестнички… Ну, зайдем в вагон: теперь и соснуть нам можно будет.
И в вагоне Левушка немало слов потратил, а Санька все не мог успокоиться. Каждый раз, когда кто- нибудь открывал дверь, Рыжик вздрагивал всем телом, полагая, что это идет кондуктор.
Только перед рассветом усталость поборола страх, и Санька уснул, сидя в своему уголке.
На рассвете его разбудил Стрела.
— Вставай, Санька, мы не туда заехали, — услыхал Рыжик голос приятеля и открыл глаза.
Было совсем светло. Поезд мчался по зеленой степи. На далеком краю равнины солнце, точно раскаленный шар, катилось по земле, едва касаясь упавшего над ним и окрашенного ярким пламенем горизонта. В открытое окно вагона врывался запах травы ромашки и чувствовалась утренняя влага.
— Да, брат, заехали мы черт знает куда! — вторично проговорил Левушка, когда Рыжик, окончательно проснувшись, уставился на него своими большими карими глазами.
— Как — заехали? — каким-то испуганным голосом спросил Рыжик.
— А вот так: нам надо было в Казатине подождать одесского поезда, а мы, не спросясь никого, сели на этот поезд…
— А этот куда идет?
— В Брест-Литовск, вон куда идет! Сейчас я с одним пассажиром разговорился, он мне все растолковал… А я уж заодно наврал да всплакнул малость. Ну, пассажир, попятно, размягчился и вот что отвалил… Гляди, брат. — Левушка разжал правую руку. На ладони у него лежала помятая рублевка. — Теперь у нас один рубль и двадцать две копейки! — воскликнул Левушка.
Он, по-видимому, не очень был огорчен тем, что попал не в тот поезд.
— Как мы теперь Полфунта найдем? — чуть не плача, спросил Рыжик.
— Как мы его найдем? Очень просто, — ничуть не задумываясь, ответил Левушка. — Мы, оказывается, едем теперь в Брест-Литовск, и отлично. Я хорошо ту местность знаю. Из Бреста куда захочешь попасть можно. Захотим — в Петербург махнем, захотим — в Варшаву укатим… Не все ли нам равно?..
— Билеты приготовьте, господа, билеты! — вдруг раздался чей-то зычный голос.
Рыжика словно кто по затылку ударил: он весь как-то съежился, а на широком, обсыпанном веснушками лице его появилось выражение тупого, бессмысленного страха. Даже Левушка и тот побледнел. И не успели наши «зайцы» опомниться, как к ним уже подходил контролер в сопровождении двух кондукторов, обера и его помощника.
— Ваши билеты? — отрывисто проговорил контролер, протягивая к Саньке руку, в которой блестели никелированные клещики.
— Ваше превосходительство!.. — вдруг завопил Левушка и скорчил при этом такую плачущую рожу, что Рыжик, несмотря на всю серьезность положения, едва удерживался от смеха.
— Выкиньте их на первом полустанке, — процедил сквозь зубы контролер и отошел к другой скамейке.
— Слушаю-с! — отчеканил младший кондуктор, глядя в контролерскую спину.
Потом он обернулся к «зайцам» и молча, но выразительно погрозил им кулаком.
VII
Третий спутник
Прошел месяц. Левушка с Рыжиком за это время окончательно сблизились. Благодаря железным дорогам мальчуганы успели в короткий срок изъездить порядочное расстояние и побывать во многих городах. Ездили они главным образом ночью, а днем отдыхали или занимались «благородным» нищенством, как выражался Стрела.
