– Попьете кофе, – объяснил Мухамед. – Сейчас у меня столько гостей, все хотели увидеть Арифа, потом вам будет трудно поговорить наедине. Нет, ты действительно не слышала, как он приехал вечером?
– Я слышала, что у тебя гости. – Она отвела взгляд от Мухамеда и вдруг увидела мужа. Тот стоял на пороге кухни и смотрел на нее. В глаза бросилось темное исхудалое лицо, чистая белая рубашка, которая была ему велика. Рубашка наверняка была чужая, возможно, самого Мухамеда.
– Лена…
Мухамед резко обернулся:
– Ты встал? Все, я ухожу. Леночка, чайник на плите. Полчаса можете поговорить спокойно, а то сейчас начнут просыпаться…
И ушел, прикрыв за собой дверь. Ариф присел за стол, посмотрел на пустую чашку, потом на сигарету в руке у Лены.
– Дай мне тоже, – попросил он.
Та бросила на стол пачку, он вздрогнул. Помедлил, вытащил одну, закурил. Она тоже закурила, чтобы выиграть хоть полминуты. Оба молчали, пока на плите не зашумел чайник. «И какой смысл разговаривать? – спросила себя Лена. – Я все знаю. Он тем более. Только вот он не знает, что я знаю». Она вспомнила предупреждение Фатихи: «Упаси тебя бог рассказать ему хоть что-то про секту!»
– Как доехал? – спросила она.
– Хорошо. – Ариф заерзал на стуле, избегая встречаться с женой взглядом. – А ты как?
– Очень хорошо.
– Я понимаю, ты иронизируешь…
– Почему я должна иронизировать? У меня все прекрасно. Сын здоров. Я приехала в Москву, чтобы получить билеты в Дамаск и деньги от тебя. Еще мне надо расплатиться с долгом за квартиру. И вот я дождалась тебя.
– Ребенок здоров?
– Ты его увидишь.
– Я по нему скучал.
– Значит, все еще лучше, чем я думала… – Она теперь откровенно издевалась, разглядывая его лицо.
– Я и по тебе соскучился…
– Иначе бы не пришел. Наверное, с деньгами стало хорошо? Помнишь, мы расстались, чтобы ты смог заработать денег?
– С деньгами плохо, – пробормотал он. – Я ничего не привез.
– Зачем же приехал?
– А тебе только деньги нужны?
– Мне надоели обещания, которые ты не собираешься выполнять. Ах, прости! – Она издевательски сложила на груди руки, поклонилась ему, низко, так что ее лицо закрыли свесившиеся волосы. – Я понимаю – уже то, что ты здесь, должно сделать меня счастливой?
– Что ты болтаешь? – Он явно разозлился. – Я вижу, что без денег я тебе не нужен. Пока у меня дела шли хорошо, ты была всем довольна. А теперь…
– А что теперь? Где ты был? В Дамаске? У папы с мамой? И ни слова весь год?.. – Лена усмехнулась, раздавила в пепельнице окурок, присела за стол напротив Арифа. – Неужели ты не мог мне все рассказать?
– Что – все?
– Да не пугайся.
– Нет, я не понял…
– Серьезно? – Она выдержала паузу. – Ну, например, хотелось бы узнать, как понимать твое поведение?
– Ты о чем?
– Да не бойся ты так. – Она видела, что муж напряжен и вздрагивает от каждого ее слова. – Возьми еще сигарету. Ничего страшного. Мне просто думается, что все твое поведение за последний год говорит о том, что ты хочешь развода.
– Я никогда не хотел развода!
– Зато я хочу.
Он помолчал, потом спросил:
– Ты кого-то нашла?
– Не в этом дело.
– А я думаю, нашла. Наверное, зря времени не теряла.
– Ну и думай. Мне наплевать, что ты обо мне думаешь. Все русские бабы – шлюхи, да? Им можно делать ребят, потом бросать – пусть дохнут?
– Я с тобой в таком тоне говорить не буду.
– Что – нехорошего слова испугался? А когда ты приходил с рынка и материл меня – не боялся? Какое ты имеешь право затыкать мне рот? – Она нервно помахала рукой, разгоняя дым, чтобы видеть его лицо. Пригнулась и зашипела: – Являешься после года молчания и думаешь читать мораль? Не получится. Если ты не думал о разводе, то я думала. И теперь я с тобой развожусь.
– С ума сошла? После всего, что было…
– Я не знаю, что там у тебя было. И знать не хочу.
Она едва переводила дух, Ариф молчал, уничтоженный или разозленный до предела – трудно было понять. Чайник на плите сходил с ума. Лена сняла его, налила в чашки заварки, небрежно долила кипятку.
– Сахар?
Он покачал головой.
– За счет Мухамеда, не бойся. Два куска?
– Значит, ты меня презираешь? – спросил он. Девушка ничего не сказала, бросила ему в чашку два куска сахара, со стуком поставила на стол сухари в плетенке:
– Отъедайся.
– Почему? – Он смотрел, как дымится чай, глаза у него были большие, сухие, странно расширенные. – Почему ты злишься? Теперь я стану хорошо зарабатывать. Смогу тебя содержать, у мальчика все будет. Весь этот год я думал о вас. Если я не умер, то только потому, что вы у меня были.
– Ты будешь хорошо зарабатывать?
– Мухамед обещал работу.
– А взамен что?
– Ты о чем?
– Взамен, – Лена понизила голос до шепота, – небольшой компромисс?
Ариф чуть не поперхнулся чаем:
– Ты что?! Кто тебе напел?! Что ты болтаешь?
Он был страшно испуган.
– Это штучки Фатихи? Что тебе рассказала эта сумасшедшая?
– Почему сумасшедшая?
– С детства была такая… – заторопился он. – Потому и замуж не вышла. Честное слово! Что она наговорила?
Он сдавленно засмеялся, и Лена с отвращением посмотрела на его темные пересохшие губы.
– Ее никто не воспринимал всерьез. Она даже лечилась. Леночка…
– Если ты, гад, – отчетливо выговорила она, – еще что-нибудь скажешь о Фатихе, я тебе чай выплесну в морду.
Он онемел. Таких слов он никогда от жены не слышал. Чтобы не сказать еще чего-нибудь похуже, Лена отошла к окну, открыла створку, подышала утренним свежим воздухом. Небо сегодня было чистое, земля после дождя парила, на асфальте ворковали голуби.
– Послушай, – сказала она уже тише и куда спокойней. – Я с ума не сошла. Ты говоришь мне сейчас то, что говорил все годы. Я вижу вокруг то же самое, и друзья твои те же, и делают они все то же. Но для меня
