идет так плохо, как могло бы быть у начинающих…
— Стараемся, — осклабился Рудик. — Нельзя же подводить наше спортивное общество, да еще с таким ответственным названием, как «Спутник».
— Понятно, — перебил его Николай, — поменьше слов.
— Слушай, Николай, — сказал Вова, — а когда расформируют нашу группу? Ей-богу, стыдно быть среди этой мелкоты. — Он кивнул головой налево. — Ведь говорили же, что, как подучимся немного, нас соединят с другими.
— А то все смеются над нами, — добавил Саша Маслов с недовольной гримасой. — Антенна все дразнит нас, проходу не дает. Пожалуй, плюнешь на все и сбежишь.
Николай повернулся к сидящему поблизости на траве в позе наблюдателя Олегу.
— Слушай, Антенна, чего ты от них хочешь? И так ребята стараются, успехи у них есть даже…
— Не трогаю я их, чего они… — огрызнулся Олег.
Николай снова прошелся перед строем.
— А где же все-таки Виктор? Ты вот что, Олег…
— Чего?
— Все равно ничего не делаешь, сбегай, приведи его. Или нет, постой. Я пойду сам, а ты пока повтори с ребятами выжим на руках.
Олег подскочил, по-военному вытянулся и нарочито громко отрапортовал:
— Есть, товарищ командир! — Он прошел, подражая Николаю, перед строем и остановился на левом фланге. — Да… Одно слово — воробьи… — И слабеньким тенорком запел: — «Воробьи, воробьи, не тревожьте меня…»
— Олег, не дурачься, — прикрикнул на него, уходя, Николай.
В палатке все постели были аккуратно заправлены, только на одной, в дальнем углу, согнувшись калачиком и по-детски подложив руку под щеку, лежал Виктор и крепко спал. Николай подошел к кровати и сдернул одеяло.
— Вставай сейчас же! Хватит прохлаждаться!
Виктор недовольно поморщился, что-то невнятно пробормотал, приоткрыл глаза, но тотчас же снова закрыл их.
— Ну, не валяй дурака!
Виктор опять чуть приоткрыл глаза и сонно заскулил:
— Дай поспать… Не мешай.
— Куда к черту спать! — гаркнул что есть силы Николай, рванул одеяло и сбросил его на пол. — Возиться с тобой буду, выдумал еще!
Виктор вскочил и начал быстро натягивать на себя штаны.
— Ну не кричи. Ей-богу, не надо.
Он заглянул под кровать, потом опустился на колени. От утренней прохлады зубы у него мелко стучали. Наконец, тапочки нашлись, и он начал их нехотя, неторопливо натягивать на ноги. И вдруг уставился на Николая. Почти уже натянутая на ногу тапочка снова упала на землю.
— Колька! Мне нужно тебе рассказать… Такое случилось, один ты можешь посоветовать…
— Ничего не хочу знать. После расскажешь. Через минуту чтобы ты был на занятиях. Все!
— Какой ты… Не можешь минутку. Дело очень важное, поверь.
Но Николай, не слушая его, вышел из палатки, на ходу переставив на одном из столиков, подальше от края, графин с водой.
Виктор оделся, прошелся несколько раз по палатке. Остановился у обломка зеркала, прикрепленного к деревянному столбу, — заспанное бледное лицо, взлохмаченная прическа, красный, весь облупленный нос. Он причесал волосы всей пятерней и вышел из палатки.
Солнце уже поднялось над лесом, но трава все еще блестела от росы. Тапочки Виктора сразу стали мокрыми. Как хорошо было бы вычеркнуть из жизни вчерашний вечер, встречу с воровкой. Сердце у него неприятно защемило.
— Проспал, Виктор? — окликнула его сидевшая на корточках перед перевернутой лодкой Зинаида Федоровна. — Идем! Завтрак еще не остыл, можешь поесть.
— Спасибо, не хочу, — ответил Виктор и побрел дальше.
Но Зинаида Федоровна догнала его.
— А занятия! Договорились ведь не пропускать! А ты…
Она схватила мальчика за руку и с силой потянула за собой. Виктор уныло, не сопротивляясь, потащился за ней.
— Явился наконец, — встретил его Николай.
— Под конвоем притащили, — засмеялся Олег. — Представление начинается!
— Помолчи, Олег, — строго сказала Зинаида Федоровна. — Виктор, становись в строй и не смущайся.
Она отошла в сторону, прислонилась к дереву, всем своим видом говоря, что всякий, кто посмеет смеяться над Виктором, будет иметь дело с ней и что ему при этом не очень-то поздоровится.
Виктор направился в самый конец шеренги, но Николай его остановил:
— Ты не прячься. Давай сразу к снаряду. Упражнение номер один.
Виктор покорно остановился, подтянул трусы, плюнул на руки и подпрыгнул. Пальцы его рук едва коснулись перекладины, но схватиться за нее он не смог. Он беспомощно оглянулся на Николая.
— Рудик, подсади, — приказал Николай.
Рудик взял обеими руками Виктора за талию и подтолкнул вверх. Вытянув худенькие руки, Виктор одновременно подпрыгнул, ухватился за перекладину и стал раскачиваться. И вдруг повис на одной левой руке, смешно подрыгивая ногами.
— Гальванизация! — изрек Олег и тут же пояснил: — Вроде лягушки, через которую пропускают ток.
Все громко рассмеялись.
— Ничего тут смешного нет! — крикнула Зинаида Федоровна и бросилась к перекладине. — Виктор, прыгай!
Виктор отпустил руку и упал на землю. Зинаида Федоровна помогла ему встать на ноги. Лицо мальчика было красное от натуги и смущения, на глаза навертывались слезы.
— Сейчас заплачет, — информировал Олег с веселой ужимкой.
Но теперь уже никто не рассмеялся. Николай подошел к другу и смахнул рукой пыль с его спины.
— Когда же ты все-таки научишься? Витька, не так ведь это трудно.
— Как клоун в цирке… Олег Попов! — сказал маленький коренастый мальчик с наголо обритой головой.
— Ты моего тезку не трогай! — с разыгранным возмущением воскликнул Олег. — Попов если падает, так тоже умеючи.
— Знаете что, хватит! — оборвал их Николай. — Видите, парень не может, а вы гогочете.
— Да и ты тоже, — добродушно сказал рыжеватый мальчик.
— Ничего я не тоже! Просто не по-товарищески это!
Виктор нагнулся, долго отряхивал со штанов пыль, снова выпрямился.
Со щек его уже сошла краска, лицо стало мертвенно-бледным.
— Николай, — сказал он негромко, — я лучше уйду. Я сегодня не могу заниматься.
И, не дожидаясь ответа, он повернулся и пошел по направлению к палаткам.
— Виктор, постой! — крикнул ему вслед Николай. — Подожди, Виктор!
Николай уже собирался броситься вдогонку за товарищем, но его остановил Генка.
— Николай, пришли ребята из соседнего лагеря. Спрашивают председателя совета.
Рядом с Генкой стояли двое незнакомых юношей.
— Вот это первая у вас спортсменка, сразу видно, — сказал среднего роста юноша с такой беспорядочной шевелюрой, как будто кто-то сейчас нарочно взъерошил его волосы.
Проходившая мимо Нонна, к которой относились эти слова, сделала вид, что не слышит их. Лицо ее сразу стало надменным.
