После первого знакомства Вероника — «Надо же, почти тезки!» — обрадовалась она, удосужившись наконец спросить, как Веру зовут, — уже считала ее своей подругой и весело обрушивала на нее при каждой встрече свой «ручеек сознания», а Вера жалела наивную глупенькую девчушку. Что с ней дальше будет? А ну как надоест Альтшулеру ее журчание? Хорошо еще, если Вероника родит ребенка и тем самым привяжет его к себе, а если нет? Если просто состарится и потеряет, как выражается Зина, «товарный вид»?
Вера ни о чем не спрашивала, и Вероника беспечно журчала. Ей не требовался собеседник, ей нужен был слушатель. Вера умела терпеливо слушать. Вероника приглашала ее в гости, и не раз, но Вера вежливо отказывалась, ссылаясь на работу и сына. Как бы то ни было, Альтшулер знал, что его жена в восторге от Веры Нелюбиной.
И все-таки брать Альтшулера «на слабо» не следовало. Мало ли что ему в голову взбредет? Скажешь: «Ну и увольняйте», а он возьмет да и уволит.
— За что ж меня увольнять, Натан Давыдович? — спросила Вера.
— За несубординацию, — тут же придрался к ней Альтшулер, раскуривая карикатурно толстую, как у Черчилля, сигару. — Ваше дело — улучшения вносить. Не вам решать, давать кредит «КапиталГруп» или нет. Вам-то откуда знать, что у них за кредитная история? У меня на этом кредитный отдел сидит. Что вы у них хлеб отбиваете?
Вера не стала говорить, что именно кредитный отдел обратился к ней за консультацией. Зачем подводить коллег?
— Позвольте с вами не согласиться, — мягко возразила она. — Холдинг «КапиталГруп» сильно перекредитован. Сейчас берет новый кредит, чтобы со старыми расплатиться. Это уж верный признак…
— Ну и что? — недовольно перебил ее Альтшулер. — Думаете, нам кредит не вернут? Так мы активами возьмем.
— Боюсь, когда придет наш черед, активов не останется. — Сознавая собственную правоту, Вера ощущала удивительное бесстрашие. — А если и останется, эти активы «токсичны», продать их мы все равно не сможем. И вообще, фирма дутая. Название громкое, миллиардами ворочает, а, как дойдет до дела, выяснится, что стоит за ней контора «Пупкин и К?» с уставным капиталом в пятьдесят тысяч рублей. Зарегистрирована в населенном пункте Персияновка Ростовской области.
— Откуда вам знать, что именно Персияновка и именно Ростовской области? — невольно улыбнулся грозный Альтшулер.
— «КапиталГруп» — один из примеров у меня в книжке. Вон у вас на полке стоит, — кивком указала Вера, — вы не читали?
— Ну, допустим, читал, — сквозь зубы признал Альтшулер, — но Персияновки что-то не припоминаю. Ну и что там с «КапиталГруп»?
— Про Персияновку в книжке не говорится, — уступила Вера. — Не в ней суть. Холдинг структурирован по принципу матрешки, разбрасывает активы так, что прибылей вы не найдете, а все убытки будут повешены на один маленький филиал…
— Ну, как укрывать прибыли, это вы меня не учите, — опять перебил Веру Альтшулер, — это я сам могу вас поучить. Что там конкретно с «КапиталГруп»?
— Если внешние слои снять, обнаружится мелкая ОПГ note 10 ростовского разлива. Главарь родом из Персияновки… Головничий — слыхали о таком? Вот он и зарегистрировал фирму на малой родине…
— Ничего подобного! — взорвался Альтшулер. — Я знаю, кто стоит за «КапиталГруп». Думаете, мелкая ростовская шпана? Это солидные люди, питерские и московские, с поддержкой в правительстве.
