в произведения искусства и приобрел несколько десятков картин старых мастеров. Под конец жизни хотел перебраться в Европу, создать открытую для публики художественную галерею, да не успел. Но вот его племянник, которого при рождении также окрестили Альфредом, наконец-то сможет воплотить в жизнь его мечты.
Сэр Альфред встречал драгоценную коллекцию в дверях Рассборо-Хаус, придерживая за ошейники своих любимцев — чистопородных мраморных догов, специально обученных для охраны. Огромные псы скалились на рабочих, вышедших из трейлера, поглядывая на хозяина. Но хозяйские руки держали их крепко.
Наконец первую картину, обернутую в мягкую ткань и обвязанную бечевками, внесли по пологим ступеням лестницы в холл.
«Осторожней!» — прикрикнул хозяин. И это было ошибкой. От его взволнованного тона один из псов рванулся в сторону рабочего. Испугавшись, тот выронил картину прямо на мраморный пол. От удара бечевки лопнули, и между складок ткани показался фрагмент золоченой рамы — в такие обычно вставляют старинные полотна.
«Святой Патрик! — раздался резкий шепот дворецкого Стоуна. — Это же — живопись!»
Рассборо-Хаус
Хозяин обернулся на голос: «Конечно! Коллекция Бейтов будет висеть здесь!»
Дворецкий побелел как мел: «Но это же Рассборо-Хаус. Здесь не место картинам…»
Сэр Альфред побагровел. Что себе позволяет этот тип?! Однако объясняться на людях не стал, а только процедил ледяным тоном: «После ланча жду вас в кабинете, Стоун!»
В тот день ланч начался с опозданием — размещение картин заняло больше времени, чем ожидалось, хотя Бейт заранее распланировал, что где будет висеть. На большой стене зала — огромные полотна Рубенса, поближе к свету — прелестные лирические портреты Гейнсборо, а на самом видном месте — между окон — «Дама со служанкой, пишущая письмо» кисти несравненного Вермеера. Слава богу, воров можно не опасаться! Ведь мы в благословенной Ирландии, где артнеппинг, иначе говоря — кража произведений искусства, дело неслыханное. Это на континенте, что ни день — новая кража. В свое время даже легендарную «Джоконду» не смогли уберечь. Исчезла средь бела дня и обнаружилась лишь через два с лишним года. Правда, было это еще в начале XX века. Ну а через несколько десятилетий грабители и вовсе распоясались. Еще бы — цены на картины выросли в разы. За один холст известного художника можно выручить несколько миллионов долларов. Впрочем, сам-то Бейт принял все возможные меры предосторожности: решетки на окнах, электронные замки, натренированные собаки. К тому же коллекция застрахована. Друг сэра Альфреда, мистер Дагдейл, директор известнейшей страховой компании «Ллойд», лично составил контракт. Так что пусть дворецкий не бледнеет — живописи в Рассборо не угрожает ничего.
Стоун протиснулся в дверь кабинета с поклоном. Что ж, хозяину надо угождать, ведь найти работу сегодня — проблема не из легких. И зачем нечистый дернул его за язык в холле?..
«Итак, я жду объяснений!» — процедил Бейт.
Лоб Стоуна покрылся испариной: выгонит, как пить дать, выгонит!..
«Видите ли, сэр, — опустив глаза, забормотал он, — это местная легенда…»
Бейт вынул сигару и закурил. «Может быть, вы забыли, Стоун, но я — не местный. Так что со здешними легендами незнаком. Но только, ради бога, избавьте меня от рассказов о привидениях».
«О нет, сэр, — замотал головой дворецкий, — речь не о привидениях. Легенда гласит, что один из давних владельцев поместья, граф Миллтаун, как-то поручил местному художнику написать картины для украшения дворцовых залов. Художник работал день и ночь, но картины не понравились заказчику, и тот, не заплатив ни пенни, велел бросить их в огонь. Представляете, что пережил художник?! Увидев, как его творения корчатся в муках, он в сердцах проклял и обидчика, и его поместье. „Пусть ни одна приличная живопись не уживется в Рассборо!“ — зловещим голосом проговорил художник. С тех пор замечено: стоило хозяевам приобрести картину какого-нибудь известного живописца, как в дом залезали грабители, а то и вовсе случался пожар, и ценная покупка превращалась в гору пепла».
