объясняться с матерью я буду сама, ты мне для этого не нужен. Еще вляпаешься в какую-нибудь уголовщину… И буду я тебе потом… передачи носить.
Николай обнял ее за плечи одной рукой.
— А знаешь, была у меня мысль задушить Лору… Просто руки чесались, душа зудела. Я тебе никогда не рассказывал… — И он рассказал, как приходил по Лориной наводке помощник депутата — урка с «корочками» — нанимать его на порносъемки, а потом оказалось, что за этой комбинацией стояли Лора со Звягинцевым. — Но я подумал: удовольствие минутное, а расплачиваться всю жизнь, — закончил Николай с кривой усмешкой.
— Вот зафиксируй эту мысль и оставайся тут с детьми, а я…
— Даже не надейся. Одну я тебя не отпущу. Да я тут со страху околею, голову ломаючи, что там с тобой да как. Ты учти: я бреюсь каждый день.
— А при чем тут это?
— А при том, что вслепую я не умею. Приходится в зеркало смотреть. А как я буду в зеркало на себя смотреть, если отпущу тебя одну к этим акулам?
— Все будет нормально, — начала было Вера, но он закрыл ей рот поцелуем.
— Бронируй номер на двоих, а то не пущу. За шасси самолета уцеплюсь и повисну.
— Не валяй дурака. Дай мне слово, что не будешь вмешиваться. Я сама разберусь.
— Слушаюсь, ваше сиятельство! Люди мы маленькие, подневольные… Где уж нам, дуракам, чай пить! Но одну тебя не пущу. Я себя уважать перестану, как ты понять не можешь?
Вера привыкла действовать быстро. Приняв решение, она договорилась об отпуске на работе, взяла билеты на самолет, забронировала номер в «Рэдиссон-Лазурной»… Повезло: расстроилась чья-то свадьба, и ей достался люкс, предназначенный для новобрачных. Оставалось надеяться, что неудавшимся молодоженам тоже в конечном счете повезло.
Пятнадцать лет спустя она попала все в тот же тухлый город Сочи. С тухлой водой, скверной канализацией и чудовищной загазованностью. По сравнению с 1992 годом ситуация только ухудшилась. На Курортном проспекте стояли омертвелые пробки. Так называемая «точечная застройка» почти уничтожила пышную тропическую зелень.
Вера осматривалась с изумлением и не узнавала родного города. Не осталось ни одного свободного пятачка: куда ни кинь взгляд, всюду торчат многоэтажные башни. «Премьер». «Олимпик-плаза». «Миллениум-тауэр». «Орхидея-парк». Слава богу, она догадалась заказать лимузин с шофером, а то бы еще, пожалуй, и дороги не нашла.
Они с Николаем прилетели самым ранним рейсом. Прямо из аэропорта Вера попросила шофера отвезти их на кладбище.
Папина могила оказалась хорошо ухоженной. Явно мать тут ни при чем. А тогда кто? Старые друзья? Городские власти? Вера сняла и выбросила уже засохшие на беспощадном солнце цветы, положила у подножия гранитной плиты свежие, привезенные из Москвы белые розы.
Папу похоронили рядом с дедушкой и бабушкой. Потом Вера отыскала могилу любимого учителя. Они и там немного постояли.
По пути в гостиницу Вере захотелось заехать к родному дому. На душе стало немного легче, когда она увидела, что дом по-прежнему окружен садом. Столько в этом доме случилось плохого, скверного, ужасного, а как увидела, даже слезы на глаза навернулись.
На ограде словно оберег висела мраморная доска:
Но когда они подъехали к воротам, навстречу, заслышав машину, вышел пузатый, голый по пояс дядька. Весь его наряд составляли пляжные сланцы, шорты-бермуды в веселенький цветочек по ярко- оранжевому полю и такая же оранжевая бейсболка.
— Тут не сдается, — сообщил он неприязненно. — Все занято.
Не отвечая пузатому, Вера велела шоферу ехать в гостиницу. Она спрятала лицо на плече у мужа. Как тогда, при первой встрече Николая с сыном, на нее накатило чувство вины.
— Что с тобой? — встревожился Николай.
— Папа оставил этот дом мне. А я его бросила. Отвернулась и ушла. Всегда, всю жизнь отворачивалась, чуть что не по мне. Всю жизнь говорила, что меня это не касается, и уходила. Вот и от тебя тогда ушла. Только бы не объясняться, только бы не вмешиваться. Знаешь, как в метро на эскалаторе, — вдруг пришло ей в голову сравнение. — Увидишь впереди бабку с палочкой или кого-нибудь с чемоданами и норовишь обогнать. Случится затор — так пусть ступенькой ниже. Только бы мне успеть сойти вовремя. Только бы меня не затронуло.
— Вера… Ты ни в чем не виновата.
— Еще как виновата! Ну, тогда, допустим, я не знала. Но ведь узнала же! И ничего не сделала.
Он тихонько гладил ее по голове, по плечам, по спине…
— А теперь что будешь делать?
Вера выпрямилась.
— Я отберу у нее дом. Дедушка этот дом построил, чтобы здесь жила большая семья. Теперь у меня есть семья. Так почему бы нам тут не жить? Здесь даже зимой хорошо. Уж куда лучше, чем в Москве.
— У нас обоих работа, — осторожно возразил Николай.
— Ну и что? Есть твои родители. Есть друзья. Нину с Никитой пригласим. — Вера крепко сдружилась с новой женой Никиты Скалона и даже сейчас улыбнулась, вспомнив о ней. — Мы же были у Нины в Литве! Теперь мы ее пригласим. Зина может тут пожить с семьей. Зачем ей тесниться у родителей? Сюда даже Альтшулера не стыдно пригласить!
— Ладно, я не против. — Николай вздохнул с облегчением, увидев, что она улыбается. — Дом твой, поступай как знаешь.
Когда они наконец попали с палящего зноя в стандартную роскошь люкса, Николай спросил:
— Может, хочешь сперва отдохнуть?
Ему тоже пришлось нелегко: он живо вспомнил и дом, и вагончик съемочной группы, стоявший возле этого отеля пятнадцать лет назад, и всю ту кошмарную цепочку событий, что разлучила его с Верой. Он даже обнял ее в невольном испуге и крепко прижал к себе.
Вера мягко отстранилась.
— Для начала давай позвоним детям.
Они позвонили с мобильного, поговорили с Антониной Ильиничной и с обоими детьми. Но не успела Вера еще хоть что-нибудь сказать или сделать, как зазвонил телефон гостиничного номера. Неужели мама ее тут выследила? Нет, оказалось, не мама.
— Могу я поговорить с Верой Васильевной Нелюбиной? — осведомился мужской голос на другом конце провода.
— Я слушаю, — растерялась Вера, — а вы, простите…
— Вас беспокоят из мэрии Сочи, управление капитального строительства. Вера Васильевна, нам с вами срочно нужно повидаться. Дело не терпит.
— Если оно терпело до сих пор, потерпит еще пару часов. Я только что вошла в номер…
— Да-да, мне доложили. Вера Васильевна, я за вами машину пришлю.
— И все-таки позвольте мне хоть душ принять с дороги, — с досадой проговорила Вера. — Машина мне не нужна, у меня своя есть…
— На нашей быстрее, — перебил ее телефонный собеседник. — Вера Васильевна, у нас дело стоит. Полчаса вам хватит на сборы?
