«Это абсурд, — подумал Дональд. — Отец не способен на низкие и мелочные чувства». Но что-то против воли заставило его отбросить эмоции и задуматься над словами Айрин. Когда отец покончил с собой, ему было двенадцать лет. Что, в сущности, он знает о своем отце? Только то, что тот сам о себе говорил. Тогда его доверие к отцу было беспредельным. Но могли он объективно оценить ситуацию в таком возрасте? Какова бы ни была правда, надо ее выяснить раз и навсегда. Он не позволит больше болезненным воспоминаниям сбить себя с толку.
— Хорошо, — с усилием произнес Дональд, — не буду сейчас спорить. Мне известно далеко не все.
— Рассказывай дальше, — твердо сказала Айрин.
— Перед тем, что случилось с отцом, — его голос дрогнул, — мать сильно изменилась. Она всегда прекрасно владела собой, но вдруг превратилась в сплошной комок нервов. Я сразу понял — в их отношениях что-то изменилось. Но я не подозревал, насколько это серьезно.
— Ты знал о моем отце и их связи?
— Узнал за день до смерти папы. Мать отправила меня к прадеду в Кливленд, а он почему-то прятал от меня газеты, не давал слушать новости по радио, отключил телевизор. Тогда я ничего не понимал… а когда понял, было уже поздно.
— Что ты имеешь в виду?
— Я не смог ему помочь…
Дональд с удивлением обнаружил, что по его щекам текут слезы. Когда он смотрел на умирающего отца, то глаза его оставались сухими. Почему же сейчас…
Айрин сжала его руку с такой нежностью, что сдерживаемая боль окончательно вышла наружу. Дональд испугался, что сейчас задохнется от беззвучных рыданий. Прошло несколько минут, прежде чем он успокоился. Дональд оглядел кафе и облегченно вздохнул, заметив, что, кроме них двоих, в дальнем углу сидели только несколько школьников, увлеченных своим разговором.
— Все в порядке? — спросила Айрин. — Тебе легче?
— Да.
Дональд действительно почувствовал себя лучше, как будто потихонечку начали заживать старые рубцы.
— Не надо винить себя. Ты ничего не мог сделать.
Дональд внезапно понял, что долгие годы винил себя понапрасну. Сейчас он понял, что терзать себя глупо. Если отец не хотел больше жить, он все равно сделал бы это. Его поступок был осознанным и непоколебимым решением, а не импульсивной выходкой. Что мог сказать ребенок сломленному жизнью человеку?
— Так что же случилось дальше? — мягко спросила Айрин, видя, что Дональд понемногу пришел в себя.
— Я нашел одну газету, из которой узнал то же, что и ты в библиотеке. Когда я увидел газету, выпавшую из твоих рук на пол, я просто опешил. Тогда, десять лет назад, прочтя этот номер, я бросился домой… вошел в сад, услышал выстрел и побежал к беседке… Отец лежал, задыхаясь и истекая кровью… неподалеку валялся пистолет. Я подошел, взял его за руку… и услышал его последние слова… Он сказал, что всегда любил мою мать. Потом закрыл глаза и потерял сознание. Я кинулся звонить в больницу, но к приезду врачей он был уже мертв.
— Самоубийство не вызывало сомнений?
— Никаких, — уверенно ответил Дональд.
— Извини, но тебя ничего не насторожило?
— Не понимаю, о чем ты.
— Я читала, что твой отец начал хлопотать об опеке над тобой… и бракоразводный процесс был его инициативой. Почему же так вдруг…
— Айрин, он просто не выдержал. Отец думал, что у него хватит сил, чтобы бороться, защищать свои силы и мои интересы… но он ошибся. Случившееся его опустошило. Он очень любил ее… Заслуживала она этого или нет, но это так. Отец мог догадываться, но убеждал себя, что это неправда, но когда все вышло наружу таким образом… это его просто добило.
Они немного помолчали. Затем Айрин спросила:
— Ты никогда не скучал по матери?
— Очень редко.
— Ты винишь только ее?
— Я ее презираю, — твердо сказал Дональд.
— Так же, как моего отца?
— Да. Ты ведь хочешь знать правду?
— Ничего, кроме правды, Дональд. Я знаю, что ты поступил в частную школу и отказался от свиданий с матерью.
— Я не мог ее видеть.
— А как она это восприняла? — Айрин хотелось узнать от него как можно больше подробностей.
— Не знаю. Она консультировалась с психиатром, и, кажется, тот сказал ей, что лучшее, что она сейчас может сделать, — оставить меня в покое. Она уступила. Я уехал в школу, а она покинула страну. Я знаю, что она чуть ли не каждую неделю звонила в школу, но я отказывался с ней говорить. Каникулы я проводил у друзей. Она же продолжала звонить вплоть до выпускного вечера.
— А перед поступлением в Гарвард она не приезжала к тебе?
— Приезжала, но, узнав о том, что мать здесь, я уехал.
— Тебе никогда не было жаль ее?
— Это было бы предательством по отношению к тому, кого уже нет на свете благодаря ей.
— Значит, ты запрещаешь себе ее жалеть? — уточнила Айрин.
— Честно говоря… да, что-то в этом роде.
— Ты так больше ее и не видел, не говорил с ней?
— Я боялся этого, — признался он. — Боялся невольно поддаться ее обаянию… знаешь, она умеет убеждать. Моя мать гениальная актриса. Вопреки воле начинаешь ей верить.
— Это отец тебе сказал? — поинтересовалась Айрин.
— Нет… хотя… кажется, да. Когда-то давно он намекнул на это, и я больше ни секунды ей не доверял. Только он знал, что она из себя представляет.
— Дональд, ты до сих пор находишься под влиянием отца. А ты когда-нибудь попытался встать на точку зрения матери, пробовал понять ее?
Дональд не знал, что ответить. Ему и в голову не приходило подвергать сомнению свои выводы, казавшиеся ему бесспорно справедливыми. Чтобы преодолеть растерянность, он спросил:
— А ты виделась со своим отцом?
— Да, пять лет назад. Приехала к нему на каникулы. Но потом мать попросила отца избегать контактов с нами. Наверное, она считала, что так будет лучше… Я не осуждаю ее.
— Понятно… Кажется, мы все друг другу рассказали, — подвел итог Дональд.
— Ты не жалеешь? — спросила Айрин.
— Нет, — с облегчением ответил Дональд.
— Я должна сказать тебе, почему я настояла на нашей встрече. Я вчера звонила своему отцу в Нью- Йорк.
Дональд побледнел.
— В этом и состоит мой план, — осторожно продолжала Айрин. — Теперь, сопоставив наши воспоминания, то, что мы узнали из официальных сообщений и светской хроники, мы встретимся с участниками событий… и попросим их изложить каждого свою версию. Правда так или иначе всплывет.
— Ты имеешь в виду…
— Да. Я говорю о своем отце и твоей матери… Я знаю, Дональд, как ты к ним относишься, знаю, насколько это для тебя тяжело. Если ты откажешься, я все пойму. Я договорилась с отцом, что я буду в Нью-Йорке через пару дней… и спросила, не возражает ли он, если я приеду не одна… Тебе, наверное, надо
