который, судя по всему, взял курс на перерезание пуповины, связывавшей его со святым Иосифом. А в конечном счете всё замыкалось на Маланюке — сможет ли он наклонить Вебера, чтобы он дал мне самые лучшие условия и убедил Сименс отгрузить оборудование без 100 % предоплаты.
Глава 92,
О том, что происходило по возвращению моему в Петербург
В соответствии с договорённостью, после поездки я предъявил Владимиру посадочные талоны как доказательство того, что ездил в Вену, а не в Волгоград. Но он технично заволокитил выплату проспоренных им $1000. Сразу по приезду я выбросил сим-карту — это стало доброй традицией. На этот раз овердрафт составил чуть более $400. На расчетный счет Совинкома поступили обещанные Азимовым 3,5 миллиона рублей, и с этих денег я обналичил 3 миллиона и отдал Владимиру (оказалось, что 5 марта он расплатился с клиентами своими деньгами, фактически кредитовал компанию на 5 дней, так что снятые мной 3 миллиона он забрал себе).
Я воодушевлённо рассказывал компаньонам о своей поездке, но внимательно меня слушали одни лишь Ансимовы, Быстровы же воспринимали мои речи с явным скепсисом, а их фирменную ухмылочку на этот раз можно было истолковать только в одну сторону — типа, мели Емеля, твоя неделя. Владимир втайне от Ансимовых вытряс с меня свои деньги и передал эстафету Игорю. Всё шло по плану — как я и предполагал, так что Быстровых мой волгоградский бизнес уже никак не интересовал. Следовало ожидать, что через некоторое время после того, как Игорь получит свои деньги, за дело возьмутся Ансимовы. Я прогнозировал такой сценарий: если я не буду заниматься Совинкомом в рабочее время и перестану ездить по будним дням в Волгоград, то всё обойдётся и Владимир не станет верещать, что моя «левая деятельность ущемляет его интересы». Но если ему вдруг что-то не понравится, он индуцирует Ансимовых, и они потребуют от меня свои деньги, после чего они всей компанией дружно начнут всячески вытеснять меня из Экссона.
Мне повезло, что компания пока что обходилась теми деньгами, что обращались по расчетному счету Экссона в Международном Московском Банке, лишь иногда требовались мелкие наличные, не более трехсот тысяч рублей, которые я снимал с оборотных средств Совинкома. На расчетный счет Совинкома периодически поступали деньги от клиентов (волгоградских, ставропольских, ростовских и так далее), и даже от петербургских клиентов Северного Альянса что-то приходило, и большую часть возникшей дебиторской задолженности удалось закрыть товаром, полученным через Казьмирчука, соответственно, полученные деньги я акцептировал и распоряжался ими по своему усмотрению, в том числе выдавал Игорю в счет возврата долга. Я даже умудрился внести очередные сто тысяч на ремонт новой квартиры на Васильевском острове и досрочно погасить кредит, взятый год назад на покупку квартиры на Фонтанке. Иногда случались накладки, но я уверенно обходил все острые углы.
Между тем, настало время бросить офис Северного Альянса на Большой Морской улице — эта фирма отработала свой ресурс. Благодаря проекту с Горячим Медвежонком, который перечислил предоплату за оборудование, и Казьмирчуку, выступившему гарантом перед фирмами, отгрузившими мне товар без предоплаты, я вернул, причем с прибылью, те деньги, что вбил в эту унылую контору. Очень удачно, что договор аренды офиса был заключен на благотворительный фонд «Перспектива» (с левым учредителем), в попечительский совет которого вошли Рошаль и Тимощенко. За март арендная плата была внесена, а в апрельском финансовом плане этот платёж уже не был предусмотрен. Блайвас был предупреждён и заранее съехал, в офисе иногда показывалась Надежда Васильевна, его тёща, главный бухгалтер Северного Альянса — она готовила документы для получения кредита в Газпромбанке.
В первой половине марта зашевелился Горячий Медвежонок (aka Тимур Гантимуров) — забеспокоился насчет оплаченного им товара. Он не мог до меня дозвониться (вернувшись из Вены, я сменил телефон) и пытался достать через Рошаля, тот, в свою очередь, пытался связаться со мной через Марину, Рената и Урсулу, но не тут-то было. Урсула была переведена на особое положение — работала дома и в офисе показывалась редко, Марина в принципе никогда не была частым гостем на Северном Альянсе — она работала в основном с иногородними клиентами, ну а Ренат тоже стал появляться в офисе лишь изредка — на разведку. Как-то раз святой Иосиф спросил меня за Тимура — ненавязчиво и вскользь, и я так понял, что старый седой полковник не очень дорожит своими ростовскими знакомыми. Я ответил, что все вопросы к Рошалю, который подписывал договор, по которому Тимур перечислил деньги.
