Она заторопилась. Сунула в сумку последнюю мелочь, подтянула на сыне штанишки, сказала:
– Идем.
Вышла с ребенком в коридор. Там столкнулась с Мухамедом. Тот сухо спросил:
– Подвезти?
– Нет, я возьму машину.
– Совсем забыл, – он сунул руку в карман и вытащил оттуда что-то блестящее, маленькое. Она посмотрела и лишилась дара речи. У него на ладони лежали те самые бабушкины часы, которые она когда- то оставила на той страшной квартире. Ошибиться было нельзя. Потертое тусклое золото, крохотные бриллиантики.
– Вот, – продолжал Мухамед, вкладывая часы в ее безвольную руку. – Ты когда-то их потеряла. Они нашлись. Один из моих гостей принес. Я хотел отдать их Арифу, чтобы он порадовал тебя, но вижу, что вы уже не помиритесь. А жаль.
– И мне жаль… – Она застегнула часы на запястье, посмотрела на них. – Стоят. Ну, конечно. Уже год прошел.
– Мне не хотелось бы, чтобы ты плохо о нас вспоминала, – Мухамед проводил ее до дверей, спросил: – Может, все-таки подвезти?
– Не стоит, – она уже стояла на лестничной площадке и с тревогой смотрела вслед Сашке, который сбегал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. – А насчет воспоминаний не переживай. Воспоминания у меня самые лучшие. Спасибо за часы.
И пошла вниз по лестнице, балансируя тяжелой сумкой, которая то и дело била ее по ногам.
– Я вас попрошу говорить по-русски, – предупредил Мухамеда следователь.
– Конечно, – тот, казалось, очень волновался. – Он ничего не признал?
– Утверждает, что не знает Фатиху.
– Дурак! Простите… – Мухамед сжал руки в кулаки, пояснил: – Мне так обидно за девушку!
– Вы уверены, что не ошибаетесь? Она действительно была его любовницей?
– Ну, если вы его в такой форме спрашивали, то он, конечно, ни в чем не признался, – вздохнул Мухамед. – У него своя гордость. И он не хочет позорить свою жену.
Когда в дверях показался Ибрагим, Мухамед весь поджался, резко повернулся к нему. Их взгляды встретились. Глаза Ибрагима ничего не выражали. Во взгляде Мухамеда был вопрос. Он подождал, когда разрешат говорить, и спросил:
– Почему ты отрицаешь, что знал Фатиху?
Ибрагим молчал.
– Как ты с ней поступил? – продолжал Мухамед. – Чего теперь стыдишься? Знаешь, что с ней случилось? Все было на моих глазах.
Ибрагим быстро сказал что-то по-арабски, следователь предупредил:
– Если не будете говорить по-русски, его отведут обратно.
– Он только сказал, что не хочет говорить с вами об этом, – перевел Мухамед.
– И все же придется. Так вы признаете, что знали эту девушку?
– Да, – мрачно ответил Ибрагим.
– Почему раньше молчали?
– Я не обязан это рассказывать. Это мое дело.
– Вот именно, ваше. – Следователь предложил Мухамеду сигарету, тот взял, но курить не стал – смотрел на Ибрагима, не отрываясь.
– При чем тут девушка? – спросил Ибрагим.
– Наконец-то вы разговорились. Ну будете теперь со мной говорить, или нужно, чтобы вас об этом просил соотечественник?
– Буду говорить.
– Тогда вы можете идти, – обратился следователь к Мухамеду. – Спасибо, что пришли.
– Вам спасибо, – тот положил незажженную сигарету на стол, в последний раз посмотрел на Ибрагима, посоветовал: – Рассказывай правду. Не позорь нас. Мы тебе прощали, пока ты у нас воровал. Но убийства тебе никто не простит. И Фатиху не простят.
С этими словами он вышел. Ибрагим проводил его отсутствующим взглядом, потом посмотрел на следователя:
– Спрашивайте.
– Ну, прогресс, – заметил тот. – Значит, девушку ты знал?
– Да.
– Как давно?
– Несколько лет.
– Какие у вас были отношения?
Молчание.
– Я тебя спрашиваю.
– Почему вы меня опять на «ты» называете?
– Хочешь, могу на «вы», – согласился следователь. – Только какая разница?
– А, как хотите… – устало проронил тот. – Хорошие были отношения.
– Она была твоей любовницей?
– Да.
– Как часто вы виделись?
– Очень редко.
– В Сирии встречались?
– Никогда.
– Почему?
– Сами знаете. У меня там семья, – с ненавистью ответил Ибрагим.
– Это я знаю. Она приехала в Москву ради тебя?
– Да.
– Вы условились, что встретитесь в Москве?
– Да.
– Когда вы встретились?
– Число не помню.
– А о чем говорили – помнишь?
– Нет.
– Вы обсуждали какие-то важные вещи, верно?
– Ну, да.
– О чем же вы говорили?
– О нас. – Ибрагим чуть зубами не заскрипел. – Хватит, может?
– Я только начал.
– А при чем тут девушка?
– При том, что я хочу знать, о чем вы договорились в первую свою встречу с ней и куда отправились вечером десятого июля.
– А… – протянул тот. – Ясно.
– А ясно, так рассказывай.
– Мне нужны были деньги. Я просил ее достать. Я тогда уже не работал, – монотонно заговорил Ибрагим. – Она не могла помочь. Тогда я решил достать денег сам. Пошел на склад, залез в окно, забрал деньги, а его убил.
– Ты мне что рассказываешь?
– Правду.
– Когда ты все это сделал? – в ужасе спросил следователь.
– А я не помню. У меня с числами плохо.
– День недели какой был? Какая неделя?
– Прошлая. А день, кажется, – среда.