— Да, я знаю, — холодно кивнула Вера, — но долги вы будете получать именно с Головничего из Персияновки. А в правительстве вам скажут, что нельзя обирать этот холдинг, социальная напряженность вырастет. — Увидев, что Альтшулер продолжает хмуриться, Вера добавила: — Кстати, невыдача кредита сомнительной компании улучшает работу банка. Так что я занимаюсь как раз своим делом. Между прочим, кредитный отдел пришел к тем же выводам. Да и какая разница, кто в каком отделе работает? Мы общее дело делаем.
— На все ответ есть, — разворчался Альтшулер. — Ей слово — она десять. А кто все-таки эту мышь рисовал?
— Не знаю, — повторила Вера.
— Врете.
— А вы грубите.
— А потому что врать не надо, не люблю. Нечего мне тут детский сад разводить, — буркнул Альтшулер. — Ладно, идите. Я сам разберусь.
Выдачу кредита холдингу «КапиталГруп» лоббировал, по странному совпадению, как раз Михаил Аверкиевич Холендро. В кредитном отделе его поддержал только один человек: его сын Гоша. Впрочем, Вера была убеждена, что к крысе это не имеет никакого отношения.
В кредите было отказано. С Гошей, видимо, «поговорили». Он рвался к Вере объясняться, но отец вовремя его остановил. Правда, Гоша не был бы Гошей, если бы пару раз не шепнул Вере вслед «стукачка», но крыса перестала появляться на уголке титульной страницы вышедших из-под ее руки документов.
В сентябре 2001 года Зина благополучно родила мальчика. Новорожденного назвали Илюшей.
— Ты особенно не задавайся, — заявила Зина мужу. — Это я в честь дедушки.
— Ладно, — согласился он, счастливо улыбаясь, — не буду задаваться.
Ему было все равно, в честь кого назван мальчик. Он страшно гордился, что в доме подрастает Илья Ильич.
Оправившись после родов, Зина заявила, что ей необходима, как она сама говорила, «покупочная терапия», и Вера отправилась с подругой в очередной «шоппингауэр». Вот тогда-то и они увидели на фасаде строящегося дома среди прочих рекламных плакатов увеличенный до громадных размеров снимок Веры в шубе.
Война с Гошей Савельевым в тот момент была в самом разгаре, потому-то Вера и пообещала подумать о карьере фотомодели.
Однако вскоре после случая с «КапиталГруп» Веру перевели из отдела развития в аналитический отдел и даже предложили возглавить его. У нее появился свой кабинет, по статусу ей теперь полагались личный секретарь и служебная машина с шофером. Оклад заметно вырос.
Все эти признаки благополучия и успешной карьеры не слишком волновали Веру. Главное, у Гоши больше не было к ней свободного доступа. Он теперь не смог бы запросто войти в комнату, демонстративно закурить и сказать про нее какую-нибудь гадость, обращаясь к Алле Кирилловне, которую тоже терпеть не мог, и будто бы не замечая Веру. Да и сама Алла Кирилловна перестала ей докучать.
Зато Вера запомнила, каким взглядом проводила ее Дора Израилевна, когда она уходила из отдела развития. Вера пошла к Альтшулеру и попросила перевести Дору Израилевну к ней в «аналитику». Дора Израилевна звезд с неба не хватала, но она была, как писали когда-то в советских характеристиках, «добросовестным и дисциплинированным работником», прекрасно знала банковское дело и в аналитическом отделе могла принести куда больше пользы, чем в отделе развития, где у нее недоставало фантазии и полета мысли.
Альтшулер, как ни странно, на этот раз не стал придираться к Вере.
Задумчиво глянул на нее и сказал:
— Готовьте представление, я подпишу. А этот ваш отдел развития разгоню к чертовой матери. Тухлая была идея с самого начала. Типичный «совок». Сам не знаю, зачем я на это повелся. Только вы там и работали, остальные дурака валяли.
— Там есть женщины за пятьдесят… — встревожилась Вера. — Они нигде не найдут работы, если вы их уволите.
