теперь восхищается исключительно собой.
«И его трудно за это винить, – думала женщина, проходя по уже знакомым коридорам, предъявляя пропуск на выходе, отыскивая на забитой стоянке машину. – Он все узнал бы и без моего участия, пусть чуть позже… Паутина была сплетена на совесть, и вот уже в ней дрожат, намертво запутавшись, две крупные мухи… “Паука на жалованье”, как он сам себя называет, ждет награда, и он с чистой совестью может сказать, что справился сам. А мне лучше забыть о том, что творилось в моей жизни последние десять дней, вырвать их из памяти и выбросить, как листы из ежедневника, где записаны уже устаревшие планы и ненужные телефоны. Забыть навсегда!»
Был понедельник, и вечером она приступала к работе в новом отеле, где уже официально числилась помощником администратора. Елена покривила душой, намекая следователю, что тот оторвал ее от работы. Смена начиналась в девять вечера и заканчивалась в девять утра – режим, немыслимый для нее прежде. Но женщине как раз хотелось перевернуть свою жизнь с ног на голову, окружить себя совершенно новыми занятиями и людьми, чтобы не осталось ни времени, ни сил на воспоминания.
В прошлую пятницу, на другой день после решающего объяснения с Натальей Павловной, от нее съехала Кира. Девушка объявила о своем переезде внезапно и почему-то начала оправдываться тонким детским голосом, уверяя, что так будет удобнее для всех и что она отлично устроится у школьной подруги… Елена остановила поток этих не– уклюжих доводов, произнеся одну-единственную фразу:
– Ты теперь взрослый человек, поступай, как считаешь нужным.
Помедлив, девушка, с надеждой глядя ей в глаза, спросила:
– Можно будет как-нибудь вам позвонить?
– Почему же нет? – вопросом ответила Елена.
Кира грустно улыбнулась:
– Когда говорят «почему же нет», это как раз и зна– чит – «нет».
– Я вовсе не это имела в виду. – Поколебавшись, женщина протянула руку и слегка похлопала Киру по плечу. Скупая ласка вызвала неожиданную реакцию. Девушка отвернулась, скрывая слезы.
– Вы единственная по-человечески ко мне отнес– лись, – призналась она на прощание, уложив свои немногочисленные вещи. – Единственная… Со времени маминой смерти.
– Мне кажется, люди относились бы к тебе иначе, если бы ты сама им это позволила. Ты всех отпугиваешь. – Елена говорила мягко, но настойчиво, так, как всегда обращалась к сыну, и эта манера снова себя оправдывала. Кира, почуяв нотацию, не возмутилась, а внимательно слушала. – Ты производишь впечатление человека, который не позволит себя жалеть. А тебе как раз нужна жалость! Ну, кто решится прорываться сквозь эту колючую проволоку? Вокруг мало героев, к сожалению…
– А вас я почему не отпугнула? – исподлобья взглянула на нее девушка.
– Видимо, я была уже напугана до предела, дальше некуда! – Елена невесело рассмеялась и увидела слабую ответную улыбку. – Но зачем я тебя учу? Ты сама решишь, как жить. Главное – не сделай сейчас самой большой ошибки… Не бросай отца! Помоги ему, забери заявление!
Она ждала вспышки гнева, потока обвинительных и вполне справедливых речей, но Кира молчала, опустив голову и рассматривая свои грязные кеды. Ее лица нельзя было рассмотреть за прядями свесившихся темных волос. Наконец она хрипло проговорила:
– Ладно, я это сделаю для вас. Должна же я как-то отблагодарить… Пусть живет на свободе, играет, обирает кого-нибудь еще… Какое мне, в сущности, дело?
– Сделай это для себя! – твердо поправила Елена. – У тебя должен быть хотя бы один близкий человек на свете!
– Такой? – Кира попыталась вложить в свой вопрос иронию, но ее голос прозвучал жалобно.
– Любой! – все тем же безоговорочным тоном подтвердила женщина. – У него куча недостатков, он совсем не идеален… Но между вами натянута нить, которую нельзя так просто разорвать, хотя вы оба делаете вид, что друг другу не нужны.
И тут девушка отбросила падавшие на лицо волосы и уставилась на собеседницу тем пронзительным, сверлящим взглядом, который так поразил Елену при первой встрече с нею.
