…После представления, как обычно, не обошлось без маленькой потасовки, поклонники и квадисты-любители клуба “Ветры Земли” против поклонников и квадистов- любителей клуба “Барсы Гераклума”. Квадаки не использовались, боже упаси, так что обошлось синяками да ссадинами. Заводилой со стороны “Ветров Земли”, как обычно, выступал Дик Кастл. Джонни отличился, на глазах у Кастла расквасил нос одному из “барсов”, и когда “ветры”, шумные, возбужденные, отправились в бар при клубе, Джонни в третий раз спросил у Кастла, когда же Алан Фостер примет свой первый профессиональный бой.
– Бой у Алана когда? – Дик Кастл был в благодушном настроении, они славно всыпали этим драным котам, нагло именующим себя “барсами”. – На той неделе. В четверг, отец сказал. Завтра будут афиши.
– И с кем же?
– С Тедом Блейком. Блейк тоже начинающий профи, ты его, может, помнишь, в прошлом году старина Норд водил нас в клуб “Щетинистые”, это в Западном районе, посмотреть на тамошних квадистов. Ну, тот самый скуластый хмырь, нос на левую щеку повернут? Вот это Блейк и есть.
Джонни вспомнил. Блейк тогда выглядел неплохо, совсем неплохо. В памяти Джонни всплыла щербатая улыбка Блейка, с которой он после выступления оглядывал аплодирующих зрителей. Должно быть, уже тогда Блейк метил в профессиональные квадисты. Был ли он серьезным противником для Алана? Вообще-то для боя всегда подбирались бойцы, не имевшие друг перед другом существенных преимуществ, в противном случае представление оказалось бы слишком корот shy;ким. У Блейка меткий удар, однако он менее подвижен, чем Алан, Блейк тяжеловат, если, конечно, не сбросил вес.
Вот так, рассуждая про себя о предстоящем поединке своего друга Алана Фостера с Тедом Блейком, Джонни и добрался до дома.
Джонни с прежним усердием занимался в школе второй ступени, он должен был во что бы то ни стало выдержать экзамен в Академию, а по вечерам тренировался в клубе. Однако теперь в свободную минуту не о музее Космоса думал Джонни – и в клубе, и в школе мыслями своими он то и дело возвращался к Алану. Победит ли Алан, то есть останется ли он в живых, или… Джонни навел справки о Теде Блейке, но ему немного удалось узнать: Блейк, как и Алан, не имел ни одного профессионального боя за своей спиной, этот должен был стать для него первым. О Блейке высказывались коротко: “Блейк? Понятливый парнишка, и злости ему не занимать. Далеко пойдет, если его не кваданут”.
Накануне дня, на который был назначен бой Алана и Блейка, Джонни выступал в ресторанчике. Он все никак не мог сосредоточиться, и поэтому квадак Филипа Лейдена оставил на его плечах две длинные, хотя и не глубокие, царапины – в любительском выступлении такое считалось серьезным промахом обоих квадистов.
В четверг Джонни не пошел на занятия в школу. Алан был для него не просто другом – он был для него первым другом, если в дружбе применимо понятие “первый”. Когда-то они жили рядом, Алан со своей матерью-пьянчужкой, в прошлом замечательной портнихой, и Голды. Фостеры и Голды снимали квартиры в одном доме, и даже подъезд у них был общим. Дружба Джонни и Алана брала начало с тех давних времен, когда они стремглав проносились мимо контролеров в стереозалы, шастали по подворотням в веселых игрищах, дрались с соседскими мальчишками. Потом отец Джонни, мистер Чарльз Голд, купил особнячок в Нагорном районе, и Голды съехали с квартиры. На дружбе Джонни и Алана это не отразилось ничуть, они как раз поступили в квади-клуб, да и помимо клуба постоянно встречались.
А ведь когда-то они мечтали, что вместе пойдут к ослепительным неземным мирам, вспомнилось Джонни. Сначала они грезили, как проберутся в порт на космический корабль, а там никого не будет, и все только их и видели, потом, повзрослев, они воображали себя блестящими курсантами Академии Астронавтики. Так было, но позже оказалось, что Алан душою стремился не туда, куда его друг. Иной космос манил Алана, не тот, который начинался в неземной дали: космос Алана был на Земле. Алан был воин, душа его жаждала победы. Мир Алана начинался там, где можно было победить, проявив бесстрашие и силу. Этот мир Алан увидел в квади-клубе: не нужда сделала его профессиональным квадистом, а собственное сердце. Так пути Джонни и Алана разошлись, единство цели исчезло, но дружба их осталась.
