– Почему нет? Он деловой, находчивый…
– Даже слишком. – В голосе Натальи Павловны ясно слышалось неодобрение. – Не вышло бы хуже… Но что поделаешь, ради Киры я на все согласна. Главное, чтобы ее выпустили сейчас, а до суда не дойдет, не может быть, чтобы осудили этого цыпленка!
У Елены девушка никак не ассоциировалась с безобидной домашней птицей, но она решила, что пожилая родственница судит по своим давним воспоминаниям о десятилетней сироте, оставшейся вдруг на ее попечении.
Женщины договорились быстро. Наталья Павловна обещала передать Михаилу определенную сумму для вмешательства в Кирину судьбу, а при встрече со следователем постараться максимально его убедить в невиновности племянницы.
– И конечно, я вам сразу позвоню, как только что-то будет сделано, – заключила она. – Так хорошо, что кто-то, кроме меня, занимается судьбой девочки! Это очень, очень странный и непростой ребенок! Я все еще говорю «ребенок», потому что, уж поверьте мне, Кира так и не выросла… Мы увидимся, надеюсь, и вам многое станет ясно!
Кладя трубку, Елена подумала, что пока ей ясно одно – члены этой семьи исповедуются посторонним людям с поразительной готовностью. «Или они все ужасно одинокие люди, или несовременно наивные? А может, я просто располагаю к доверию?»
День закончился пустым сидением перед телевизором, ничем другим женщина не сумела заняться. Она упорно смотрела на экран, едва замечая, как шоу сменяется вечерним выпуском новостей, новости – рекламой, реклама – фильмом, который Елена давно хотела посмотреть, но сейчас воспринимала как некую цветовую и шумовую помеху своим мыслям. А мысли все вращались вокруг одной точки, как планеты вокруг Солнца, и этим солнцем – затемненным, пугающим и яростным, как во время затмения, – была Кира. «А если это все-таки она…» Мысль, будто выскочившая внезапно из-под завала обрушившихся на женщину впечатлений, испугала ее настолько, что она щелкнула пультом, выключив телевизор, и некоторое время сидела, закрыв глаза, пытаясь успокоиться. Сейчас Елене очень хотелось бы, чтобы кто-то из людей, близко знающих Киру, переубедил ее, выдвинув неопровержимые аргументы в пользу девушки. Но она понимала, что, кроме Натальи Павловны, обратиться не к кому, а та, вероятно, и сама сейчас терзалась теми же мыслями, ворочаясь без сна в постели.
Против всех ожиданий она не заболела. Встав поутру, Елена, к своему разочарованию, не обнаружила у себя даже легкой простуды и впервые прокляла свое крепкое здоровье. «Не то провалялась бы в постели недельку, с чистой совестью, вместо того чтобы тащиться на работу сегодня и завтра! А дальше – снова рабочая неделя… Я так вымоталась!»
Это была больше нервная, чем физическая усталость, но Елена чувствовала себя так, будто вчера весь день ворочала камни, и сейчас с трудом могла поднять руку, чтобы поднести к лицу горсть воды. Выпрямившись, она критически оглядела в зеркале свое отражение и покачала головой: «Ну вот. Все, как прежде. Взгляд усталый, уголки рта опустились… И я больше не кажусь себе красивой, даже смешно, что пару дней назад так думала. И нет у меня никакого романа, а есть только обиженный насмерть муж, насторожившийся ребенок, перед которым придется разыгрывать семейную идиллию, и… И Кира, конечно. Какой-то странный подкидыш, которого мне подсунула под дверь судьба, одновременно агрессивный и совершенно беззащитный».
Она уже почти оделась на выход, когда в сумке зазвонил мобильный телефон. Елена выхватила его и, увидев имя Михаила, немедленно ответила:
– Да, я сама хотела тебе звонить! Наталья Павловна…
– Чтоб она пропала, эта ведьма! – рявкнул тот. – Ты в курсе, значит, что она задумала? Чтобы я сунулся к следователю! С деньгами! Отлично, я сяду, а она выйдет сухой из воды!
– Так ты не согласен?
– Конечно нет! С ума я сошел, что ли?!
– Ну да, есть из-за кого рисковать, – с горькой иронией согласилась Елена. – Кира всего-навсего твоя единственная дочь. Или имеются другие дети?
