Джайлс устал хранить тайны. Устал притворяться, что по-прежнему ведет нелегкую жизнь отчаянного повесы, которая когда-то нравилась ему. Если он сейчас перестанет работать на правительство, ему не придется больше притворяться, и он сможет стать самим собой. Окружающие сочтут, что он, наконец, повзрослел. И он сможет засунуть эти дни, когда служил информатором правительства, в...
— Это будет моим последним сообщением, — сказал Джайлс. — Не возникнет ли у тебя в связи с этим каких-либо затруднений?
— Как ты, должно быть, догадываешься, нам будет тебя не хватать, — заметил Рейвенсвуд. — Но мы справимся. Ты ведь сам говорил, что ситуация постепенно успокаивается.
— Именно поэтому мне и не о чем особенно рассказывать.
Джайлс сообщил виконту о судье, которого подозревали во взяточничестве, и о собственных опасениях, касающихся назревающей проблемы с капиталовложениями в южноамериканские добывающие компании.
Рейвенсвуд стал просматривать бумаги, задавая возникающие по ходу дела вопросы. Когда Джайлс замолчал, он спросил:
— Это все?
— Почти, — ответил Джайлс. — В прошлом месяце я просил тебя об одной услуге.
— Ах да, ты хлопотал о своем приятеле Джаррете Шарпе. — Рейвенсвуд сунул записную книжку в карман. — Так вот: ни у одного из моих агентов нет информации, касающейся Десмонда Пламтри, которая тебе нужна. Может ли быть, что твой друг ошибается в своих подозрениях? С тех пор как Джаррет и Оливер женились, оба стали изучать обстоятельства смерти своих родителей. Джаррет просил Джайлса объяснить ему юридическую сторону дела, и неожиданно ситуация вызвала у последнего интерес.
— Судя по завещанию миссис Пламтри, Десмонду Пламтри не было никакого резона их убивать — он ничего от этого не выигрывал, — признался Джайлс.
— Похоже, это тебя не удовлетворяет, — заметил Рейвенсвуд.
— Не могу даже объяснить, в чем дело, но Пламтри всегда раздражал меня, — пожав плечами, промолвил Джайлс. — И если бы я заподозрил кого-то в убийстве Шарпов, то это был бы он.
Мастерс никогда не продвинулся бы в своей карьере барристера, если бы не научился доверять собственной интуиции.
— Что ж, я непременно тебе сообщу, если кому-нибудь удастся выяснить что-то интересное, — пообещал виконт. — Жаль, что я пока не могу быть тебе полезным. — Тут глаза Рейвенсвуда неожиданно вспыхнули, и он вытащил из кармана сложенные листки. — Кстати, учитывая, что в последнее время твой интерес к семье Шарпов возрос, я просто не мог не принести вот это.
Джайлс взял у виконта листки, развернул их, а потом вопросительно посмотрел на него.
— «Ледиз мэгэзин»?! — недоуменно спросил он.
— Я взял журнал у жены, его принесли только вчера, — пояснил Рейвенсвуд. — Она прочла мне кое- что, и я решил, что тебя это может заинтересовать. Посмотри на подвал на двадцать шестой странице.
Джайлс быстро перелистал страницы, а затем едва не присвистнул от удивления: в газете была напечатана первая глава последнего готического романа Минервы. Он и не знал, что она задумала целую серию романов.
— Я могу оставить это у себя? — спросил он.
— Разумеется, Эбби уже все прочла. — Рейвенсвуд внимательно посмотрел на него. — Ты когда- нибудь читал романы?
— А ты? — с тревогой спросил Джайлс.
— Я прочел тот кусок, что в журнале, — ответил Рейвенсвуд. — Очень интересно. Кстати, там есть персонаж, который весьма напоминает тебя.
— Правда? — с деланным равнодушием спросил Джайлс.
Черт бы все это побрал! Если даже Рейвенсвуд заметил...
Как только он вернется домой, непременно прочтет все от начала до конца.
