Она поднялась с банкетки, но Коля ее удержал.
— Ты права, ты совершенно права, но… постарайся меня простить.
— Я простила. Но пойми,
— Это была ошибка…
— Некоторые ошибки бывают непоправимыми. — Коля хотел что-то возразить, но Вера заговорила, не давая ему вставить ни слова: — Ну, представь, что ты сбил меня машиной. Не нарочно, случайно, ты не хотел, но… сделанного не воротишь.
Коля смотрел на нее в ужасе.
— Ты хочешь сказать, что я
— Ты убил что-то во мне. Прошу тебя, не приходи больше. Мне надо идти, мне далеко ехать. Я тебе желаю всего самого лучшего. Найди себе какую-нибудь хорошую подругу. Только мой тебе совет: не рассказывай ей о Лоре. Оставь эту страницу в прошлом.
— Постой, я тебя провожу. У меня машина. Где ты…
— Не надо меня провожать. И не надо тебе знать, где я живу. Прощай.
Через два года после Веры Нелюбиной, осенью 1994-го, в подмосковный городок Долгопрудный приехала ее подруга Зина Мухамедшина. Веселая, загорелая, она ввалилась в квартиру, волоча за собой два тяжелых чемодана на колесиках. Антонина Ильинична и Вера ждали ее, она предупредила о своем приезде заранее, но сказала, что встречать не надо, сама доберется.
Войдя, она первым делом опустилась на корточки, чтобы стать вровень с полуторагодовалым Вериным сыном:
— Так, кто тут у нас? Это ты — Андрейка-батарейка?
— Не батае… — ответил мальчик, на всякий случай ухватившись за материнский подол и глядя исподлобья на незнакомую тетю.
— Нет? Не батарейка? — лукаво переспросила Зина и протянула ему красно-желтый пластмассовый грузовик с черными колесами. — Ну тогда это тебе.
— Би-би! — просиял Андрейка.
Контакт был налажен.
Взяв подарок, Андрюша деловито потопал в бывший кабинет военспеца изучать технику.
— А что надо сказать? — окликнула его Вера, догоняя и подхватывая на руки.
— Шпасибо.
— Ну зачем ты? — мягко попрекнула подругу Вера. — Он же ее сейчас раскурочит…
— Ну и пусть курочит, — удовлетворенно расхохоталась Зина, освобождаясь от пальто и сапожек. — На что ж тогда игрушки?
Вера, подхватив Андрейку на руки, и Антонина Ильинична, расцеловав племянницу, повели ее в столовую. Зина поволокла за собой чемодан.
— «Раздача слонов», — объявила она загадочно и, открыв чемодан, принялась извлекать из его недр типично сочинские гостинцы.
Тут были и пряности, и алычовый соус, и аджика, и варенье из айвы и из грецких орехов, и аппетитно пахнущая майкопская копченая колбаса, и домашняя вишневая наливка, и чурчхела, и сушеная хурма. Квартира вмиг наполнилась южными ароматами.
— Хмели-сунели наше домашнее, без лаврушки, как ты любишь, — деловито сообщила Зина подруге.
— Господи, ну куда столько?! — ахнула Антонина Ильинична. — И как ты все это на себе волокла, такелажник ты мой?
— Ничего, — успокоила тетушку Зина. — Крылья донесли, колеса довезли. Ой, мне столько всего надо рассказать!
Антонина Ильинична и Вера уже знали, что она победила в конкурсе парикмахеров. Антонина Ильинична отправила ее мыть руки, а сама вместе с Верой накрыла на стол. Вера устроила Андрейку (для таких случаев у них был заведен специальный коврик) на полу тут же, чтобы был на глазах, и они сели ужинать. Зина принялась выкладывать новости:
— Вы не представляете! Конкурс — сплошная «липа», все куплено, все заранее распределено. Не то что твоя математическая олимпиада, — подмигнула она Вере. — Там хоть А квадрат всегда равняется Б квадрату. Кто первый решил, тот и прав.
— Ну, во-первых, А квадрат далеко не всегда равняется Б квадрату, — нахмурилась Вера. — А во- вторых… конечно, конкурс причесок — это совсем другое дело. Тут объективных критериев нет. Но ты же выиграла?
— Дуриком влетела на третье место, — отмахнулась Зина. — А кто займет первое, кто — второе, было известно заранее. И насчет объективных критериев ты очень даже ошибаешься. Там три тура. Первый тур — стрижка. Дело было в цирке. Помнишь наш сочинский цирк?
— Помню, — кивнула Вера и, наклонившись, пересадила Андрейку на середину коврика: тот со знанием дела елозил автомобильчиком по голому полу. — Ты давай ешь, Зинуль!
— Да я ем. А вот ты жутко похудела, — заметила Зина, перескакивая с одного на другое. — Я думала, ты хоть родишь — поправишься, а у тебя… прямо «теловычитание»! Нас бы с тобой перемешать… — добавила она с мечтательным вздохом. — Мне одну диету посоветовали — злаковый пост. Две недели сидишь на одной каше, да и та без соли, больше ничего нельзя. Но я все никак не соберусь, силы воли не хватает. Я — прямо как Винни-Пух. Помнишь, «когда завтрак давным-давно уже кончился, а обед еще и не думал начинаться»? Вот у меня такое круглые сутки. Все время есть хочется.
Все это Зина выкладывала так весело и задорно, что Вера невольно улыбнулась.
— Ну рассказывай дальше, Зинуля, — попросила Антонина Ильинична. — Дело было в цирке, а дальше что?
— Ну вот я и говорю, — продолжала Зина, уплетая за обе щеки, — дело было в цирке. Первый тур — стрижка. Тут все довольно объективно, если по-честному судить. Есть критерии. Чистота линии, ровность, филировка… Ну и надо определить тип волос, тип лица… Условий — никаких. Ноль. Нас рассадили на манеже, члены жюри расхаживали между столиками. А я, например, бабу до трусов раздеваю, когда стригу. Но не в цирке же…
— А зачем? — не удержалась Вера.
— А затем, что надо видеть посадку головы, линию шеи и плеч, а то, бывает, хорошая стрижка на голове сидит, как на болванке. Ну ладно, проехали. Второй тур — укладка. То же самое. Кто умеет работать феном, кто не умеет. И тоже надо было бы на голое тело, но, говорю, не в цирке же при всем честном народе! А третий тур — вечерняя прическа. «Фантазия». В первых турах работаешь с кем придется, втемную. Хотя блатным все равно дали своих. Знакомые волосы, понимаете? — добавила Зина. — А мне досталась такая… мочалка жженая! Ну ничего, я ее сделала.
— А в третьем туре? — спросила Вера.
— В третьем туре работаешь со своим человеком. И не на манеже, а за кулисами. И в затылок никто не дышит. Считается, что «Фантазия» — это секрет твоей фирмы. Я разработала офигительную прическу — «Бегущая по волнам». Хочешь, тебе сделаю? — Она метнула на Веру профессиональный взгляд. — Как раз для длинных волос.
Вера даже испугалась.
— Нет, что ты, мне не надо!
Зина хмыкнула:
— Так и будешь до скончания веков ходить с косичками? Первый класс начальной школы! «Учительница первая моя»! Я тобой займусь. Подберем красочку…
— Я не буду красить волосы! — в ужасе схватилась за голову Вера, вспомнив пергидролевую врачиху с чернеющими у корней волосами.
— Да не бойся ты! Подберем натуральную, оттеночную… ромашку и немножко хны.
— Хочешь сделать меня рыжей?
— А что такого? — не сдавалась Зина. — Я же рыжая, и ничего.
