Приятель подарил ему, пацану, старый пистолет. Калашников его отчистил и спрятал дома. Но вскоре это стало известно НКВД и его, «сына врага народа» чуть не посадили в ГУЛАГ за хранение оружия — страшная власть не разрешала незаконно хранить дома оружие! Пистолет не нашли, но Калашникова отпустили на новогодние праздники домой и предупредили, чтобы он подумал хорошенько и принес пистолет добровольно. После этого Калашников «ударяется в бега». (Правда, опять странный сбой у страшной власти — никто не кинулся искать пацана, который просто уехал учиться в город.)
Дальше почему-то не сказали, чем он занимался 3 года. Но рассказали, что, уже служа перед войной в РККА танкистом, предложил конструкцию счетчика танкового моторесурса из переделанного будильника, за что удостоился лично от Г.К. Жукова (в то время командующего КОВО) благодарности, и его счетчик даже собрались изготавливать на заводе. Но война помешала. Дальше Калашников уже в первые месяцы войны, осенью 1941 года получает тяжелое ранение (на самом деле не под Курском, а под Брянском) и попадает в госпиталь. Находясь в госпитале, Калашников думает, как бы сделать пистолет-пулемет не хуже немецкого — ведь в Красной Армии действительно «одна винтовка на двоих», а то и на троих бойцов! (Танкистам действительно нужен был более удобный, чем ППШ автомат без большого приклада в тесном танке.) А потом, получив полгода (!) отпуска, Калашников отправляется на Алтай к родным, но по дороге останавливается в Алма-Ате и там, в паровозном депо, из подручных железок изготавливает свой первый образец — пистолет-пулемет.
С ним он приходит в военкомат, и там его чуть не арестовали. Но вскоре разобрались (видимо, «узнали мастера»), и образец отправляют в Москву для изучения специалистами, дав предварительное заключение — пистолет-пулемет не годен. Но по дороге образец теряется. После этого самородка отправляют служить на стрелковый подмосковный полигон. И там он и создает свой шедевр — АК-47...
Вот такую красивую сказку по телевизору показали. То, что не стали говорить, что Калашников не мог быть сыном «врага народа», если его родителей только выслали после раскулачивания в соседний район — еще мелочь. Могут ведь и не знать, что эту категорию крестьян, коих высылали как «кулаков» в начале 1930-х, Вышинский, Генеральный прокурор СССР (и Сталин, секретарь ВКП(б)), полностью амнистировал и реабилитировал уже в 1935-36 годах с возвращением им всех прав. Если конечно отца Калашникова не осудили за уголовное преступление, но этого сказано не было — только раскулачили. То есть Калашников в 1936 году никак не мог относиться к детям «врага народа», когда у него в руках появился ржавый пистолет. Но при этом НКВД ведет себя очень странно для «кровавой гэбни» — мальчишку вызывают, предлагают добровольно принести пистолет (а наверное, такие случаи были нередки в те годы, когда на руках у детей появлялось оружие с Гражданской?), а потом отпускают «подумать», на Новый год. Парень ударяется в бега, а точнее, просто уезжает в город работать и учиться, но его никто не ищет и не преследует, и родных не сажают в ГУЛАГ? Очень странная «гэбня»...
Потом парень оказывается в армии, делает свой счетчик для танков и удостаивается похвалы от самого Жукова, героя Халхин-Гола. Опять странная эта власть. Никто не интересуется его родителями — «врагами» Советской власти... А дальше война и тяжелое ранение, после которого сержанту предоставляют отпуск на полгода. Но он, не доехав до дома полтыщи верст, сходит в незнакомом городе, в паровозных мастерских делает автомат, о котором грезил в госпитале, и несет его в комендатуру? И ночевал все эти дни на вокзале?
Но вообще-то по законам военного времени Калашников никак не мог с предписанием или отпускным билетом до одного места назначения оказаться в другом городе, забрести в депо и сделать оружие так, чтобы его уже через пару дней не загребла местная контрразведка. Дело в том, что железнодорожные структуры (и депо) во время войны становятся фактически железнодорожными войсками и охраняются. И появление в депо незнакомого солдата с отпускным билетом в другой город тут же приведет к его аресту для выяснения личности, а уж говорить глупость про то, что он еще и сделает автомат в депо, вообще не стоило.
