уверен, что не бросит Серену на произвол судьбы. Не оставалось сомнений, что дядя подстроил одно, а то и два покушения на ее жизнь. Насчет своих планов она не сказала ничего определенного, да он и не настаивал, но совесть требовала от него предпринять хоть что-нибудь. Николасу требовалось время подумать.
— Завтра я навещу вас, — отрывисто заявил Николас, прервав Серену, которая, запинаясь, нескладно пыталась распрощаться с ним. — Я провожу вас в адвокатскую контору. Чем быстрее установят вашу личность, тем безопаснее для вас. В любом случае я понадоблюсь вам как свидетель, который сможет подтвердить подлинность ваших бумаг.
— Николас, в этом действительно нет необходимости. Я в состоянии сама постоять за себя. Я справляюсь сама с тех пор, как умер лапа.
Николас покачал головой, не желая вдаваться в объяснения того, в чем он сам еще не разобрался.
— Я буду у вас завтра в одиннадцать часов.
Николас наклонился, быстро поцеловал ее в губы, затем подтолкнул к открытой двери экипажа, не давая ей возможности возразить.
Серена одна стояла на улице и смотрела, как выгружают ее картонные коробки, дорожную сумку и вносят их в отель. Сквозь толстое стекло дверцы фаэтона она заметила, как Николас потирает лоб рукой. Затем он откинулся на подушки и закрыл глаза. Он не помахал ей на прощание. Держа спину прямо, а голову высоко, Серена вошла в гостиницу и потребовала самый лучший номер.
Когда Николас вскоре вошел через парадную дверь в свой особняк на Кевендиш-сквер, дворецкий сообщил, что его мачеха с сестрой дома и пьют чай. Он решил пожертвовать час этому скучному занятию, снял плащ, шляпу, поправил галстук перед большим зеркалом в прихожей, затем поднялся по лестнице и присоединился к дамам.
Стены гостиной верхнего этажа были бледно-желтого цвета. Шторы на высоких окнах, выходивших на площадь, из неяркого золотистого дамаста гармонировали с покрывалами стульев, диванов и шезлонгов, расставленных удобными группами по всему помещению.
— Николас!
Джоржи вскочила с места у камина и бросилась навстречу старшему брату. Это была хорошенькая девочка, к счастью не отмеченная ни излишним весом, ни прыщами, несмотря на нежный возраст. Если не считать, поразительно серых глаз, Джорджи почти ничем не была похожа на своего красивого брата. У нее были темно-каштановые волосы, миниатюрный ротик напоминал распускающийся бутон розы, а кожа представляла собой идеальное сочетание белого и розового цвета. От английской розы лучшего нельзя было ожидать. Кривой передний зуб, привычка хихикать, свойственная девочкам-подросткам, чуть нескладные манеры для кого угодно считались бы недостатков, а для девочки с таким богатым приданым воспринимались как неотъемлемая часть шарма.
Наряженная в легкое муслиновое платье, отделанное лентами, она являла собой прелестную картину, когда встала на цыпочки, чтобы запечатлеть нежный поцелуй на щеке брата. В ответ Николас обнял ее и сказал, что она выглядит просто великолепно.
Джорджи широко улыбнулась и присела в реверансе, однако тут же испортила впечатление, наступив брату на ногу.
— Дорогой Николас, я так рада видеть тебя. Я должна много чего тебе рассказать. Почему ты не сообщил о своем приезде? Мы совсем не знали, что ты приезжаешь сегодня. Вчера вечером я в «Олмаке» встретила Чарльза, и он был так любезен, что отпустил комплимент по поводу моего туалета. В устах такого известного светского человека это действительно высокая похвала. Ты получил мое письмо?
— Джорджиана, помолчи немного. Позвони и вели принести свежую воду, твой брат, наверное, пожелает выпить чаю. Николас, как дела?
