Ильинична — такое у них установилось разделение труда. Веру она гнала спать, но малыша надо было кормить каждые два часа, поэтому спала Вера, как сама говорила, «на перекладных».
Когда начали резаться зубки, Вера придумала свое «ноу-хау»: на ночь ставила в холодильник мисочку с чуть подслащенной водой и опускала в нее соски. Когда малыш начинал плакать, она совала ему в рот холодную сладкую соску из холодильника. Сладость была приятна, а холод облегчал боль в воспаленных деснах. Мальчик успокаивался и снова засыпал.
В сентябре у Веры пропало молоко.
Андрюшу к тому времени уже прикармливали разными молочными смесями, но Антонина Ильинична на этом не успокоилась и нашла жившую неподалеку молодую маму, которая сама себя называла «молочной фермой». Излишки молока она сцеживала и продавала. Так Андрюша не остался без грудного молока, а Вера смогла вернуться к учебе.
Антонина Ильинична уговаривала ее взять академический отпуск на год: очень уж страшно было вокруг, она боялась за Веру. Первомайские демонстрации в тот год вылились в беспорядки, погиб сержант ОМОНа Владимир Толокнеев. Веру потряс этот случай. Двадцатипятилетний бывший десантник уцелел в Афганистане только для того, чтобы умереть в мирное время, в столице родной страны… Но в мае, слава богу, сама Вера еще сидела дома. А к осени стало еще страшнее. Казалось, воздух чреват насилием. Но Вера твердо решила вернуться в институт. Она сдала отложенную сессию и перешла на второй курс.
Правда, после 21 сентября, когда президент издал указ о роспуске парламента, Антонина Ильинична настояла, чтобы Вера осталась дома. Просто распялась на дверях и не выпустила ее за порог. Вера просидела дома две недели. Третьего и четвертого октября они вместе, отрываясь, только чтобы покормить и перепеленать Андрюшу, смотрели по Си-эн-эн на закопченный, клубящийся черным дымом Белый дом, видели, как выводят бывших «парламентариев»…
С Антониной Ильиничной произошла удивительная метаморфоза. Они с Верой все еще ссорились и спорили из-за Прибалтики, Антонина Ильинична опасалась, что балтийские государства вступят в НАТО, по-прежнему ругала Ельцина… Ей, казалось бы, должна была импонировать позиция Верховного Совета в противостоянии с президентом. Ан нет. Послушав по телевизору речи генерала Макашова, подполковника Терехова, Виктора Анпилова, «парламентариев», которые упоенно перекраивали Конституцию поправками «с голоса» и наделяли себя пожизненными полномочиями, она прониклась к ним величайшим отвращением. В роковую ночь с третьего на четвертое октября Антонина Ильинична с нетерпением и даже негодованием ждала, когда же наконец в Москву войдет обещанная армия, а армия все не появлялась… Появилась только на следующий день.
Потом страсти улеглись, жизнь вошла в обычную колею. Вера училась на втором курсе. И на втором курсе, уже зимой 1994 года, встретилась в институте с Колей.
Коля выбрал один из дней уже после февральских каникул и приехал в Стремянный переулок, в Экономическую академию имени Плеханова, бывший Московский коммерческий институт. В безликое здание с квадратным бетонным козырьком он проник, воспользовавшись удостоверением телевизионщика.
Он дождался Веру после лекций, подошел, когда она выходила из аудитории. Ему показалось, что она еще больше исхудала, вид у нее был изможденный, глаза ввалились.
— Вера! — окликнул ее Коля.
— Что тебе нужно?
Обескураживающее начало. Но Коля решил довести дело до конца.
— Нам нужно поговорить.
— Нам не о чем говорить.
— Прошу тебя, выслушай меня.
Вера молча прошла к одной из банкеток в широком, быстро пустеющем по окончании занятий коридоре, села и устремила на него вопросительный взгляд.
— Мы с Лорой расстались. Развелись, — торопливо уточнил Коля.
