Тот шутливо раскланялся, что произвело на Машу самое неприятное впечатление. Она метнула в его сторону гневный взгляд, но Илья в ответ улыбнулся, будто ничего не понял. Павел продолжал бормотать:
– Так уж получилось, мы не можем… Вместе со всеми… Спасибо, что позвали, но понимаешь, сейчас не тот момент…
– Главное – ты знаешь, что мы тебе желаем счастья! – перебила его Зоя.
Ее лицо удовлетворенно светилось, Маша с удивлением отмечала, что та преобразилась, будто под влиянием какого-то сильного чувства. Допустить, что Зоя внезапно влюбилась, она не решалась, но не могла не признать, что бывшая невеста брата выглядит необыкновенно одухотворенно, что обычно свойственно влюбленным. К тому же та с неожиданной откровенностью призналась:
– Мне и страшно, и хорошо, знаешь, как перед прыжком… Я понимаю, что натворила, но отказываться от счастья нельзя, глупо и никому не нужно! Надо радоваться, что я вовремя встретила Пашу, сейчас, а не месяц спустя! И не через пару лет, когда уже мог быть ребенок…
– Я радуюсь, – вполне чистосердечно заявила Маша, вертя в руках корзинку с цветами. – Кстати, стол накрыт, может, присядете на несколько минут? Другие гости придут в восемь, так что время есть!
– Нет-нет! – в один голос заявили те и, переглянувшись, заговорщицки заулыбались.
Маша отметила, что за такой короткий срок у них даже мимика стала похожей.
– Нам пора, мы не можем, нас ждут в одном месте! – затараторила Зоя, пятясь к двери. – Спасибо, в другой раз, обязательно!
– А я всегда… Я всегда… – неизвестно, что хотел сказать Павел, потому что эту бессвязную фразу он повторил, замешкавшись на пороге, и тут же вышел вслед за своей новоиспеченной подругой.
Илья, продолжая несколько театрально улыбаться, закрыл за гостями дверь. Только тогда Маша поставила на пол порядочно мешавшую ей корзину:
– Так, двоих гостей я уже видела. Слава Богу, у них хватило такта не соваться за общий стол. Кто еще будет? Амелькин? Приятели того убитого бугая?
– Пойдем, уберем два прибора, – без тени смущения предложил Илья. – Остальные придут точно.
И она снова послушалась, больше потому, что понимала – заводить ссору бессмысленно. Ей вспоминалось лицо Павла – глупо-счастливое, мальчишеское, помолодевшее до того, что теперь на нем нелепо смотрелись золотые очки и модная скандинавская бородка. Корзину с розами она, поколебавшись, все же внесла в столовую и поставила в угол. Стоило ей взглянуть на цветы, как их немедленно заслонял образ чирикающей, нарядной Зои, в модном сером пальто балахоном и с алым кашемировым шарфом на голове. Теперь она чувствовала даже некую обиду за брата, видя, что его отстранили так бесцеремонно и жестоко, и от души желала Павлу скорее убедиться в том, какое сокровище он нашел.
Илья не заговаривал с нею, будто чувствуя ее состояние, и Маша была ему за это безмолвно благодарна. Он отправился в душ. После, незадолго до восьми, принесли наконец заказанные им цветы – кремовые розы, с тонкой алой каймой по краям махровых лепестков. Маша пересчитала цветы в огромном букете и убедилась, что их двадцать семь, в честь ее возраста.
– Получается, это больше мой праздник, – заметила она Илье, поправляя цветы в вазе. В буфете, таящем несметные залежи купленной когда-то посуды, едва нашелся подходящий по размеру хрустальный сосуд. – Спасибо… Мне никогда не дарили таких роскошных цветов.
– Ты у меня вообще неизбалованная. – Илья бросил на спинку стула полотенце, которым вытирал волосы, и, подойдя сзади, прижался лицом к Машиной щеке. – Тебя легко порадовать.
– Да… Радовать ты умеешь, – с запинкой ответила она.
Фраза прозвучала двусмысленно, но Илья и на этот раз ничего не сказал, а молча отошел в сторону. У Маши постепенно появлялось ощущение, что он волнуется все сильнее, тогда как она сама неожиданно успокоилась. Приход гостей больше ее не смущал, она только причесалась в ванной и слегка припудрилась, решив, что наряжаться ни к чему. «У нас траур, и потом, придут все свои!»