Этот голос увядающей красавицы, сидевшей на диване, казалось, принадлежал женщине, которая стоически переносит жизненные невзгоды. Как ее дочь, Мелисса Литтон была маленького роста, a хрупкость грациозной фигуры придавала ей вид привидения, готового навсегда уйти в вечность. На ней было безупречное шелковое платье с длинными рукавами, черные как вороново крыло волосы она завязала узлом, только крохотный чепчик свидетельствовал о том, что она вдова. Мелиссе было меньше сорока лет, но по характеру и внешнему виду ей можно было дать все пятьдесят. Мелисса не встала, чтобы встретить своего пасынка. Оставаясь в полулежащем положении, она лишь протянула ему длинную тонкую руку.
Николас поцеловал ей руку и сел рядом.
— Что ж, Мелисса, вижу, ваше здоровье осталось прежним.
— Увы, Николас, оно у меня никогда не было крепким. Я решила сделать все, чтобы ваша сестра добилась успеха в этом сезоне, но мои усилия сказываются на здоровье. — Она поднесла к носу флакон с нюхательной солью и сделала изящный вдох. — Как вы знаете, дорогой Николас, я делаю все, что в моих силах. Я никогда не жалуюсь, — сказала она и грустно улыбнулась.
— Ах, мама, — нетерпеливо заговорила Джорджи, — сезон едва начался. Думаю, ты не подведешь меня, мы каждый день получаем приглашения на многие недели вперед.
Мелисса вздохнула:
— Налей брату чаю, он посидит с нами недолго, затем, конечно, ему захочется прилечь. Николас, вас не мучают судороги? Я знаю, что после такой поездки я не смогла бы подняться с постели. Велю, чтобы в вашу постель положили горячий кирпич. Вам следует отдохнуть перед обедом.
— Не волнуйтесь, Мелисса. Я чувствую себя прекрасно.
Николас без всякого удовольствия отпил глоток китайского чая из чашки, которую ему протянула сестра. Он не любил чай.
— Джорджи, расскажи мне все о своих последних победах. Ты знала, что Чарльз обручен? Он устраивает вечеринку.
— Да, мы уже получили приглашение, но мама думает, что ей не хватит сил посетить все эти мероприятия.
Судя по страдальческому виду мачехи, та скоро отправится в постель, чтобы, как обычно, заняться продолжительным восстановлением своих сил. Бедная Джорджи не заслуживала того, чтобы ее предоставляли самой себе, в то время как ее мать только и делает, что хворает.
Не только его сестре нужна была подруга. Серена и Джорджи отлично поладят. Конечно, Серена определенно не сказала, что собирается появиться в обществе, но чем же ей еще заниматься в Лондоне? Не могла же она питать надежду на то, что кровожадный дядя поможет ей. Жизнь за ломберными столами не может подготовить человека к появлению на приемах светского общества. Николас слишком хорошо знал, сколь жестоким и злобным это общество может быть, как оно станет насмехаться над наивной дебютанткой. Он сомневался, что Серена готова к этому. Для него было очень важно, чтобы ее хорошо приняли. Потребуется много усилий, чтобы избавиться от чувства вины, если Серена утвердится в этом обществе.
Утвердится. Это слово заставило его задуматься, ибо он еще не был готов разобраться в его скрытых смыслах. Николас решил не думать об этом, а вместо этого решил проверить, как будет воспринято его новое предложение.
— Я привез с собой новую знакомую, — сказал он, прерывая рассказ сестры о посещении Воксхол- Гарденс. — Это единственная дочь старого друга нашего отца. Джорджи, она старше тебя, но в Лондоне она впервые. Неплохо бы, если бы она выезжала в свет вместе с тобой, что позволило бы твоей матери хорошо отдохнуть и восстановить силы.
— Николас, если она старая, то лучше не надо.
Джорджи надула губки.
— Глупенькая, я сказал не старая, а старше тебя. Ей двадцать четыре года. Она очень красивая и, к счастью, блондинка. Она будет идеально оттенять твою красоту. Что скажете, Мелисса? Тогда вы не будете уставать, повсюду сопровождая Джорджи.
— Николас, она респектабельная женщина? — с подозрением спросила Мелисса.
— Даже очень, — подчеркнуто ответил он. — Она дочь лорда Веспиана. То есть прежнего, покойного лорда Веспиана, который много лет назад был другом моего отца. Ее зовут леди Стамп.