В продолжение лета они, наверно, сумели бы объехать всю Россию, если бы одно обстоятельство не положило конец их путешествию по железным дорогам. Случилось так, что в семи верстах от Вильно, перед станцией Вилейки, Рыжик был пойман на месте преступления, когда он висел, прижавшись к стене вагона. Кондуктор, поймавший его, до того испугался, увидав, какой опасности подвергался смелый «заяц», что принялся тузить Саньку изо всей силы. Попало тогда Рыжику как следует, и он дал слово больше по железным дорогам не ездить. Левушка пробовал уговорить приятеля переменить свое решение, даже пригрозил в противном случае бросить его, но ничто не помогало. Санька настоял на своем, и приятели пустились в путь пешком.
Вчера на рассвете они вышли из Вильно и по широкой шоссейной дороге отправились в город Ковно. У Левушки после печальной истории с Рыжиком народился новый план. Он задумал совсем иным путем попасть в Петербург. План нового путешествия заключался в следующем. Из Вильно они дойдут через Ковно, Юрбург и Либаву в Ригу, а из Риги на каком-нибудь судне приедут в Петербург и там уже найдут Полфунта. Рыжик, не знавший дороги, конечно, согласился пойти по намеченному маршруту, тем более что Стрела относительно нового пути наговорил много хорошего. Кроме того, Левушка, по-видимому, прекрасно знал ту местность. В разговоре с Рыжиком он так и сыпал названиями городов, рек, местечек и сёл. Как только они попали в Вильно, Санька стал замечать, что его приятель сразу как-то оживился и почувствовал себя как дома. Но этого мало: оказалось, что Левушка отлично владел всеми местными наречиями. Санька лично был свидетелем тому, как Стрела свободно разговаривал с литовцами по-литовски, с поляками — по- польски, с жмудяками — по-жмудски.
Последнее обстоятельство привело Рыжика в неописуемый восторг, и он пристал к Левушке, чтобы тот сказал ему, откуда он знает столько наречий и почему он вообще так хорошо знаком с этой местностью. Долго уклонялся Стрела от прямых ответов, но наконец не выдержал.
— Хорошо, я расскажу тебе все, — торжественно воскликнул Левушка, — но ты дай клятву мне, что тайна эта умрет с тобою!
Санька скорчил серьезную рожу и трижды поклялся в том, что никому полсловечка не скажет. Беседа эта происходила ранним июньским утром, за завтраком. Юные скитальцы сидели в тени придорожного гиганта-тополя, в десяти верстах от Вильно, откуда они вышли, когда еще только-только светало.
— Хорошо, я верю тебе, Красный Волк!.. — заговорил Левушка. — Теперь слушай! — Он вдруг поднялся с места, подозрительно оглянулся во все стороны, потом опять опустился на траву рядом с Рыжиком и таинственно, полушепотом, начал: — Я убежал из Юрбурга… Вся эта местность хорошо мне знакома, потому что покойный мой папаша часто переезжал из Вильно в Ковно, из Ковно в Юрбург, а из Юрбурга в Поланген. А теперь наши живут в имении около Полангена… Мой отчим — управляющий в том имении… Понимаешь, мне теперь страсть как надо быть осторожным… Меня многие здесь знают… Но меня недаром Стрелой называют! — вдруг воскликнул Левушка и поднял высоко над головой сжатый кулак. — Я мимо пройду, но меня не поймают…
— А у тебя никого из родных нет? — спросил Рыжик.
В его голосе послышалась нотка участия.
— Есть сестренка, братишка есть… Только маленькие они, никуда не годятся…
— А тебе домой не хочется? — продолжал допытываться Рыжик.
Левушка не сразу ответил. Он опустил белокурую голову, устремил неподвижный взор на свои босые ноги, а пальцами рук машинально рвал траву.
— В Америку я хочу, вот что… — после долгой паузы пробормотал Стрела и неожиданно как-то сорвался с места. — Чего мы тут расселись? Пойдем! — сердито проговорил он и тронулся в путь.
Санька молча последовал за ним. Ему до боли стало жаль товарища: хотя тот и прятал от него лицо свое, но Рыжик увидал, как две слезинки упали с длинных темных ресниц Левушки. И у Саньки сердце
