Васю попросили пойти на кухню готовить ужин. Каширина к нему присоединилась. Надо сказать, она ушла с видимым облегчением.
Мы продолжили обсуждение и вскоре выяснили, что из всех здесь присутствующих Петр на дне рождения близко общался только с Ольгой Заречной.
– Да он от нее ни на шаг не отходил! – сердито воскликнул Сергей, по-прежнему хмуря брови. Брови, надо сказать, у него были замечательные – густые, ровные, темно-русые, практически сходящиеся на переносице в момент волнения. Физиогномисты говорят, что мужчины с такими бровями, как правило, имеют мужественный, хотя и чуточку суровый характер, и прямую, честную и открытую натуру.
– О чем они разговаривали? – поинтересовалась я. – Может, кто-нибудь слышал?
Мужчины ничего не ответили, но честно задумались. По их растерянным физиономиям я поняла, что они немногое помнят из происходившего тогда. Елена Рыжова, напротив, подобралась. Маленькие, чрезмерно накрашенные глазки загорелись. Сейчас пойдет женская сплетня. Я не ошиблась в своих ожиданиях.
– Знаете, – нервно повышая голос, сказала Рыжова, – конечно, плохо говорить так об отсутствующих, если они не могут оправдаться, но… Серый, прости! – Она ласково погладила рукав сидящего рядом с ней Сергея. – Думаю, что Петр был любовником твоей подружки. Я видела, как он ее целовал.
Выражение нежного сочувственного участия (хотя и смешанное с чисто женским ехидством) тут же сменилось негодованием, так как Сергей, не выдержав, фыркнул, а потом вообще захохотал. Думаю, девушка не ожидала такой реакции. Я же в этот момент наблюдала за лицом Зорина, поэтому и заметила, как у него едва заметно дернулась щека при словах Рыжовой и бранцевском смехе.
– Я серьезно говорю! Я видела, как они целовались!
– Когда это было? – Бранц посмотрел на нее.
– Кажется, в пятницу вечером, когда мы в прятки стали играть. Помните? Я наткнулась на них, когда они стояли за гаражом.
– Ты лицо видела? – продолжал допытываться Сергей.
– Нет, он был в кепке, – исчерпывающе объяснила девушка. – А губы, то есть все лицо, было закрыто.
– Это я был, – спокойно сказал парень. – Так что расслабься.
Рыжова шокированно уставилась на него. Голубые глаза возмущенно сверкали. Зорин хлопнул в ладоши, возвращая всех к теме:
– Так, товарищи, не отвлекаемся. Какая разница – кто, с кем, где и когда что делал! Я вспомнил еще одну важную вещь, – он посмотрел на меня. – Когда мы стали искать Ольгу, странным было то… Вы ведь обращаете внимание как раз на странности? – уточнил он. Я кивнула. – Так вот, странным было то, что в гараже сноуборд стоял не на своем месте.
– Да мы ж его вообще не нашли! – подтвердил Илья. – И волосы еще на доске были…
– Какие волосы? – встревожилась я. Волосы на доске – это уже точно из Агаты Кристи. Правда, в ее истории зацепился мех за кустик, когда труп волокли на холм, но что-то уж больно похоже. – Покажите мне.
Глава 5
Осмотр досок не принес результатов, так как здесь до меня уже побывала милиция, вызванная накануне Алексеем Зориным. Однако мне показали, где именно были зацеплены волосы, и даже воссоздали эту картину, выдрав пару волосинок из стоявшего неподалеку свернутого в рулон синтетического ковра. Доска стояла в углу, рядом с дверью в чулан. Волосы были зацеплены на высоте двадцати сантиметров от доски. Но зачем девушке ложиться на пол, тем более с распущенными волосами, зная, что поблизости щепкастые доски? Может, она упала?
Я внимательно осмотрела все, что здесь было, но, кроме песчаной и древесной пыли, ничего не обнаружила. Разломанный сноуборд, с которого сняли отпечатки пальцев – это было видно по остаткам дактилоскопического порошка, – находился теперь на своем родном, как объяснил Зорин, месте. Но того сноуборда, другого, здесь не было.
