Екатерине в ее идее. Женщина-скульптор — а почему бы и нет? Была же лет двести назад в Италии эпохи Ренессанса скульптор синьора Проперция. Жаль, что никаких ее работ не осталось. Но от Мари Колло может остаться множество работ. Да как только станет известно, что девушка — любимица императрицы, заказы польются рекой. Тогда можно выдвинуть ее и в члены Академии художеств.
Так и вышло. В 1767 году Мари-Анн Колло оказалась академиком. В тот год ей исполнилось всего-то 19 лет. Событие по тем временам неслыханное. Но ведь воля императрицы закон. Зато уж и юная «академичка» старалась вовсю. Работала почти по 20 часов в сутки, создавая все новые работы, в том числе бюсты Екатерины, ее фаворитов Григория Орлова и князя Голицына, цесаревича Павла Петровича, девочек-смолянок, включая юную Наталью Алексееву, которая, как поговаривали, являлась внебрачной дочерью самой Екатерины.
Мари опасалась, как бы учитель не приревновал ее к работе. Но тот, кроме своего будущего Всадника, ничего не замечал — тем более что возникли проблемы с постаментом. Нужен огромный камень, но где его взять? Практичный Бецкой начал убеждать Фальконе использовать несколько валунов, скрепленных вместе. Но скульптор уперся: «Только монолит! И никакой не изысканный мрамор, а мощный, грубый, полный природной силы гранит!»
По всем гранитным карьерам страны объявили розыск подходящего камня. Но нашли неожиданно близко — в деревне Конная Лахта под Петербургом. Осенью 1768 года крестьянин Семен Вишняков сообщил, что в окрестностях деревни издревле лежит гранитная глыба, на которую, по преданию, во времена Северной войны поднимался сам Петр Великий, дабы обозреть местность. Тогда неожиданно началась гроза, в каменную гряду ударила молния. Однако государь не пострадал и даже зашелся хриплым смехом: «Меня Бог бережет!» А вот на граните осталась черная отметина, с тех пор глыбу и величают «Гром-камень».
Фальконе приехал в деревню под вечер. Под заходящими лучами солнца обошел глыбу со всех сторон. Глубоко вросший в землю валун, поросший старым мхом, напоминал то ли пик скалы, то ли пик волны. Это то, что нужно! Вот только тащить глыбу в петербургскую даль — опять же чистая авантюра! Как справиться?! Может, лучше сразу отказаться?.. Но тут последний луч солнца скользнул вверх по глыбе, и в его неожиданном взлете скульптору вдруг почудилось, что лихой конь и всадник в одеянии света поднялись над «Гром-камнем». Фальконе вскинул голову и счастливо заулыбался — Петр I явно подавал знак удачи.
Тащили глыбу весом 1600 тонн, длиной 13 метров, шириной — почти 7, а высотой — 8 метров с чисто русской гениальной смекалкой: огромную деревянную платформу взгромоздили по желобам на железные рельсы, а чтобы облегчить скольжение, подкладывали под тяжеленную платформу бронзовые шары. Катили, конечно, трудно и долго: 400 человек больше полугода. К тому же, пока катили, по дороге и обтесывали. На Финском заливе погрузили на специальную баржу. Когда же наконец доставили в Петербург, Екатерина приказала выбить памятную медаль со словами «Дерзновению подобно» и наградить участников.
Настало время переводить модель в натуральную величину. Но тут возникли трудности с фигурой коня. Теперь Фальконе дневал и ночевал в конном манеже и на выездных треках — зарисовывал лошадей в движении. По взмаху его руки наездники разгоняли коней и поднимали их на дыбы, замирая над невидимой пропастью. Фальконе сделал сотни рисунков и множество гипсовых вариантов. Только к 1770 году работа над огромной гипсовой моделью была завершена. И снова предстояло показать ее Екатерине.
За день до показа в мастерскую пожаловал Бецкой с графом Александром Строгановым и художником Дмитрием Левицким. Ничего не скажешь, настоящая «академическая» троица: Бецкой — президент, Строганов — меценат, а Левицкий — портретист, год назад обосновавшийся в Петербурге, но уже представленный на звание академика. Старик Бецкой, как всегда, крутил в руках заветную табакерочку: «Мастерскую мы вам предоставили лучшую в городе — помещение бывшего придворного театра при покойной государыне Елизавете. Чтобы уместился монумент в натуральную величину. И результат меня впечатляет. Размах, грандиозность. Но вот лицо Петрово как-то странно смотрится…»
Строганов согласно закивал: «Лик императорский не схож!»
