такой не мелькает! Обязательно нахамит, даст понять, что я зажимаю каждую копейку, другие на ее месте взяли бы больше… Короче, я решил ее наказать, и на этот раз перекрыть кран. Если уж выслушивать упреки, то хоть не зря!
– О Господи! – Марина в смятении присела на край разделочного стола. – Мне так ей и передать?
– Можешь ничего не передавать, а попросить от моего имени убраться!
– Миша, я не смогу!
– Учись, – легко ответил тот. – Она еще не раз явится полюбоваться на наше счастье. На самом деле ей больше всего хочется посмотреть, как мы потерпим крах, и ей все равно, почему – из-за детей, из-за денег, из-за моего характера… Все ее добрые пожелания – чушь собачья! Гони ее в шею! Дети встали?
– Нет еще. – Марина взглянула на часы и испуганно воскликнула: – Но вот-вот! Сейчас спустятся, а у меня ничего не готово и сидит их любимая тетка…
– Главное – не психуй! – посоветовал Банницкий и дал отбой. Женщина торопливо занялась приготовлением кофе и придумыванием отговорок, надеясь, что гостья быстро проглотит то и другое и соизволит избавить ее от своего присутствия. Однако, выйдя с подносом в столовую, она убедилась, что опоздала – Надежда уже была не одна. Выбравшись из-за стола, та вертела за плечи ошеломленную Ульяну, резко выговаривая девочке:
– Опять с горбом ходишь, опять сутулая?! Я не занимаюсь тобой три дня, и вот результат – опять хоть в корсет затягивай! У тебя сколиоз, и, если не будешь все время о нем помнить, скоро тебя можно будет показывать в зоопарке, вместе с гориллами! Алина, иди сюда! – приказала она, бросив свою безмолвную жертву. – Я уверена, что ты опять отращиваешь когти! Покажи руки!
– Пошла ты! – заявила та, все-таки спрятав руки за спину. Она уже заметила Марину в дверях столовой и потому держалась вдвойне храбро.
– Что ты сказала?! – задала стереотипный вопрос возмущенная тетка.
– Какого черта ты сюда приперлась? – невежливо, но дельно поинтересовалась племянница. – Ты нами больше не занимаешься!
– С нами теперь Марина! – пискнула Ульяна, оправляя съехавшую набок фуфайку.
Только сейчас Надежда заметила свою преемницу, и та поняла, как был прав ее жених, предупреждая о неискренности добрых намерений своей сестры. Лицо гостьи было искажено злобой, тем более едкой, что она не находила выхода. Марина подошла к столу и поставила поднос, стараясь двигаться спокойно, без резких движений, как в клетке с дикими зверями.
– Вот и кофе. Девочки, побегайте-ка по парку, сегодня позавтракаем позже.
– Она же здесь не останется? – подбежала к ней Алина. Схватив женщину за руку и сжав ее до боли, она настойчиво заглядывала ей в лицо: – Скажи, что нет!
– Правда ведь, нет? – подскочила с другой стороны Ульяна. Марина погладила детей по головам и легонько подтолкнула обеих к выходу:
– Не останется. Бегите в парк!
Те мгновенно исчезли, будто развеянные колдовским заклинанием, а Надежда, услышав свой приговор из уст новой хозяйки, посмотрела на нее со смешанным выражением недоумения и ненависти. Марина налила чашку кофе и вежливо поинтересовалась:
– Сливки? Сахар?
– Значит, я здесь не останусь? – проигнорировав ее вопрос, прошипела та. – И кто же так решил? Ты?!
– Мы все. – Марина бесстрастно поставила чашку ближе к ней. – Миша, дети и я. Мы считаем, что нам здесь больше никто не нужен. Кстати, о деньгах я только что говорила с Мишей. Он сказал, что платить не будет, что вы воспользовались ситуацией, чтобы выманить у него эти деньги, и он этот долг не признает.
Лицо Надежды внезапно сделалось таким багровым, что Марина испугалась, как бы ту в самом деле не хватил удар. Однако, с трудом отдышавшись, женщина взяла себе в руки. Ей никак нельзя было отказать в умении владеть собой – довольно спокойным голосом, лишь чуть осипшим от подавленных эмоций, Надежда заявила, что ничего другого, собственно, и не ждала.
