Рассказывали, что в Рио-де-Жанейро имеются две небольшие фабрички, специализирующиеся на выпуске уникальной продукции. Одна из них расположена на улице Бенто Гонсалвес, а вторая — на улице Ана Нери. Здесь занимаются обработкой черепаховых панцирей, изготавливая из них расчески, портсигары, гребни, пуговицы и различные безделушки. Решив увидеть своими глазами, как ловят бразильских черепах, я раздобыл адреса этих фабрик, надеясь, что там знают, в каком месте чаще всего можно встретить охотников на черепах.
Фабрика на улице Ана Нери оказалась, собственно говоря, не фабрикой, а небольшой мастерской, в которой работало человек восемь мастеровых. Хозяин фабрики сидел н маленькой конторке, просматривая кипу различных счетов, непрерывно вздыхая и поднимая глаза к небу. Узнав о цели прихода посетителя, хозяин несколько оживился и предложил сначала осмотреть его производство. К сожалению, ожидаемых черепаховых панцирей нигде не было видно, а вместо этого один из рабочих электропилой разрезал на тонкие пластинки куски пластмассы. Его напарник на маленькой машине намечал зубцы, а остальные отделывали полученные таким образом гребенки. Все, кроме одного рабочего, сидевшего поодаль от товарищей у шлифовальной допотопного образца машины с ручным приводом.
— Вот посмотрите, — указал на него хозяин. — Единственный рабочий на моей фабрике, занимающийся выпуском черепаховых гребней. Мало кто их сейчас покупает. Моя фабрика целиком перешла на выпуск гребешков и расчесок из пластмасс. А гребни из панцирей черепах — это для туристов, это слишком дорого стоит, это роскошь, и один человек справляется с запросами клиентуры. Поэтому-то я сейчас и не возобновляю покупок черепаховых панцирей. Не оправдывает себя это занятие. Если вы пойдете в «Мануфактуро-де-Тартаруга Примор лимитада» на улице Бенто Гонсалвес, увидите то же самое — все их рабочие перешли на выпуск пластмассовых расчесок. У нас в Бразилии только один человек сейчас не отказался от старой профессии изготовления изделий из черепаховых панцирей. Это Америко Шисто, и живет он в Ресифе. Адрес его у меня есть, и вы, если побываете в этом городе, сможете с ним договориться о встрече с разными охотниками. А я, кстати сказать, да и мой коллега на улице Бенто Гонсалвес даже и не знаем, кто ловит черепах и как их ловят. К нам уже от Америко Шисто поступают готовые панцири — вернее, поступали раньше, а сейчас, я уже сказал, черепаховая коммерция умерла.
Сняв на всякий случай «последнего рабочего, занимающегося изготовлением расчесок из черепаховых панцирей», я поблагодарил хозяина и вышел на улицу. Приходилось искать предлог для поездки в Ресифе. Он возник скоро, когда группу журналистов пригласили в штат Пернамбуко для присутствия на церемонии вступления на пост нового губернатора. Меня, конечно, интересовала больше предстоящая встреча со знаменитым Америко Шисто. В Рио-де-Жанейро мне дали его адрес — улица 7 сентября, дом 18, район Боа Виста. К сожалению, Шисто дома не оказалось, он находился где-то в поездке и должен был вернуться дня через три. Ничего не поделаешь, не возвращаться же с пустыми блокнотами в Рио-де-Жанейро. Три дня так три дня, можно и подождать. Следующим утром я встал рано и отправился побродить по городу. Дорога привела меня к океану, на пляж Пино. Там, на золотом песке, стояло несколько жангад. Это рыбаки, видимо, только что вернулись с промысла и сейчас толпились около навеса с корзинами, наполненными рыбой, внимательно наблюдая, как сухопарый мужчина с черными усиками взвешивал на небольших весах их добычу и тут же рассчитывался.
«А что, если мне пойти в море на одной из этих жангад, — подумал я, — ведь такого путешествия нигде не совершишь, кроме как в Бразилии. Только в этом районе, около Баии, около Ресифе, в устье Амазонки — в районе Белена существуют жангадейрос — рыбаки, плавающие на жангадах».
— Добрый день, сеньор, — обратился я к одному из рыбаков, пожилому мужчине, стоявшему в стороне и сосредоточенно пересчитывавшему полученные от скупщика деньги.
— Добрый день, сеньор. Скажите, пожалуйста, вы, как я вижу, ходите в океан на жангаде?
— Да.
— И завтра тоже пойдете?
— Конечно, я каждый день должен ходить, если есть погода. Это же моя работа.