В начале девятого действительно явились «свои» – отец, Андрей и Анжела. Подруга, едва переступив порог и бросив первый взгляд на коридор, куда выходило множество дверей, тихонько присвистнула и протянула Маше картонную коробку с французским коньяком:
– Да, это хоромы не для простых смертных… Все-таки ты подцепила принца!
– Неужели похож? – Илья совершенно по-свойски расцеловался с гостьей и снял с нее куртку. Вел он себя так, будто знал ее по меньшей мере со школы. – А ты еще была против!
– Долго будешь мне это припоминать? – кокетливо сощурилась она.
Впрочем, Маша не воспринимала ее выразительные взгляды всерьез. Она слишком хорошо изучила подругу, чтобы считать ее способной на подлость. Анжела кокетничала только потому, что перед ней находился мужчина, все равно кто. Это и давало ее не в меру серьезному супругу тысячу поводов для ревности.
Андрей молча протянул сестре букет белых лилий, отец передал Илье бутылку дорогого вина. Держались оба натянуто, будто участвуя в каком-то нелепом и утомительном ритуале, ненужном и неинтересном. Маша сперва смутилась, а потом обиделась. Она с вызовом взглянула на Илью, уже нагруженного подарками:
– Давай скорее сядем за стол, может, кто-то торопится.
– Лично я отпросилась на весь вечер! – сияя, заявила Анжела, не заметив неловкой паузы, которую выдержали ее спутники.
За столом, в самом деле, атмосфера несколько разрядилась. Маша принялась угощать гостей, Илья наполнял бокалы, Анжела одна заменяла собой целую шумную компанию. Она первая схватила стопку с коньяком, презрев шампанское, и, встав, заявила:
– Так как я знаю Машку лучше всех… Нет, мужчины, не спорьте, вам женщину никогда не понять! Я скажу тост!
– Никто и не спорит. – Андрей впервые подал голос и поднял на Машу глаза.
Та попыталась прочесть в них главное – знает ли он про отмену готовящейся назавтра свадьбы, но его взгляд был непроницаем. Маша увидела в нем только безграничную усталость, граничащую с апатией. Это выражение ей не понравилось. Отец сидел с бокалом наготове, разглядывая оказавшийся прямо напротив него букет роз, подаренных Ильей. На людей, собравшихся за столом, он как будто не обращал внимания.
– Я знаю Машку давно и могу сказать: она – девчонка, каких на свете очень мало! – взволнованно возвысила голос Анжела. В ее выпуклых глазах блеснули слезы, и она быстро моргнула, чтобы уберечь подводку, которой, как всегда, воспользовалась слишком щедро. – Я не буду вам ничего расписывать, тебе тем более, Илья, ты, наверное, сам все понял, если за нее ухватился… Скажу главное – Маша исключительно честный человек, я даже не понимаю, как можно быть такой честной! И если ей когда-то где-то не везло, то из-за этой честности и еще из-за того, что она окружающих такими же считает. Илья, теперь ты должен ее прикрывать! Ей как раз был нужен человек более… гибкий, что ли!
– Это я и есть, – коротко отозвался тот и поднял бокал. – Предлагаю выпить.
Маша, ожидавшая более развернутого ответа, удивленно взглянула на него, но все уже последовали примеру Ильи. Сама она едва прикоснулась к шампанскому. Ей делалось все больше не по себе при виде оцепенелых лиц отца и Андрея. «Знают!» Девушка поежилась, хотя в столовой было почти жарко. Больше всего она боялась, что Анжела коснется в разговоре завтрашней свадьбы, на которую тоже была приглашена. Судя по счастливому виду подруги, та еще пребывала в полном неведении. И Маша как в воду глядела: выпив, Анжела окончательно развеселилась и повернулась к Андрею:
– А я все в такси вспоминала, что хотела спросить, еле вспомнила! Во сколько завтра к ресторану подъезжать?
– Ни… во сколько, – поперхнулся тот и торопливо поставил в сторону почти нетронутый бокал. Он был очень бледен, на висках виднелась испарина, темные волосы прилипли ко лбу. Андрей говорил медленно и с трудом, будто ему было нехорошо: – Свадьба переносится.
– О-о-о?! – только и протянула Анжела. Она бросила тревожный взгляд на подругу, Маша в ответ пожала плечами и отвернулась.
Внезапно откашлялся отец. По-прежнему разглядывая розы, он негромко добавил:
– Все решили, что так будет лучше. Достойнее… Вот Марья сразу была против.