– Если и так, я ничего о них пока не знаю! – цинично ответил мужчина. – А ты что, думаешь, я должен подставить свою шкуру, чтобы вытащить девчонку из предварительного заключения? Да они вряд ли ее отпустят, дело-то оказалось громкое, им до смерти нужно кого-то посадить. А Кира вполне может удрать за тридевять земель! Плевала она на всяческие подписки о невыезде – это же у нее на лбу написано!
– Значит, пусть сидит, ума набирается. – Елена продолжала ему подыгрывать, причем он как будто не замечал ее сарказма. – Тюрьма, говорят, отлично промывает мозги молодым избалованным девицам.
– Во всяком случае, посидит, не треснет! – заключил Михаил. – Я давно мечтал, чтобы ей кто-нибудь накрутил хвоста, да ни у кого рука не поднималась. Одна эта несравненная Наталья Павловна еще умела брать ее в руки, но и та в последнее время устранилась. Все здоровье с ней потеряла.
– Зачем ты мне звонишь? – оборвала она собеседника, гневно кусая губы и сдерживаясь, чтобы не наговорить ему гадостей. – Решил порадовать тем, что плюнул на собственную дочь?
– Решил подвезти тебя до работы, – легко ответил тот, продолжая игнорировать упреки. – Со временем угадал? Ты еще дома? Вон вижу, свет на кухне. Это ведь ваше окно, с клетчатыми красными занавесками?
Как-то, прощаясь после очередного свидания, Елена сама указала ему окна своей квартиры и долго потом жалела об этом, сообразив, что мужчина может вычислить, где она живет, и внезапно явиться в гости. Этого она боялась больше всего, и даже не из-за Руслана. Ей казалось, что после этого она сама не сможет находиться здесь, не мучаясь угрызениями совести – перед супружеской постелью, перед стульями и шкафами, игрушками сына и молчаливыми рыбками в его аквариуме.
– Почему я должна с тобой ехать? – холодно ответила Елена. – Своя машина на ходу, слава богу.
– Разве только в этом дело? Неужели ты совсем не хочешь провести со мной часок в пробках? А я всю ночь о тебе думал… думал, какие мы с тобой дураки, твой-то уехал, что нам мешает?
– Действительно, что?! – фыркнула женщина, но Михаил снова не пожелал ее понять. Елена с ужасом спрашивала себя, как ее угораздило влюбиться в такого черствого человека?
– А скажи, кстати, – сняв с вешалки куртку, она проверила содержимое сумки и вынула ключи, готовясь запереть дверь, – квартира профессора теперь опечатана? Где же ты живешь, если своего жилья нет?
– У меня всегда куча вариантов, – беззаботно ответил тот. – Друзей много, обычно кто-то соглашается меня пустить – за деньги или даром. Я человек веселый, со мной не скучно.
– Да уж! – Она открыла дверь и, продолжая прижимать телефон к уху, вышла на лестничную клетку. – На скуку я последние двое суток пожаловаться не могу. Так веселиться еще в жизни не приходилось.
– Ну, так ты со мной едешь или нет? – нетерпеливо спросил мужчина.
– Да! – внезапно ответила она, сопоставив в уме выгоды такого предложения. – Я ведь хотела кое о чем тебя спросить, да все из головы вылетало.
– О, боже… – протянул Михаил. – Опять об убийстве?! Давай сменим тему?
– Нет, не об убийстве, – успокоила его женщина, нажимая кнопку вызова лифта. – Совсем не об этом.
Вопрос она задала, едва усевшись в машину. Елена ловко уклонилась от поцелуя в губы, подставив щеку, Михаил разочарованно чмокнул ее и тут же ответил:
– Нет, дорогая, уборщиков я вызвать не сумел. Звонил на фирму, но у них было слишком много заказов, обещали приехать только через неделю. Каюсь, не подготовился должным образом. Но свидание ведь все равно сорвалось!
– Миша, как же это? – нахмурилась она, пытаясь хоть что-то прочесть в его веселых карих глазах. – Квартира была просто вылизана!
– Значит, не такой уж я неряха! – шутливо заявил тот и снова потянулся к ней. На этот раз ему удалось поцеловать женщину в губы. Она слишком растерялась, чтобы успеть увернуться.
– Это странно, – пробормотала она, с трудом переводя дыхание и откидываясь на спинку сиденья. Михаил с чрезвычайно довольным видом завел мотор, и спустя минуту машина двинулась с места. – Могу поклясться, что там накануне сделали уборку. Или за день до того… Словом, только что. Ты, может, очень аккуратный человек, но ведь не ангел бесплотный! Ходишь по паркету, трогаешь полированную мебель, топчешь ковры…