Что касается «военного проекта» — когда после поставки товара вышел срок, а оплаты не последовало, компании предъявили Казьмирчуку, а он попытался мне. Он приходил в офис Северного Альянса, чадил в холле своими папиросами в ожидании денег, и его преисполненный печалью взгляд блуждал по помещению, пробиваясь сквозь табачный дым. Компанию ему составлял Рошаль, они вместе пили кофе, курили, обсуждали «ветреного директора без царя в голове» и ждали денег… ну или меня. Ждать приходилось долго — в офис СА я был не ходок. Я передал Казьмирчуку через Рената, что все вопросы опять же к Рошалю, подписавшему договора поставок и приходные документы.
Анализируя свои действия за последние три месяца, я в принципе мог себя похвалить — я оказался хорошим кризисным менеджером… тут, правда, такой вопрос начинался: а как меня назвать после того, как я довёл фирму до этого кризиса?
…Реально на Совинкоме я не мог делать резких телодвижений — выхватить сразу крупную сумму, чтобы закрыть недостачу на Экссоне. Уже пошли предарбитражные письма от поставщиков-кредиторов, надо было лавировать, платить всем мелкими суммами, чтобы показать динамику платежей и максимально отсрочить арбитражные суды и арест счетов. Что называется, пятью хлебами накормить пять тысяч едоков. А говорят, что чудес не бывает! Нужно было сохранить компанию, с которой пока что работали серьёзные клиенты и которая приносила доход — в конце концов, продолжала работать розничная аптечная сеть, и только на эти деньги можно было спокойно жить (Павел и Михаил уже работали над тем, чтобы переоформить лицензии на новую структуру). Предстояли тендеры на крупные суммы, которыми как раз можно было закрыть недостачу. На Совинком оформлялся кредит в Газпромбанке — этой суммой также можно было закрыть недостачу; правда, по договорённости с Блайвасом полученные в Газпромбанке деньги я должен был инвестировать в аптеку на Греческом проспекте… но тут я бы как-нибудь выкрутился: инвестировал бы частично, постепенно… как-то так. На этот кредит у меня была главная надежда — его обещали дать уже в марте. Я встречался с сотрудниками кредитного отдела в дополнительном офисе на улице Седова, а начальник службы безопасности волгоградского филиала уже осмотрел залоговое имущество… всё те же принадлежащие кардиоцентру ультразвуковые сканеры Acuson 128XP, которые уже выступили залогом для кредита в Волгопромбанке. Дело осталось за малым — утрясались детали, готовились недостающие документы.
И если раньше я упрекал себя в том, что слишком разбрасывался и занимался своим медицинским бизнесом в ущерб аккумуляторному, то теперь считал, что в целом мною выбрано правильное направление. Конечно, не обошлось без ошибок, но, как любил повторять мой волгоградский сотрудник Тишин: «не ошибается лишь тот, кто ничего не делает». Весьма закономерно мои компаньоны пришли к выводу, что я им больше не нужен. В 2001 году они втолкнули меня на аккумуляторный завод как ширму — получитсяне получится. Артур и Владимир уводили аккумуляторный бизнес у Фарида Зарипова, своего шефа, хозяина фирмы Базис-Степ, на которого работали в качестве наёмных сотрудников. И официально перешли на Экссон, лишь когда эта новая компания достаточно поднялась. Игорь Быстров, вчерашний кардиохирург, и Алексей Ансимов, мелкий предприниматель, не имели достаточного опыта, чтобы в сжатые сроки развернуть офис и организовать работу фирмы. И моя роль как раз к этому сводилась: бухгалтерия, учёт, приход-расход, отгрузки, обналичивание, прочие организационные вопросы. Я был как человек-оркестр, одно время мне даже приходилось сидеть на телефоне в качестве секретаря. Мы находились на оборонном предприятии, и не могли принимать на работу случайных людей и экспериментировать с кадрами — на каждого работника оформлялся пропуск и начальник отдела охраны пробивал всех, кто приходил к нам в офис. Я намучился с петербургскими кадрами на Северном Альянсе и могу себе представить, что? ждало моих компаньонов, если бы они вместо меня взяли бы десяток имбецилов-офисных-планктонов по объявлению. Как говорил классик: «…Ибо одно надо помнить и не забывать: большинство никогда не может