Для Джонни этот день был особенным – для Джонни, но не для квади-зала. Постепенно собрались зрители, причем трибуны оказались занятыми почти полностью, хотя бойцы ожидались отнюдь не маститые, должно быть, сказалась относительно низкая цена на билеты. Проиграли гимн квадистов, и зрители подпевали динамикам, иные заплетающимися языками. Диктор пробасил имена бойцов, но это для затравки, сперва же, как обычно, на арену вышли любители-квадисты, занимавшие публику около получаса. Наконец на арене показались профессиональные бойцы.
Алан Фостер и Тед Блейк по крайней мере с виду были достойны друг друга: оба мускулистые, высокие, крупные. Крупные хищники. Пока их осматривали чиновники из Министерства Зрелищ и Развлечений, трибуны сочились женскими придыханиями.
Чиновники, убедившись, что на арене выставлены именно те бойцы, о которых было объявлено, поднялись к пульту распорядителя, проверить электронику. Зрители желали знать наверняка, что их суверенное право жизни и смерти над побежденным квадистом не умалял никакой электронный жучок. Система подсчета голосов работала идеально, о чем немедленно во всеуслышание объявил старший чиновник из дикторской: “Я, Бернард Мэдок, инспектор Министерства празднеств и зрелищ, удостоверяю…” Сделав свое дело, чиновники опустились вниз, в первый ряд, где для них были отведены места. Теперь они не могли помешать представлению, хотя в их власти было в случае каких-либо нарушений впоследствии привлечь к ответственности организаторов боя.
Наступил черед секундантов. Они осмотрели оружие, обследовали арену, нет ли какого подвоха, не мог ли соперник получить помощь со стороны. Диктор зачитал краткие биографические справки, и ударили в гонг.
Противники избрали тактику стремительной атаки, ни один из них не понадеялся на собственную силу воли. Что ж, так оно обычно и бывало с теми, кто впервые выходил на профессиональную арену, молодым бойцам инстинктивно казалось выгоднее предаваться течению схватки, чем искать свой собственный путь. Фостер и Блейк принялись покрывать друг друга ранами, зрители восторженно завопили.
Джонни крепче стиснул подлокотники. Ему самому никогда не быть профессиональным ква-дистом, мелькнуло в голове юноши.
Джонни скользнул взглядом по лицам зрителей. Вокруг исступленно драли глотки, пуча глаза на арену. Или нет, не все. Фрэнк Стаун не только не прыгал и не кричал – он как-то кисло морщился, наблюдая за поединком. Надо же, а Джонни и не предполагал, что Фрэнк, скуповатый и мужиковатый Фрэнк, мог так расчувствоваться. Правда, они пятеро считались друзьями, Фрэнк Стаун, Джонни, Алан, Ричард Каст л и Филип Лейден, и все же… Вон Лейден не выказывал особой тревоги за жизнь Алана. Лейден следил за поединком с тем интересом, с которым врач следит за вскрытием в морге трупа лечившегося у него бедолаги. Дик Кастл, тот упоен происходившей на арене битвой, вон он как зыркает, то сжимая кулаки, то разжимая, и выражение его лица стремительно меняется, то досада на нем – Алан пропустил удар, то радость – Алан не промахнулся. Несомненно, Кастл хотел победы Алану как если бы на арене был он сам, но также несомненно, что окажись Алан в критическом положении, Кастл и пальцем не пошевелил бы, чтобы выручить его, а ведь Дик Кастл, сын владельца клуба, пожалуй, был единственным в зале, кто мог бы его спасти. Если же Алана убьют, уж Кастл, поминая Алана, устроит не одну потасовку с квадистами-любителями “щетинистых”.
Неожиданно зрители закричали так, словно им за пазуху сыпанули горящих углей, и Джонни быстро посмотрел на арену. Тед Блейк лежал у ног Алана Фостера. Алану тоже хорошо досталось, кровь струилась по его плечам, спине и животу, он шатался, но все же он стоял, Алан Фостер, а Тед Блейк валялся у его ног.
Вот тут-то Джонни закричал и замахал руками вместе со всеми.