Вот как могло бы быть на самом деле (вариант). Дело в том, что из Москвы в Алма-Ату во время войны вывезли конструкторов стрелкового оружия. Калашников как механик-самоучка, который еще перед войной был замечен в конструировании того же счетчика моторесурса для танков, после ранения и после того как в госпитале действительно мог возиться с «конструированием» пистолета-пулемета, после госпиталя мог быть отправлен в Алма-Ату для дальнейшего излечения и восстановления, и был прикомандирован к тем самым оружейникам из Москвы. Почему Калашникова могли прикомандировать к оружейникам в те годы? Да потому, что из действующей армии вообще отзывали иногда высококлассных токарей и прочих мастеров для работы в тылу. Кто-то же должен быть работать на военных заводах. А тем более комиссованный сержант, непригодный к строевой из-за ранения мог быть откомандирован к оружейникам как человек, уже проявивший себя в изобретательстве. У него это просто должно было быть записано в документах, в личном деле. Да и спросить вполне могли сержанта о его желании и планах и предложить работу по душе. Повторяю, это всего лишь мои предположения о том, как сержант Калашников оказался в городе, где в эвакуации находились конструкторы оружия тех лет. Сам Калашников в кадре говорит очень мало. В основном за него диктор старается в этом увлекательном и фантастическом повествовании. Да и, похоже, самому Калашникову все эти красивые байки, гуляющие столько лет, нравятся...
Потом уже Калашников оказывается в Москве на «полигоне», где работает над созданием второго варианта своего пистолета-пулемета. («Википедия»: «С 1942 года Калашников работает на Центральном научно-исследовательском полигоне стрелкового вооружения (НИПСМВО) Главного артиллерийского управления РККА. Здесь в 1944 году он создал опытный образец самозарядного карабина, который, хотя и не пошел в серию, частично послужил прототипом для создания автомата».) Эта модель уже сохранилась, но тоже была признана негодной. И только в создании автомата АК под промежуточный (не пистолетный) патрон Калашников преуспел. Так был создан АК-47.
Что, кажется, притянуто за уши в этих байках? Молчание о том, какие образцы автоматов на этот момент были созданы и создавались в СССР и за рубежом (и эти образцы были на полигоне в обязательном порядке), как сержант-самоучка (пусть и даровитый) смог «с нуля» создать автомат и почему прошла испытания модель именно того КБ и завода, где работал Калашников. А ведь если посмотреть на первый АК, то заметно, что он мало еще похож на АК-47, который в итоге был принят на вооружении. АК-47 внешне очень похож на СКС Симонова — газоотводная трубка, цевье, ствольная коробка (но совершенно разная механика). А ведь на конкурс был предложен еще один автомат помимо АК.
Но зачем врать и принижать на самом деле важнейшую роль Калашникова в создании автомата в СССР? Ну почему не сказать, что сержант-самоучка действительно талант от рождения, но на самом деле несколько лет работал всего лишь «подмастерьем» у Токаревых и Симоновых с Судаевыми? Что он научился всему, что не мог узнать в госпитале, у больших Мастеров, которые так и не смогли создать «по заданию партии и правительства» новый образец оружия, способный стать безотказным и безупречным автоматом для армии. Что на самом деле Калашников смог аккумулировать все лучшее от своих учителей и предложить то, что не смогли придумать ни немецкие оружейники (которые действительно работали после войны на наших оружейных заводах технологами, как тот же У. Шмайсер), ни американские и английские, ни наши на тот момент. Придумать самое важное в автомате, что было проклятием и головной болью у всех образцов автоматического оружия тех лет, — Калашников решил проблему заклинивания гильзы в патроннике при стрельбе. Именно из-за этого немцы так и не запустили в массовое производство свои автоматы Mkb-42 «Шмайсера». И наши отказались от «автоматических» винтовок ABC и АВТ перед войной, отдав предпочтение «самозарядным» СВТ. Никто не мог решить эту проблему, и автомат надежно не работал ни у кого в мире! А Калашников — смог. Он придумал применить (использовал) механизм проворота, «страгивания» гильзы после выстрела. И за одно это достоин увековечивания своего имени в истории оружейного дела в России. А еще Калашников добился второго важного момента — надежности механики, что было достигнуто небольшим увеличением зазоров в механизмах автоматики, после чего уже никакая грязь автомату не грозила и что было головной болью для тех же СВТ и Mkb-42.
Этого уже достаточно, чтобы имя Калашникова стало легендарным. Но скончался Сталин. И из самоучки стали лепить великого конструктора и сочинять байки про то, что он все делал «вопреки». Никто ему «не помогал», никто «не учил», никто не отправлял служить к оружейникам и на Полигон после ранения. Все сам, да сам...
Для чего это делалось? Да только для того, чтобы лишний раз выставить власть, которая таких