— А при чем тут я?
Наступило тяжелое молчание.
— Неужели ты не можешь простить? — спросил он наконец. — Послушай, я понимаю, как я перед тобой виноват…
— Нет, ты не виноват. Просто ты сделал выбор. Ты выбрал ее. А расстались вы или нет, значения не имеет.
— Она меня просто одурачила, сказала, что у нее будет ребенок…
— Но ребенка ей сделал ты?
— Да не было никакого ребенка! — вскричал Коля.
— Это само собой понятно, — кивнула Вера. — Лора не стала бы обременять себя ребенком, ей слишком дорога ее фигура. Это же все, что у нее есть. Она заранее позаботилась, чтоб детей у нее не было.
— Погоди. — Коля пристально всмотрелся в лицо Веры. — У нее не может быть детей? Но… как? Почему?..
— Подробностей я не знаю, но Лора давно приняла меры.
— Что ж ты мне не сказала? Ты знала, а мне не сказала?! Ты… ты понимаешь, что ты наделала? — взорвался Коля.
— Не кричи на меня, — поморщилась Вера, но он уже ничего не слушал.
— Ты знала, а мне не сказала. Поквиталась, да? Что ж, можешь радоваться! Ты мне отомстила с лихвой. Ты хоть представляешь, чего мне это стоило? Мне пришлось на ней жениться! Везти ее к родителям! Жить с ней, снимать квартиру! И все из-за ребенка, которого не было! Оказывается, и быть не могло! И все это время ты знала… — Внезапно он замолчал и заглянул ей в лицо. Вера смотрела на него с презрительной насмешкой.
— А знаешь, — проговорила она холодно, — оказывается, я с самого начала в тебе ошиблась. Вы с ней и впрямь друг друга стоите.
— Ты могла бы сказать мне тогда, в Сочи…
— Нет, не могла. У меня и в мыслях не было тебе мстить, просто я слишком поздно узнала, что она поймала тебя на ребенке. Я уже ничего не могла сказать. К тому же я обещала маме…
— Которая тоже все знала, — перебил ее Коля.
— Ладно, я плохая. Но я не желаю оправдываться. Ты женился на Лоре, потому что она тебя перехитрила. Ты сам дал ей себя одурачить. А знаешь, мне всегда казалось, что любой разумный мужик, завидев Лору, должен был бы бежать от нее без оглядки.
— Почему? — растерялся Коля.
— Потому что такие, как Лора, приносят одни неприятности. Даже не со зла. Просто если уж она чего-то хочет… Если ей надо переступить через тебя, чтобы это достать, она переступит. Такая уж она… щучка. Удивляюсь, как ты этого не понял. В Лоре нет никакой загадки. Стоит только посмотреть на нее, и все сразу ясно. Может, и правда надо было тебя предупредить? — горько усмехнулась Вера. — Но мне казалось, что чернить ее за глаза значит опускаться до ее уровня. Я думала, ты сам разберешься. Ты же режиссер, ты должен уметь распознавать типажи…
«Мне в Москву надо было. Не по вокзалам же мне мотаться?» — вспомнился Коле визгливый Лорин голос. И все же Верины слова ужаснули его. Это было так на нее не похоже!
— Ты ее ненавидишь, — сказал он тихо.
Сам он ненавидел Лору всей душой, эта ненависть буквально душила его, но он старался просто забыть, избавиться от тяжелого, низменного, скверного чувства. Неужели же Вера… Вера всю жизнь прожила с Лорой под одной крышей. У нее было куда больше оснований. И все же…
Но Вера покачала головой.
— Ненависть — это такое огромное чувство… А Лора не стоит даже презрения.
— И я тоже, — криво усмехнулся Коля.
— Мне жаль тебя, — вздохнула Вера. — Но если ты мог хоть на минуту принять ее всерьез, да еще и меня попрекать, что я тебя не предупредила, мне больше нечего тебе сказать.
