грязное в ловле богатого жениха? Не ты ли меня учила, что в отношениях между людьми главное – честность и искренность?
Мать горько рассмеялась.
– Девочка моя, если будешь играть честно – проиграешь, как проиграла я. Сотни и тысячи лет женщины выбирают себе мужчин и привораживают их своими чарами. Такова жизнь, и ничего дурного в этом нет. Прошу тебя, дорогая, не предавай наши мечты! Вспомни, как я надрывалась на двух работах, чтобы оплатить твои уроки хороших манер! Ты – особая девушка, София. У тебя есть все, чтобы стать достойной женой богача, чтобы жить в роскоши и довольстве. Умоляю тебя, не растрачивай свои таланты на никчемных мальчишек! Послушайся меня – и ты будешь счастлива!
Взглянув на мать в зеркало, София заметила, что руки Джанет сжаты в кулаки, а в глазах плещется страх.
И вдруг София поняла: мама боится не столько за нее, сколько за себя. Боится, что София умчится на «Харлее» на поиски приключений и бросит больную мать одну… Сердце Софии судорожно сжалось.
– Не бойся, мамочка, – произнесла она, – ты для меня всегда будешь важнее всего.
– Да разве речь обо мне? Я теперь хочу только одного: чтобы ты добилась счастья, которое мне уже не суждено испытать.
– Мама, я не стану делать глупости. Обещаю.
Джанет вздохнула с очевидным облегчением.
– Запомни мои слова, София: когда приедет мистер Баррингтон, ты почувствуешь себя словно Золушка на балу!
«Может быть, – мрачно подумала София. – Но что станет со мной, когда часы пробьют полночь?»
Майк позвонил в ее дверь, как и обещал, ровно в четверть восьмого. У крыльца стояла машина Софии.
– Ты починил машину! – всплеснула руками София, окидывая Майка радостным взглядом и изо всех сил стараясь не замечать, как сексуально он выглядит в голубых джинсах.
Сама София сегодня надела белую «крестьянскую» блузу, расшитую голубыми и розовыми цветами, и бледно-голубые слаксы. (Брюки она надела, полагая, что придется ехать на работу на мотоцикле.) Пояс был розовый – в тон туфлям на невысоком каблуке. Волосы София забрала в хвост и перетянула розово-голубой резинкой.
Как ни радовалась София, что ее машина снова на ходу, все же не могла удержаться от легкого сожаления, что больше не прокатится с ветерком на «Харлее».
– И что с ней было? – спросила она, подходя к машине.
– Стартер барахлил.
– Сколько я тебе должна? – София открыла сумочку.
– Об этом не беспокойся! – отмахнулся Майк.
– Но я настаиваю. Ты так меня выручил!
– Перестань! – заявил Майк. – Я не возьму у тебя денег!
Что-то в его голосе заставило ее насторожиться. София взглянула ему в глаза и, показалось ей, на краткую долю секунды заметила там что-то похожее на стыд. Но чего стыдиться Майку?
– Может быть, я и бедная, но гордая. – С этими словами София сделала попытку запихнуть ему в карман двадцатидолларовую купюру.
Он перехватил ее руку.
– Черт побери, София, я же сказал – нет! Его прикосновение обожгло ее. София снова взглянула в зеленые глаза Майка. Теперь взгляд их был тверд и прям, и в нем ясно читалось:
«Не навязывай мне своих правил!»
– Послушай, Майк, курьеры не так-то много зарабатывают. Я получаю больше тебя.
– Мне много и не нужно, – ответил он, выпустив ее руку. – Твоя мама накормила меня сказочным ужином – вот и вознаграждение. Если думаешь, что этого мало, можешь сегодня после работы подвезти меня домой.
– Что ж, это честно. – Поняв, что его не переубедишь, она убрала деньги обратно в сумочку.
Майк сел на пассажирское сиденье, София скользнула за руль. Машина завелась с первого раза.
– Как сегодня твоя мама? – поинтересовался Майк несколько минут спустя.
– У нее все хорошо.
– Я ей не слишком понравился. – Это был не вопрос, а констатация факта.
– Просто беспокоится обо мне. Я – все, что у нее есть.
– Поначалу она отнеслась ко мне по-другому. Когда приняла меня за Баррингтона-младшего, – заметил Майк.
– Что тебе ответить? Для мамы деньги имеют большое значение.
– Как и для дочери?
– Что ты сказал? – София обожгла Майка сердитым взглядом и вновь устремила взор на дорогу.
– Ладно, забудь, – пробормотал Майк.
– Да нет, продолжай. – София включила сигнал поворота. – Облегчи душу. Что ты там хотел сказать о моем моральном облике?
Майк поднял руки, как бы сдаваясь.
– Это не мое дело. И все же хочу сказать тебе: не делай глупостей. Потому что выходить замуж без любви, только из-за денег, – страшная глупость.
– Кто тебе сказал, что я не люблю Майкла?
– София, имей совесть. Как можно любить человека, которого ты и в глаза не видела?
– Ревнуешь?
– Я? – Майк комично вздернул брови. – Господи помилуй, с чего бы мне ревновать?
– Мне неважно, как Майкл выглядит.
– Вот теперь ты говоришь правду, – вдруг посерьезнев, проговорил Майк. – Майкл Баррингтон тебе неважен. Важны только его деньги. Представляю, как тяжело ему живется: всякий раз, как какая-нибудь девушка начинает оказывать ему знаки внимания, он гадает: что это значит? Кто из двоих ей нравится – он сам или его банковский счет? Нет, не завидую я Майклу Баррингтону.
– Разумеется, не завидуешь! – огрызнулась София. – Ему ведь пришлось трудиться не покладая рук, чтобы достичь таких высот.
– Унаследовать богатство – труд невелик.
– А тебе-то что?
– Ненавижу золотоискательниц.
– Так вот кто я, по-твоему? Золотоискательница?
София свернула на обочину, припарковалась у тротуара и испепелила Майка взглядом.
– Я знаю одно: твоя мать давит на тебя, требуя, чтобы ты вышла замуж за богача.
– И что в этом дурного? – вскричала София. – Что дурного в том, чтобы желать своему ребенку добра?
– Брак без любви – по-твоему, «добро»?
– В богатого влюбиться не труднее, чем в бедного, – отрезала она.
– Кстати, где твой отец? – спросил он вдруг. – Почему он не живет с вами?
– А вот это, мистер, – она сердито ткнула пальцем ему в грудь, – уже совершенно не ваше дело!
– Он не подошел твоей матери? Оказался недостаточно богат?
– Ты не понимаешь, о чем говоришь!
– Тебе двадцать девять лет, а ты позволяешь матери собой командовать! Указывать, кто достоин любви, а кто нет!
– Еще одно слово – и пойдешь пешком! – пригрозила София.
– Да ну? – Он перегнулся через сиденье и сердито уставился на нее. Зеленые глаза его мерцали шалыми болотными огнями, пламя дыхания обжигало кожу.
«Просто гормоны. Химическая реакция, больше ничего».
Жаркая, суматошная, взрывоопасная реакция.
Не успела она сообразить, что происходит, как губы Майка прижались к ее губам.