– Новая метла чисто метет. – Она даже попыталась улыбнуться, но улыбка вышла до того нехорошей, что Марина отвела глаза, чтобы ее не видеть. – Конечно, явилась новая хозяйка, Ксении все было безразлично, хоть он совсем разорись… Скажи, а тебе не кажется, что ты рано начала беречь его деньги?
– Я только передаю, то, что он велел сказать. – Марина составляла на поднос грязную посуду от первого завтрака. – Надежда Юрьевна, мне пора кормить детей, не могли бы вы оставить нас?
– Оставлю, милая, не беспокойся. – Кривая улыбка все еще подергивала ее оплывшие жирные щеки. – Не такое уж большое удовольствие любоваться, как очередная бабенка обводит Мишеньку вокруг пальца! Ну посмотрим, сколько ты продержишься в этом сумасшедшем доме!
– Постараюсь подольше, – пообещала ей Марина, тоже начинавшая заводиться. – Буду посылать вам открытки на каждый Новый год, держать в курсе. Оставьте адрес.
Надежда открыла было рот, и вряд ли с намерением сообщить свой адрес, но в этот момент в столовой появились новые лица. Женщины разом обернулись к двери.
– Я разве звала? – резко бросила Марина, увидев одного из охранников, обычно дежуривших у ворот, а заметив за его спиной какую-то женщину, нахмурилась. От Банницкого она знала, что доступ посторонним лицам на территорию парка строго воспрещен – в этот список вошла даже его родная сестра, что же говорить о… «Кто это? – недоумевала она, стараясь разглядеть незнакомку. – Дано разрешение ее впускать? А я ничего не знала…» Однако в высшей степени смущенный охранник развеял ее сомнения, с почтением обратившись к своей хозяйке:
– Марина Александровна, я дико извиняюсь, но вот, взял на себя ответственность, провел… Я просил подождать за воротами, но она грозилась, что тогда уедет, а я не мог допустить… Понимаете, она сказала, что жила здесь раньше и Михаил Юрьевич будто…
– В чем дело? – через его голову обратилась Марина к незваной гостье. – Кто вы?
Однако неприветливый тон ничуть не смутил эту красивую, холеную блондинку лет тридцати, державшуюся на удивление уверенно, будто настоящей хозяйкой тут была она, а все остальные являлись самозванцами. Выступив на первый план и тонко улыбнувшись, та сделала повелительный жест в сторону охранника:
– Уйдите. А вы, я думаю, невеста Михаила Юрьевича? А вы, – она слегка сощурила умело подкрашенные глаза удивительного синего оттенка, повернувшись к Надежде, – его сестра, как я понимаю?
– Да вы-то кто? – огрызнулась та, меряя гостью неприязненным взглядом. – Я вас не знаю!
– Зато я вас знаю, – в мелодичном голосе блондинки послышались насмешливые нотки. – Велите охраннику уйти. Разговор будет приватный.
Марина жестом отослала охранника, хотя в душе сомневалась, не правильнее ли было вместе с ним избавиться и от блондинки. Ситуация выходила из-под контроля, она вновь не чувствовала себя полноправной хозяйкой, и это лишало ее недавно обретенной уверенности в себе. Когда женщины остались одни, она обратилась к гостье, стараясь говорить как можно суше и спокойней:
– Могу уделить вам всего несколько минут, я очень занята. Может, все-таки изложите свое дело?
– Как официально, – легко заметила та и, достав сигареты, закурила. Мерно постукивая высокими каблуками, женщина обошла столовую, остановилась у окна, глядя на парк и улыбаясь, по-видимому, своим мыслям. Она вела себя так, будто в комнате никого, кроме нее, не было, однако Марина сумела заметить, что это олимпийское равнодушие было скорее показным, чем естественным. Блондинка держалась уж слишком непринужденно – это отдавало театральной игрой.
– Даже не знаю, как представиться, чтобы вы не бросились искать осиновый кол и вбивать его мне в спину. – Женщина обернулась, осветив присутствующих милым взглядом своих удивительных синих глаз. – Без имени тоже как-то невежливо… Одним словом, я, как это ни странно звучит, – в каком-то смысле Ксения Константиновна Банницкая, бывшая жена Михаила Юрьевича.
Это дикое заявление, однако, не произвело громового эффекта, на который явно рассчитывала гостья. Надежда только чуть подалась вперед, сверля блондинку взглядом, а Марина и вовсе не сделала ни единого
