повела, в громадный казан посадила и огонь под казаном развела. Потом из крутого кипятка мальчонку в кадку с холодной водой окунула. Вышел парнишка оттуда в сто раз красивей, чем был. Девушка его спрашивает:
— Говори, паренек, чему обучился?
— А вот чему: перевернусь разок через голову, оборочусь конской подковою!
Опять схватила девушка мальчика, опять в казан с кипящей водой бросила. А потом, как и в первый раз, в кадку с холодной водой окунула. Выскочил паренек из воды, еще краше стал.
— Ну а теперь чему научился?
— А теперь вот чему научился: перевернусь разок через голову, оборочусь гвоздиком, чтоб подкову подбить!
Тогда девушка в третий раз мальчонку в казан бросила и потом опять в холодную воду окунула. Выскочил мальчик из воды красавцем писаным.
— Ну-ка, говори, паренек, чему теперь выучился?
— Вот чему я выучился: через голову разок кувыркнусь — белым голубем оборочусь!
— Ну так вот, паренек, завтра твоей службе конец. Слушай же меня внимательно. Завтра вернется домой мой отец, станет тебя спрашивать, чему научился, мол. А ты ему скажи: я многому научился. Вот через голову перекувыркнусь — и подковою обернусь. Другой раз перекувыркнусь — гвоздиком стану, чтоб подкову ту подковать. А еще раз перекувыркнусь — в бела голубя превращусь. Он-то спросит тебя, чему еще научился, но ты знай помалкивай. И еще другое тебе скажу. Завтра воскресенье будет, и придет за тобой отец твой. А мой отец, по обычаю своему, сделает так: рассыплет он гречку по двору, и слетится во двор голубей белых видимо-невидимо, поболе тыщи. И ты среди них будешь. Тогда мой отец скажет твоему: «За сыном пришел, говоришь? Ну что ж, отыщи среди голубей этих своего сына. До трех раз отыщешь — домой забирай. Но если и на третий раз ошибешься, все они так и останутся белыми голубями». Но тебя я научу, как быть, и отцу твоему все объясню, только ты у самых ног его скакать норови. Тогда он узнает тебя, и ты вернешься домой. Эти-то голуби оттого и остались все голубями, что родители не признали их.
Поблагодарил мальчик добрую девушку.
На другой день Ох Хохо домой пожаловал. Стал он мальчика выспрашивать, но он в точности так отвечал, как дочь Ох Хохо наказывала. Вот понесла девушка обед в дом, а на пороге отец мальчика стоит, спрашивает, где сынок его. Девушка громко ему отвечает:
— Теперь его нет здесь, но вот-вот придет.
А сама тихонько шепнула бедняку, на какого голубя указать, чтобы сына вызволить.
Ну, отобедали, вышел Ох Хохо во двор, спрашивает:
— За чем пожаловал, почтенный?
— Я за сыном моим пришел.
Метнулся Ох Хохо в дом, вынес миску с гречкою. Высыпал гречку на землю, свистнул громко, и в один миг со всех сторон во двор голуби слетелись — шагу негде ступить. И все одинаковы, все белы! Да только отец мальчика знал уже, на которого указать, чтобы сына угадать. Показал он, как надо: вот, мол, сын мой!
— Ну, твое счастье, что угадал, — говорит Ох Хохо, — не то остался бы он у меня навсегда. Что ж, твоя взяла. Сейчас перевернется он через голову и станет опять мальчиком, краше чем был.
Так и случилось. Обрадовался сыну отец, и отправились они вместе домой. Но по дороге отец призадумался, затужил. Господи, господи, худо бедняку: ну чем он сыночка родимого накормит? Нет в доме и крошки завалящей.
Да только сын угадал его мысли. Спрашивает отца:
— Что закручинились, батюшка?
— Да вот беда какая, сынок, нечем мне тебя и попотчевать.