Джайлс невольно вспомнил картину девятилетней давности — красивую молодую женщину в костюме Марии Антуанетты. Она была до того хороша, что у него зубы заныли при воспоминании о ней. К девятнадцати годам она обрела классическую красоту — пухлые губы, густые ресницы, высокие скулы... Однако, несмотря на это, в самой Минерве не было ничего классического.
Джайлс до сих пор не мог забыть нахальную потаскушку, которая выспрашивала у него, что он делал у Ньюмарша, а затем шантажом заставила его поцеловать себя. Джайлс все еще не мог поверить, что произошло, когда он подарил ей этот поцелуй, который, по его разумению, должен был преподать ей урок об опасности, грозящей особам, пытающимся соблазнить повесу.
Джайлс забыл о том, что она сестра его лучшего друга. О том, что он был распутным вторым сыном в самом начале своей карьеры, который не мог иметь даже возлюбленную, не говоря уже о жене. Однако поцелуй стал для него событием — опасным, опьяняющим. Минерва заставила его захотеть ее, тосковать по ней, мечтать о невозможном.
И он до сих пор думал о ней.
Жаль, что сейчас она его ненавидит. Она ясно дала понять это в своих книгах, высмеивала его, кругами подбиралась даже к его тайнам.
Впервые Джайлс озаботился этой проблемой несколько месяцев назад: они столкнулись на балу, устроенном в честь Дня святого Валентина. До этого он не читал ее романов. Она и без того заставляла его переживать, когда он, пытаясь забыть об их поцелуе, все еще слышал ее голос.
И вот танец, который они станцевали вместе, снова разжег в нем огонь. Кружа по танцполу, они разговаривали, и их речь была настолько наполнена намеками и выразительными недомолвками, что его кровь закипела, а ее замечания становились все более резкими. Дело дошло до того, что Джайлс начал опасаться, что совершит какую-нибудь глупость. Например, увлечет Минерву на балкон и зацелует там до беспамятства.
Когда танец закончился, он был возбужден, сердит и смущен. До этой ночи он был уверен, что она забыла о нем, и что те грубоватые слова, которые он произнес тогда после поцелуя, должны были заставить ее выбросить его из головы. Этой уверенности Джайлса лишили ее книги. Лишь прочитав их, он понял, что у Минервы на уме.
Джайлс решил ничего не предпринимать, надеясь, что последние требования бабушки Минервы будут отнимать у нее столько времени, что она больше не возьмется за перо.
И вот ее новое произведение... Проблему в виде Минервы нельзя больше игнорировать. А вдруг она упомянет о том, что он делал в ту ночь в доме Ньюмарша? Да любой представитель юридической системы, связывающий его имя с кражей бумаг, сразу поймет, что это он сообщил властям о Ньюмарше и его партнере сэре Джоне Салли. Ну а потом не потребуется слишком многих усилий, чтобы связать его и с другими делами министерства внутренних дел. И те, на кого он собирал информацию, постараются сделать все, чтобы его погубить. Для начала они сведут к нулю его шансы стать королевским адвокатом...
— Ты ведь еще не дошел до самой важной части романа, — отвлек Джайлса от размышлений виконт Рейвенсвуд, тряхнув его за плечи. — Открой ту страницу, на которую я тебе указал.
Пролистав журнал до нужного места, Джайлс немедленно увидел два абзаца в самом низу, набранных разным шрифтом. В первом рассказывалось о связи Минервы с семьей Шарп, и это было нечто — лишь она могла осмелиться опубликовать такое. Чертова баба отказалась взять псевдоним — именно в этом заключалась суть ее конфликта с бабушкой.
Но шокировал Джайлса не первый, а второй абзац:
«Дорогие читатели!
Если хотите увидеть дальнейшие главы этой книги, то вы должны помочь мне в решении затруднительной семейной проблемы, которая возникла в моей жизни. Внезапно мне безумно понадобился муж — предпочтительно такой, который будет терпимо относиться к жене, пишущей готические романы. Для этого я прошу вас отправить 20 июня в Холстед-Холл ваших неженатых братьев, кузенов или знакомых. В этот день я намерена взять интервью у желающих стать моим мужем. Благодарю вас за поддержку!