Я попыталась собраться с мыслями. Итак, девушка ищет телефон в помойке, затем идет в баню, моется, исчезает. Почему? Возможный ответ: либо кто-то ее украл, либо она ушла сама. Но что могло вынудить ее уйти сразу же, ничего не взяв с собой? Например, ей позвонили. Стоп, у нее же телефона нет! Тогда записка. Но кто и что там написал? Автором записки мог оказаться только знакомый Ольги, причем хорошо знакомый. Кроме того, она хотела сохранить встречу в тайне, раз вышла тихо. Хотя вполне возможно, что она просто не захотела тревожить никого своим уходом. А может, она вообще ни о чем не думала, просто ушла, и все? В принципе нет ничего удивительного в том, что ее ухода никто не заметил, ведь в гостиной работал телевизор и играла музыка. И все-таки у Ольги должна была быть какая-то причина!
Записка, записка…
– Вы в ее комнате никаких клочков бумаги не находили? – спросила я, посмотрев на Сергея, так как он, я была уверена, делил с Ольгой одну спальню.
Мне показали записку, которую нашли возле унитаза на третьем этаже в комнате Бранца и Заречной. Мятый книжный листок принадлежал, судя по всему, репринтному изданию, которое пытались подделать под старину. Готический шрифт, правда, большая часть текста была залита чернилами. И гравюра на другой стороне – жутковатого вида старец держит над кипящим котлом черную собаку, судя по всему, мертвую. Старец радостно скалится в темноту, простирая одну руку к грозовым небесам. Вопреки атмосферным условиям, на одной стороне неба ярко сияет полная луна с нарисованными на ней глазами и носом. Все дело происходит в лесу.
– Страсти какие, – пробормотала я и поинтересовалась, где именно нашли бумажку. Меня отвели на третий этаж в очень комфортабельный туалет, в котором не то что справлять нужду, жить не стыдно.
– Вот тут она лежала, – показал Сергей на кафель между унитазом и раковиной.
Я задумалась. Почему бумажка, сложенная так, чтобы поместилась в карман, оказалась на полу? Тщательный обыск принес неожиданный результат – за унитазом, там, где он соединяется с трубой, лежала крошечная пуговка розового цвета.
– Какого цвета халат у вашей девушки? – спросила я.
– Розовый, а что? Принести?
– Если не трудно.
Пуговица оказалась от кармана халата. Значит, Заречная просто зацепилась карманом за что-то, оторвала пуговицу, выронила бумажку, поэтому она здесь и оказалась. Но зачем она вообще носила ее с собой? Что она хотела сказать этим «Не забудь. Полнолуние 27-го»?
– Это ее почерк?
Никто не мог дать мне вразумительного ответа. Образца почерка Заречной не было, творения свои она создавала в электронном виде.
Далее в ряду странностей стояла запертая дверь, ведущая на черную лестницу.
Мы прошли в библиотеку. Я сразу поняла, что Заречная была здесь очень много раз. Человек, написавший книгу, которой присудили первую премию на общенациональном конкурсе, не может не любить читать. Готова спорить, девчонка здесь все излазила.
Я вошла в помещение и невольно присвистнула – передо мной находилась библиотека в полном смысле этого слова. Стены были заполнены книгами от пола до потолка, здесь царил тяжелый классический стиль – темное дерево (кажется, мореный дуб), толстый ковер, лампа под абажуром…
– Как в кино, да? – прочитал мои мысли Сергей. – Даже жуть берет. Особенно вечером.
– Особенно тем вечером, – добавил Алексей. Они с мрачным видом переглянулись.
– Ольга брала отсюда какие-нибудь книги? – спросила я, подходя к тяжелому дубовому столу, на котором – единственное напоминание, что на дворе двадцать первый век, – стоял ноутбук. Из канцелярских принадлежностей здесь были самые настоящие гусиные перья.