— Об этом не печальтесь, — отвечает ему сын. — Я сейчас через голову перекинусь и обернусь красавицей собакой — легавой золотой масти. Ошейник на мне будет из золота, застежки на ошейнике брильянтовые, вместо поводка — золотая цепочка. А вы идите себе и меня ведите. Вскоре мы повстречаемся с каретой. И будут в той карете сидеть четыре барина. Они вас спросят: куда, мол, путь держите? А вы скажите, что на ярмарку собаку ведете. «А сколько ж вы за нее просите?» — скажут господа. А вы им: золота, мол, корзинку. Одно только помните крепко: собаку продайте, а ошейник не продавайте, в карман себе положите.
Только он это вымолвил, как тут же через голову кувыркнулся и обернулся такой красивой легавой, что и отец залюбовался, глаз оторвать не мог. А тут как раз и карета показалась, навстречу им катит. В карете четыре господина сидят. Увидели они чудо-собаку, остановили карету. Спрашивают бедняка:
— Куда ты ведешь собаку? Экая ведь красавица!
— Да вот на большую ярмарку иду, продать хочу.
— А сколько ж ты за нее просишь?
— Она корзинку золота стоит, как отдать.
— Но уж с цепочкой и ошейником вкупе?
— Нет. Их не продаю, только собаку.
— Да куда ж я с собакой, добрый человек, ежели ты с нее ошейник с цепочкою снимешь?
— Этого добра в любой лавке довольно.
Отвалили ему баре золота, сколько просил.
— Ну, давай сюда собаку!
Взяли они собаку в карету, везут, радуются. А бедняк котомку с золотом на спину закинул, идет себе по дороге, не торопится. Баре в карете и полкилометра не проехали, как наперерез им заяц скачет. Собака его увидела, рваться стала. Но хозяин крепко держал ее. Остальные трое говорят ему:
— Отчего ты не отпустишь собаку? Ей же до смерти хочется зайца словить.
— Э, нет, не отпущу! Убежит она, только я ее и видел.
— Не убежит. Это ж охотничья собака, ученая. Вернется, да еще с зайцем.
До тех пор уговаривали, пока не отпустил хозяин собаку. Выскочила легавая из кареты, бросилась вслед за зайцем под крыжовенный куст. Ждут-пождут господа, не возвращается собака. Уж они свистели, кричали — нет ее нигде.
— Ну, что я говорил? — сердился хозяин. — Не надо мне было ее отпускать, она этих мест не знает, как найдет дорогу обратно?
Выскочили господа из кареты. Ищут-рыщут — нет собаки! Наконец тот, кто купил ее, надумал повернуть назад, вдруг да собака к старому своему хозяину воротилась! Сели они опять в карету, пустились за бедняком вдогонку. Скоро его и нагнали. Тот себе идет тихо-мирно, рядом с ним мальчонка шагает. Покричали ему господа: не видал ли собаку?
— Да как бы я ее видел, коли давеча вам продал? А где ж она, куда подевалась?
— Да вот заяц нам дорогу перебежал, собака бросилась за ним и как в воду канула. Я было подумал, за вами она побежала.
— Нет, я ее не видел, — сказал бедняк.
Ну, господа в карете своей дорогой поехали, за собакой вдогонку, да только напрасно спешили: исчезла легавая. А бедняк с сыном домой пошли, и зажили они с той поры припеваючи.
Однажды отец говорит:
— Хорошо бы, сынок, на ярмарку сходить.
— Хорошо бы. Ну что ж, деньги у нас есть, пойдемте, батюшка.
Пошли они на ярмарку. Сын по дороге и говорит отцу:
— Вот что, батюшка, перевернусь я сейчас и обернусь скакуном золотой масти. Да с нарядной уздечкой. Возьмите вы меня за узду и ведите на ярмарку продавать. Вас сразу обступят торгаши, барышники, станут спрашивать, сколько вы за коня своего просите. Скажите им: «Две корзинки золота» — и не уступайте. Только уздечку нипочем не продавайте, твердите одно: «Коня продаю, а уздечка не продажная». Потому как, если и уздечку продадите, мне уж к вам не вернуться.
Так и сталось. Обернулся сын бедняка скакуном золотой масти, да таким красавцем, что нельзя было глаз отвести. Пришли они в город. Сбежался народ, дивится, такого красивого скакуна здесь и не видывали.