— Вы не смогли бы меня взять с собой?
— Мы, правда, не особенно любим ходить с кем-нибудь из чужих, но если мой сынишка не станет возражать, если вы нам немного заплатите, то почему же? Зе, — крикнул старик крепышу, возившемуся около одной из жангад. — Зе, иди-ка сюда.
Парень не спеша вытер о парусиновые штаны запачканные в песке руки и вразвалочку подошел к нам.
— Зе, этот сеньор хочет пойти завтра с нами посмотреть, как мы ловим рыбу. Может, возьмем, а?
— Отчего же не взять. Пойдемте, только нужно прийти сюда пораньше, до рассвета, часа в четыре. Даже нет, приходите в три. Чем раньше выйдем в море, тем скорее вернемся.
На этом и порешили.
В гостинице я попросил портье разбудить меня часа в два ночи и заказать к этому времени такси, потому что до пляжа Пино от гостиницы было не меньше пяти километров.
…Шофер такси пожелал провести мне приятно остаток ночи, развернулся и умчался в темноту. Я остался один у кромки воды пляжа Пино. Ветер дул не порывами, а постоянно и ровно, как будто где-то на многие десятки миль от берега какой-то Нептун включил чудовищный вентилятор. Теплые струи воздуха неслись с океана, насыщенные влагой, наполненные запахами йода, водорослей и чуть-чуть несвежей рыбы. Впрочем, скорее всего рыбный дух примешивался к ветру уже на берегу, потому что именно там, на песке, около самой воды стояли трудно различимые в темноте восемнадцать рыбацких жангад, на одной из которых я должен был выйти в море с моими новыми знакомыми — Зе и Антонио, пернамбукскими рыбаками пляжа Пино, хотя назвать их просто рыбаками было бы не совсем правильно. Они имели свое собственное, только им присущее имя «жангадейрос» — рыбаки, промышляющие на жангадах.
Прежде всего, что такое жангада? Жангада — это плот под парусом. Плот, сделанный из пяти или шести бревен ипе — прочного дерева, мало впитывающего воду и хорошо сопротивляющегося гниению. В середине плота, ширина которого не превышает полутора метров, прорублена узкая щель для киля, вставляемого после выхода в море. На корме установлена небольшая скамеечка с шестом, на который рыбаки прикрепляют корзинку с наживкой, сумку с едой, бухточку тонкого троса, «самбура» — корзинку для пойманной рыбы, «калабаса» — сосуд из тыквы для пресной воды и, как правило, какой-нибудь амулет. Ближе к носу устанавливается другая скамеечка с круглым отверстием посредине, служащая для большей устойчивости паруса. Парус — треугольный кусок парусины — крепится к четырехметровой мачте и управляется с помощью небольшого линя одним из жангадейрос. На жангаде есть и якорь. Это просто булыжник весом около двадцати килограммов, заключенный в клетку из трех деревянных реек. Вместо якорной цепи — крепкий пеньковый трос. Вот, пожалуй, и все составные части этого необычного для нас судна, столь распространенного на севере атлантического побережья Бразилии, от устья Амазонки до штатов северо-востока. Что еще интересно отметить: кроме болтов, соединяющих бревна, на жангаде нет ни одного гвоздя или скобы. Все держится на шипах, связано лианами, скреплено просмоленными концами. От поколения к поколению передавалось искусство ремесла жангадейрос, и жангада какой была сто или более лет назад, такой и осталась в наши дни, и жизнь жангадейро, какой была сто или более лет назад, такой и осталась. Тяжелой и полной опасностей.
Много лет утекло с тех пор, как классик бразильской литературы Эуклидес да Кунья писал, что жангадейро — это прежде всего сильный человек. Сильный и бедный. Еще не было на свете жангадейро, который жил бы в достатке, не боялся бы надвигающейся старости. А многие ли из них доживают до преклонных лет? Кумир Баии, поэт и композитор Доривал Каимми поет в одной из своих песен: «Как сладко умереть в море…» На самом деле это не так уж прекрасно, как кажется, и у жангадейро нет времени обращать внимание на романтическую сторону своего труда. Он озабочен одним — поймать рыбу и иметь для семьи кусок хлеба на сегодняшний день. Хотя бы на сегодняшний.
Стрелки часов перевалили за четыре, скоро должны появиться первые лучи солнца, а моих спутников все еще не было. Но вот со стороны поселка послышались голоса, показался мерцающий огонек сигареты, и мимо по направлению к жангадам прошли с корзинками, переброшенными через плечо, двое, мужчина и