Фальконе повернулся к Левицкому — уж тот-то, портретист, должен прийти на помощь. Но Левицкий, виновато заморгав ресницами, выдохнул: «И вправду…»
Фальконе заскрипел зубами. Ну ладно светские ценители, но этот молокосос-портретист — всего-то 35 лет, а берется судить его — европейскую знаменитость!
Однако едва делегация ушла, скульптор сам кинулся осматривать статую. Долго лазил вокруг с тяжелым канделябром. Право же, он стремился к тому, чтобы глаза Петра сверкали огнем. Но император смотрел на него хмуро и презрительно.
Фальконе сполз с лестницы и плюхнулся на топчан. Что же делать? Вдруг завтра монумент не понравится и Екатерине?! Надо как-то переделать лицо, но сил уже никаких нет. Глаза скульптора закрылись, и он провалился в пелену тяжелого забытья.
Проснулся он от утреннего солнца, залившего мастерскую, и тут же вскочил. За его столом кто-то работал! Неужели Мари?
Девушка оторвалась от гипсового бюста, еще мокрого: «Вот — царь Петр. как мне видится…»
Этьен Фальконе. Памятник Петру I (Медный всадник)
Фальконе взглянул и без слов крепко обнял ученицу. За одну ночь она смогла создать то самое лицо, о котором он только грезил: человек, в глазах которого сверкала огненная молния.
Визит Екатерины перенесли на несколько дней, когда Мари уже успела полностью переделать голову Петра. Государыня пришла от монумента в восторг. Было отчего — ведь памятника столь грандиозного, как задумал Фальконе, никогда не было во всем мире. Мастер виртуозно преодолел и технические сложности: его конь, поднявшийся на дыбы, имел всего две точки опоры, третью же опору скульптор провел через хвост коня, а затем и змею, которую конь топчет. Такое техническое решение было абсолютно революционным.
24 августа 1774 года петербургские литейщики во главе с Фальконе приступили к отливке бронзовой статуи. Но неожиданно в литейной форме образовалась трещина. Раскаленный металл хлынул на пол. «Расплавленная река! — пронеслось в воспаленном мозгу скульптора. — И нам ее не перепрыгнуть — всех сметет!» Немецкие мастера, вызванные для помощи в отливке, кинулись вон из цеха, но у Фальконе будто ноги к полу приросли. И только русские рабочие не растерялись. Главный литейщик Ефим Хайлов бросился чуть не наперерез потоку и каким-то чудом сумел его укротить. Рабочие самоотверженно потушили пожар.
Пришлось делать новые формы для строптивого памятника. Вторую отливку смогли осуществить только в 1777 году. И опять Петр проявил свой строптивый характер: верхняя часть треснула, и значит, голову надо было отливать отдельно. Измученный Фальконе уснул прямо в цеху и проснулся от яростных криков. Маленькая Мари металась перед головой грозного царя Петра и, потрясая кулачками перед его носом, ругалась по-русски. И где только научилась?..
К счастью, на сей раз отливка головы прошла успешно. Началась новая полоса работ: соединение бронзовых частей, заделка швов, шлифовка — конца и края не видно. Может, поэтому императрица, а за ней и Академия художеств потеряли к Фальконе всякий интерес. Никто не интересовался его творением. К тому же пришло распоряжение, что отныне скульптор должен сам платить за отопление и наем дома с мастерской. Но это же две трети жалованья — на что тогда жить?!
Фальконе попытался добиться аудиенции у императрицы, послал прошение — никакого ответа. Раздраженный и разгневанный, он потребовал объяснений от Бецкого. Но хитрый старик, как всегда покрутив в руках табакерку, проговорил: «Ах, господин Фальконе, статуя же закончена. Дошкурить бронзу и простые рабочие за копейки сумеют. Российская казна не бездонна».
У скульптора перед глазами почернело. Двенадцать лет упорного труда, без просвета и отдыха. И вечное раболепие, бесконечные поклоны до пола. А теперь, когда основная работа сделана, он уже никому и не нужен. Фальконе стиснул зубы, склонился в последнем поклоне и вышел. Наверное, надо было бы еще попросить, покланяться, но унижаться он, создатель великого монумента, больше не станет!
Через месяц, распродав все имущество, скульптор уехал из России. Верная Мари Колло последовала
