на землю.
Из кабины выскочила Женя. Стоя на подножке, она деланно плаксивым голосом протянула:
— Хочу к вам! Мне одной скучно. Примите меня?!
И, не дожидаясь ответа, тут же перебралась с подножки в кузов.
Поехали дальше. Отвернувшись в сторону, Федя молчал. Виктор некоторое время тоже молчал, сосредоточенно разглядывая свои ботинки, потом поднял голову и стал украдкой посматривать на спутниц, которые, как только тронулась машина, начали о чем-то вполголоса разговаривать.
Какие же они были разные! У Анюты синие глаза, взгляд задумчивый, даже грустный. Говорит тихо и спокойно, если и смеется, то сдержанно, скорее это улыбка, а не смех. Глаза Жени смотрят на все весело, а уж если она смеется, то громко и заразительно, и тогда лицо ее, лицо не очень красивой девочки, становится привлекательным.
Его размышления прервал громкий голос Жени:
— Ой, ребята, как же мне кушать хочется!
— У меня есть, — обрадовался Виктор возможности быть чем-то полезным своим новым знакомым. — У нас на обед котлеты были, я не ел, захватил с собой.
Он взял в руку чемоданчик. И тут же растерянно посмотрел на товарищей.
— Это не мой! У моего уголки отбиты, а тут совсем новые!
— А из больницы ты свой взял? — спросила Анюта.
— Свой…
— Тогда эта женщина перепутала! — воскликнула Женя. — Надо ее догнать.
Федя снова постучал. Из кабины высунулось сердитое лицо шофера.
— Григорий Павлович, — сказал Федя, — надо постоять немного. Женщина поменяла чемоданы, мы пойдем ее догонять.
— Еще что выдумали! Каждая минута на счету, сами знаете! А вы тут…
Виктор поднялся с ящика.
— Вот что, я один во всем виноват. Давайте, вы двигайте дальше, а я пойду за ней.
— Что ты, — встревожилась Анюта. — Больной ведь, только из больницы. Мы тебя не отпустим одного.
— Да я почти дома. — Виктор перенес ногу через борт. — Все равно скоро слезу, ведь не довезете же вы меня до самой моей палатки.
— Кажется, тут лагерь близко, — нерешительно проговорил Федя. — Да он не так уж болен. Как, Виктор, дойдешь?
— Дойду, не бойтесь. Два шага здесь.
Виктор вылез из машины.
— Смотри, — крикнула ему вслед Женя. — Догони ее — и прямо домой!
Уже начало смеркаться. Он шел быстрыми шагами. Прошел поворот, но женщины нигде не было. Очень скоро показались разбросанные на пригорке дома. Кое-где уже светились окна, заливисто лаяли собаки.
Где же искать владелицу чемодана? Не обходить же все дома или расспрашивать каждого встречного. А что, если открыть чемодан? Может, там есть документы, может, и адрес найдется…
Виктор присел на придорожный камень, положил чемоданчик на колени и нажал на замок…
То, что он увидел в чемоданчике, просто напугало его — в нем было несколько пар часов, одни часы были даже золотые, серебряный подстаканник, два золотых браслета, серебряный портсигар с золотыми монограммами, совсем новые женские лайковые перчатки, пачка сторублевок, с полдюжины золотых колец…
Эти очень дорогие вещи принадлежали, по-видимому, разным лицам. В том, что они краденые, он не сомневался. Как же поступить? Что делать? Конечно, надо сейчас же, не теряя ни минуты, бежать в лагерь, показать все Кольке и Леониду Васильевичу, а они пусть сообщат в милицию, куда следует.
Виктор запихнул вещи обратно в чемодан и попробовал закрыть его. Но крышка не прилегала плотно. Тогда он уложил вещи аккуратнее. Крышка по-прежнему не закрывалась.
Время шло, а он все еще сидел на камне и возился с проклятым чемоданом. Наконец сообразил — надо что-нибудь вынуть, тогда чемодан закроется. Быстро схватил лежавший поверх других вещей серебряный портсигар и засунул его в боковой карман.
Сквозь деревья видна была подымавшаяся из-за горизонта огромная багровая луна. В низине лежало легкое облако тумана, становилось прохладно. Виктор пошел по тропинке, рядом с шоссе.
Вдали показался дорожный столб. Виктор подошел к нему и прочел: «14 км». И вдруг услышал позади чей-то крик.
Он оглянулся — его догоняла женщина, которая недавно сошла с грузовика. В руках у нее был его чемоданчик.
Первой его мыслью было бежать в лагерь. И тут же он подумал, что, пожалуй, это бегство будет постыдным. Но — пустынная дорога, этот вечерний час, женщина, связанная, без сомнения, с преступным миром. И она, конечно, не одна, за деревьями ее сообщники. Убьют здесь, и никто не узнает. И ему снова захотелось бежать, бежать без оглядки. И снова стыд не позволил сделать это.
Женщина подошла ближе и, едва переводя дух, проговорила:
— Так торопилась, что все внутри горит… Дай отдышаться.
Она несколько раз глубоко вдохнула воздух, с беспокойством глядя на мальчика и на чемоданчик, который он держал в руке. Потом продолжала:
— Ошибка вышла… Я взяла твой чемоданчик, а он мне ни к чему. Хорошо, что догнала, хотела в попутную машину садиться, да не было ее.
И она протянула вперед руку:
— Ну, давай.
Виктор отступил назад.
— Я вам… Я ваш чемодан не отдам.
— То есть, как это не отдашь? — добродушно рассмеялась женщина. — Ты же видел, что это мой, ошибка вышла. А мне твой не нужен.
— Все равно не отдам, — повторил Виктор. — В нем такие вещи… Я отнесу его начальнику лагеря, он разберется. А вы идите со мной.
Взгляд женщины сразу стал злым.
— Отдавай, слышишь? А то плохо будет!
Виктор еще дальше отступил назад. Женщина сильно толкнула его в грудь и, не дав опомниться, схватила за руку повыше локтя.
— Да у тебя и рука-то цыплячья! Косточки одни, — насмешливо произнесла она. — А туда же!
Она сжимала руку все сильнее и сильнее. Было очень больно, но Виктор страдал не от физической боли, а от сознания, что вот он, юноша, почти мужчина, ничего не может поделать с женщиной, не может даже освободиться из ее рук. Он проклинал свою отвратительную беспомощность. И в бессильной злобе поднял ногу и ударил ею по ноге женщины.
Женщина вскрикнула, но тут же с силой рванула из его рук свой чемоданчик и размахнулась.
Удар пришелся по плечу, и Виктор сразу же осел на землю. В глазах поплыли круги, оранжевые, зеленые, желтые, красные… А когда он пришел в себя, то увидел, что женщина уже была далеко.
«ВОРОБЬИ, ВОРОБЬИ…»
Несколько ребят, выстроившись по росту, стояли у перекладины. Перед их строем медленно прохаживался Николай.
— Должен обрадовать вас, — сказал он, поворачиваясь на пятках к спортсменам, — что не все у вас