Бейт только скривился, услышав старинную байку. Как представитель семьи, связанной с алмазным бизнесом, он и сам знал дюжину сказок с легендарными проклятиями, которыми полна история драгоценных камней. Да чего только не придумаешь, чтобы состряпать продаваемому бриллианту богатую родословную. Но при чем тут его картины?.. И почему они не могут висеть в Рассборо?
Кража первая: «Не пей вина, Гертруда!»
Апрельским вечером 1974 года Альфред Бейт и его супруга, леди Клементина, урожденная Митфорд, сидели в малой гостиной, смотрели телевизор и наслаждались только что полученным из Франции коллекционным коньяком. Обслуживали себя сами, поскольку в доме осталась только пара старых слуг да дворецкий Стоун. Молодых же, лакея и горничную, пришлось отпустить в Дублин на премьеру оперы Вагнера. Конечно, где это видано, чтобы слуги отпрашивались послушать классическую музыку, но в этой спокойно-патриархальной «зеленой стране», видно, все возможно.
Оторвавшись от экрана, сэр Альфред бросил взгляд на жену, но тут же зажмурился. Его ослепил блеск бриллиантового ожерелья. «Неужели то самое?» — подумал он, вспомнив об ожерелье, которое было на юной красавице Клементине Митфорд в тот давний день, когда они познакомились на благотворительном балу в Лондоне. И не просто познакомились, но и влюбились друг в друга без памяти, а через несколько месяцев поженились. Но как же давно это было — 35 лет назад.
От воспоминаний Бейта оторвало появление Стоуна. «К вам мисс Дагдейл, сэр!»
Бейт не слишком-то жаловал Бриджет Роуз Дагдейл, дочку своего друга, директора страховой компании. Как не раз говаривала леди Клементина, девица была «из отвязных». Водила компанию с какими-то малоприятными субъектами, называвшими себя «истинными ирландскими героями». Бейт даже подозревал, что Бриджет Роуз связана с террористами из Ирландской республиканской армии. Впрочем, все это одни догадки. И какая б она ни была, это же дочь его почтенного друга.
«Закрой собак в кабинете, Стоун! — приказал хозяин. — Мисс Дагдейл их боится».
Бриджет Роуз просидела с Бейтами минут пять. Тараторила что-то о малопонятной просьбе отца. Потом они выпили по рюмочке коньяка, и… наступил провал. Первое, что услышал Бейт, когда очнулся с дикой головной болью, — это стоны дворецкого. Тот, связанный, с пластырем на рту, валялся, словно куль, рядом с хозяйской четой. Да и чета выглядела не лучше: веревки на ногах и руках, рты также заклеены пластырем. Где-то вдалеке раздавался лай псов, запертых в кабинете. Вот когда Бейт пожалел, что поставил там наипрочнейшую дубовую дверь.
Но самое ужасное случилось потом, когда он увидел, что из гостиной выносят картины. Не сумев сдержаться, он нечленораздельно замычал. И тут же поверх его головы раздалась автоматная очередь. Оказывается, эта чертова Дагдейл заявилась к ним не одна, а в компании со своими «истинными ирландскими героями». Глаза у Бейта от ужаса полезли на лоб, и он снова отключился.
Вернувшиеся из Дублина поздним вечером, слуги нашли хозяев в самом жалком положении. Тут же вызвали врачей и полицию. Выяснилось, что нежданная гостья незаметно подсыпала в рюмки четы Бейт сильнодействующий транквилизатор, ну а потом открыла двери своим сообщникам. Банда из пяти человек беспрепятственно скрутила дворецкого, а стариков слуг запихнула в одно из подсобных помещений. Сторожей-собак можно было не опасаться: Бриджет Роуз была уверена, что хозяин прикажет закрыть их при ее появлении. Так что бандиты совершенно беспрепятственно вывезли на грузовике 19 полотен, среди которых были работы Вермеера, Рубенса, Гойи. Знали же, негодяи, что брать!
Бейт поставил на ноги все свои связи. Ирландская полиция и частные детективы, нанятые Дагдейлом, опозоренным поступком дочери, кинулись на поиски Бриджет Роуз и ее сообщников. Девушку нашли, считай, мгновенно — через 11 дней. И не где-нибудь на краю света, а всего лишь в десятке миль от Рассборо, в заброшенном коттедже. При аресте она попыталась оказать сопротивление и даже успела
