счастлива. Сама того, не сознавая, Николь ощутила радость, не только беря, но и отдавая. Она была в этот миг богиней земли, жизни, природы и исполняла безмолвный гимн добра и чистоты.
— Николь, ты стала другой женщиной, — изумленным, счастливым голосом произнес Боб, откинувшись на песок и ощущая ликование в каждой клеточке своего тела.
— Вот как? — Прищурившись, Николь легонько сжала зубами его ухо.
— Что с тобой произошло, Николь? — Боб никак не мог прийти в себя от изумления.
— Я никуда не отпущу тебя. Никому не отдам.
Она обвила его руками и ногами, так что Бобу трудно было пошевелиться, но он хотел, чтобы это мгновение длилось вечно.
— Мне кажется, что мы поженились, Боб. Сейчас, сегодня, — взволнованно прошептала Николь.
— Я чувствую то же самое… Ты хочешь этого, Николь? — не веря своим ушам, спросил он.
— Скажи мне это еще раз. По всей форме.
— Николь Вивиан Лоу, ты хочешь стать моей женой? — торжественно спросил Боб.
— Я беру тебя в мужья, Роберт Болдуин Хэндл, — важно ответила сияющая Николь.
— Повтори еще раз, — попросил он.
— Кажется… я тебя люблю.
Синтия умела растворяться в толпе людей так, что ее никто не узнавал. Вот и сейчас, сидя в полутемном ресторанчике на окраине города, она наслаждалась ощущением свободы от любопытных взглядов. За те десять лет, как она покинула кинематограф, ее лицо успело стереться в памяти большинства людей. Моложавая женщина в английском твидовом костюме, с волосами, собранными в изящный узел на затылке, не привлекала к себе повышенного внимания.
Синтия медленно, не торопясь, с наслаждением ела каждое блюдо. Как давно она не была в Нью- Йорке и, кажется, уже тысячу лет не ужинала в ресторане!
Она не стала сообщать Дэну, каким рейсом прилетит. Синтия не любила встреч в аэропорту. А скорее всего она оттягивала встречу, хотя не признавалась даже себе самой, что страшится ее.
Долгожданное примирение с сыном наполнило ее такой радостью, позволило распрямиться и вздохнуть впервые за долгое время полной грудью, ощущая, как легкие наполняются упоительным воздухом свободы после десяти лет добровольного заточения. Свободы от страха, тревог, безысходной печали, одиночества, кошмаров, разъедающего чувства вины. «Я не хочу больше думать о Фрэнке, — сказала она себе, — с меня хватит. Наказание становится непомерным. В любом случае я давно за все расплатилась, если и было за что».
Несмотря на трепет, затаенную мольбу в голосе Дэна, когда они говорили по телефону, Синтия не была уверена, не изменились ли его чувства к ней, и потому не спешила увидеть его, боясь причинить себе боль. Она хотела побродить по Нью-Йорку и подготовить себя мысленно к любому исходу их встречи.
Она знала, что никогда не полюбит никого другого. Но если Дэну не удалось пронести свою любовь через долгие годы, она знала, что сможет это вынести. У нее есть Дональд, а значит, и смысл в жизни.
Синтия не сомневалась, что за эти годы в его жизни были другие женщины, но ее это ничуть не волновало. Значение имела только та особая, неуловимая для окружающих, недосягаемая для других и понятная только им двоим связь, против которой были бессильны годы, расстояния в тысячи миль и тяжелые испытания.
В глубине души они оба не переставали надеяться, что рано или поздно судьба смилостивится к ним и соединит их жизни.
В зал ресторана вошла худенькая девушка с копной золотисто-каштановых кудрявых волос. Она была задумчива и немного рассеяна.
Заняв место за столиком неподалеку от Синтии, она сидела неподвижно, глубоко погрузившись в задумчивость, не притрагиваясь к заказанному. Синтия разглядела, что пальцы ее левой руки беспокойно подрагивают на столе.
— Мисс Лоу? — К девушке подошел метрдотель. Синтия оцепенела, услышав ее имя. — Ваш отец звонил только что и просил передать вам свои извинения. Он не сможет прийти из-за срочной работы.
— Вот как? — растерянно переспросила девушка.
— Судья сказал, что должен присутствовать на важном заседании. Он оставит вам сообщение в отеле.
— Спасибо. — Она машинально поблагодарила его, глядя в одну точку и отказавшись от бифштекса. Она заказала только салат и бокал белого вина.
Синтия внимательно рассматривала девушку, оказавшуюся дочерью Дэниела. Она мгновенно поняла, что Дональд говорил именно о ней.
Айрин не сильно изменилась по сравнению с той детской фотографией в кабинете Дэна, которую Синтия видела десять лет назад. Только сейчас ее выразительные карие глаза были задумчивыми и тревожными, в них застыло выражение безысходной тоски. Откуда оно? Девочка была до того похожа на отца, что у Синтии сердце защемило.
Она поднялась с места и подошла к ее столу.
— Извините меня, но…
— Это вы?! — Айрин опешила. Она меньше всего ожидала увидеть сейчас Синтию Грэхем.
— Я рада, что мы встретились, пусть и случайно, — сказала Синтия, немного удивленная, что Айрин сразу узнала ее.
— Вы не торопитесь? Присядьте, пожалуйста. Я тоже рада, миссис Грэхем.
Синтия опустилась на стул.
— Я предпочла бы, чтобы вы называли меня по имени.
— Хорошо, — девушка кивнула головой, — а меня зовут Айрин.
— Я это знаю. Дональд говорил мне о вас… А когда-то я видела семейную фотографию в кабинете вашего отца. Это было в тот день, когда мы познакомились.
— Ясно. — Айрин рассеянно кивнула. — Дональд говорил вам обо мне, что именно?
— А он сейчас в Нью-Йорке… с вами? — Синтия почувствовала неладное.
— Нет, Дональд в Лос-Анджелесе. Я со вчерашнего дня его не видела. — Ее губы предательски дрожали.
Синтия была сбита с толку.
— У вас все в порядке? — озадаченно спросила она.
— На этот вопрос я не могу пока ответить, — растерянно пробормотала она.
Айрин избегала ее пристального взгляда, сосредоточившись на салате и стараясь скрыть свое волнение.
— Что случилось? — прямо спросила Синтия. — Это же не из-за того, что ваш отец не смог прийти?
— Значит, вы слышали то, что сказал мне метрдотель? А я удивилась, как это вы меня узнали?
— Да, я сидела достаточно близко и сразу все поняла.
— Вы правы, Синтия. Я расстроена не из-за отца, с ним мы увидимся завтра.
— Тогда в чем причина?
— Чем меньше мы будем говорить об этом, тем лучше.
Айрин снова замкнулась в себе. Синтия настороженно молчала, не зная, о чем еще спросить, чтобы не показаться навязчивой.
— А отец знает, что вы здесь? — вдруг выпалила Айрин.
— Я сказала ему, что буду завтра, но прилетела на день раньше. Пока он не знает.
— В конце концов это неважно. Нет смысла откладывать, — решительно произнесла Айрин. — Все, что я хотела сказать ему, в равной степени предназначено и для вас.
— О чем вы? — удивилась Синтия.
— Я прилетела в Нью-Йорк, чтобы рассказать отцу всю правду. Дело в том, что я докопалась до самого дна в этой истории и теперь знаю ответы на все вопросы.
— Серьезно? — Синтия замерла от изумления.
— Вы оба должны все узнать, и поскольку я встретила вас, Синтия, раньше…