– Это вы говорите? Вы?!
– А что – я? – Смущенная этим взглядом, женщина даже слегка попятилась.
– Да ведь вы прогнали собственного мужа, а за что?! За то, что хотели ему изменить с моим отцом, но не удалось?!
Елена на миг онемела от возмущения, и это дало Кире возможность продолжать. Сверкая глазами, девушка все повышала голос и под конец начала почти кричать:
– Вы вот поссорились с мужем, а я считаю, что все это страшная чепуха! Да, чепуха! И не только он перед вами виноват! Вы перед ним виноваты больше! Все равно больше!
– Да что ты понимаешь! – выдохнула, опомнившись, женщина. – Ты же не знаешь всего!
– И знать нечего! – пренебрежительно фыркнула Кира. – Вы решили, что он вам изменил! Я все тогда слышала, все поняла.
– Мы совсем не поэтому расстались!
– А тогда – почему?
Однако, задав вопрос, Кира не стала дожидаться ответа. Подцепив набитую сумку, она скомкано попрощалась и выскочила на лестничную площадку, будто боясь, что ее остановят. Елена осталась стоять неподвижно, машинально повторяя про себя только что отзвучавший вопрос. «Почему? Почему?» И если прежде ей казалось, что все точки над «и» расставлены, то теперь она ответа не находила.
А на другой день, в субботу, позвонил Руслан. К тому моменту Елена уже точно знала, что получила работу, и потому в ее голосе звучали радостно-возбужденные нотки, которые немедленно уловил супруг.
– У тебя все хорошо?
Еще вчера она бы, возможно, ответила язвительно, усмотрев в этом вопросе скрытую ревность. Но сегодня Елена была счастлива и склонна всех прощать. Тем более, в ушах у нее до сих пор звучала отповедь Киры. Девушка на удивление точно выразила ее собственные сомнения по поводу предстоящего развода и заставила заново все обдумать. Поэтому Елена ответила мужу просто и правдиво:
– Устроилась на работу. Отличная новость, правда?
– М-м… – неопределенно протянул Руслан. – У меня вот тоже, вопрос насчет работы… Тут предлагают отъехать в командировку, на большой объект, в Самару… И это может затянуться на несколько месяцев, а то и на полгода.
Он шумно вздохнул, ожидая реакции. Но женщина молча слушала. Тогда Руслан продолжал, почти виновато: – Прежде я отказался бы, конечно… Из-за тебя и Тёмки. А теперь думаю поехать. Ты – как?
И Елена вдруг услышала со стороны собственный голос, спокойно произносящий:
– Поезжай, конечно. Нам с тобой нужно время все обдумать.
Они поговорили еще немного, главным образом, о ребенке, и все это время Руслан выражался так осторожно, будто боялся спугнуть хрупкое, вдруг установившееся спокойствие. Ни о Лере, ни о Михаиле не было сказано ни слова, и, кладя трубку, Елена подумала, что будет не так уж трудно избегать этих имен и впредь… «Если, конечно, я сама этого захочу!» – поспешила она добавить, словно с кем-то споря.
Лера позвонила в воскресенье. Она больше не упоминала о Руслане, из чего Елена сделала вывод, что тот ей не звонил и больше ни в чем не исповедовался. Женщина была даже раздосадована этим. Оказалось, нелегко сохранять вежливый тон, выслушивать рассказы подруги о дочке и даже отвечать ей, проглатывая слова, которые действительно хочется сказать. Устроить скандал и выяснить отношения раз навсегда было бы куда проще… Но Елена сдержалась, слыша мяукающий голос малышки на заднем плане. С трудом закруглив разговор, она решила как можно реже общаться с Лерой, в надежде, что та сама что-то поймет и исчезнет.
А сегодня, когда позвонил Журбин и попросил о встрече, Елена надеялась услышать хорошие новости о Михаиле… Но вскоре поняла, что Кира не торопи– лась сдерживать свое обещание. Звонить девушке и просить ее об этом снова смысла не было. «Если она до сих пор не решилась обратиться к следователю, это еще ничего не значит, – уговаривала себя Елена. – Она слишком потрясена всем происшедшим, и по– том, ведь были выходные. Кира позвонит Журбину сегодня вечером… Или завтра. Или, может быть, в среду…»
