Фитцджеральд, Теккерей, Бодлер, Рембо, и тому подобное. А здесь моему взгляду представали унылые полки с полными собраниями сочинений В.И.Ленина (это само собой), эти увесистые, в дорогой обложке, красивые и важные тома я помню и по ТОЙ жизни. Правда, как и ТАМ, тут они были решительно никому не нужны. Стоял вождь мирового пролетариата на самой верхней полке, куда я не мог достать, даже встав на стул. Видимо, двойник приобрёл его по партийной необходимости, а потом с помощью стремянки засунул как можно дальше, чтобы никогда не читать. Ещё тут были книги Института Марксизма-Ленинизма, и прочее обязательное для правоверного коммуниста чтиво. Правда, сам Маркс занимал почётные средние полки, наряду с томиками Кейнса, Хайека, Рикардо, Смита и прочими классиками политэкономической мысли. Томики были истрёпанными, из чего можно было сделать лестный для двойника вывод, что он периодически приобщался к мыслям великих экономистов. В этом мы с ним были схожи. Меня, правда, немного удивил Хайек, но потом я вспомнил, что здесь как-никак либеральное государство, и я задавил удивление на корню.
Ещё на верхних полках, но пониже Ленина стояли тома Бунина, Пушкина и Лермонтова. Как ни странно, светло-горчичное издание двухтомника Пушкина, точно такое же, как стоит и стояло у родителей дома, я приметил и здесь. А чуть выше экономистов стояли поэты Серебряного Века — Мережковский со своей супругой, Бальмонт, Белый, Гумилёв (!!!), Брюсов и другие. Настоящий поэтический кладезь. На этой же полке лежал и партбилет двойника, бросавшийся в глаза каждому, кто заходил в комнату. Партия была и тут, и, несмотря на то, что её как-то умудрились оттереть от реальной власти, имела очень и очень серьёзный вес в политических раскладах страны. Как минимум, ни кафедру, ни реальный научный проект, ни должность выше завотделом беспартийные получить не могли. Всё это касалось, разумеется, государственных учреждений. В частных ВУЗах и фирмах такого почти не было. Исключением являлись компании, где в руководстве сидели 'красные директора' — и атмосфера в таких фирмах ничем не отличалась от атмосферы в государственных компаниях.
Мой двойник, разумеется, был коммунистом, а Наташа, что, по всей видимости, доставляло двойнику кучу неудобств, числилась членом Либерал-Демократической Партии СССР. С Владимиром Вольфовичем во главе, само собой. Жириновский выполнял ровно те же функции, что и в моём мире, а именно — был политическим клоуном, оттягивавшим на себя голоса избирателей.
Я зябко ёжился под тонким одеялом, а Наташа, завернувшись в халат, и напялив на голову капюшон, возилась на кухне, готовя нехитрый завтрак. В комнате, несмотря на новые алюминиевые батареи, было прохладно, и даже заклеенные намертво окна не спасали от почти арктического мороза, стоявшего за бортом.
— Мёрзнешь? А я говорила, ещё летом, что надо было тебе не жадничать, а ставить пластиковые окна. Вставай, соня, всю жизнь проспишь! Я чай заварила, каркадэ твой любимый.
— Сейчас, только шубу найду. И сразу встану. Холодрыга-то какая. Включи обогреватель, что ли.
— Ещё чего! Чтобы он опять тройник спалил? Ведь можно было купить импортный, масляный 'Сименс', вместо того, чтобы найти в кладовке этот ужас, которым ещё бабушка хозяев ноги грела! Так мёрзни!
В квартире стоял старый, ещё восьмидесятых годов выпуска 'электрокамин', который нещадно плавил новые, евро-образца удлинители, и жрал энергию, как электросвинья. Зато он грел ничуть не хуже настоящего камина. Мне, как и моему двойнику, было невдомёк, почему надо покупать новый, когда старый точно также греет. А если включить на половинную мощность — то тройник расплавится далеко не сразу. И, скорее всего, не расплавится вообще. Тем не менее, надо было собрать волю в кулак, и вставать, ибо меня к трём часам ждали в нашем Первом отделе — с какой-то дурацкой анкетой, для поездки зарубеж. А ещё надо было заскочить к Фрейману в лабораторию, и узнать, какого чёрта посылают именно меня.
— Исаак Арнольдович, а зачем это меня посылают во Францию? Неужели во всем Союзе и даже в нашем Институте нет приличных специалистов? Надо посылать меня, который в вашей плазме ни уха, ни рыла. Вот если бы на обогатительные комбинаты, или, положим на конференцию по проблемам инновационного инвестирования, тогда да…
Фрейман поморщился, будто ему показали сочный лимон.
— Во-первых, Расул, ваш двойник и вправду большой специалист — один из крупнейших в своей области. Во-вторых, эта конференция планировалась давно, и согласования насчёт выезда таких специалистов, как вы, то есть ваш двойник — дело долгое. В третьих, вокруг всего этого дела с проектом 'Карфаген' затевается какая-то мерзкая свистопляска. Понимаете, если о том, что ваш двойник скрылся, прознают там — и он показал пальцем наверх — то всем причастным грозит смертная казнь, или пожизненное заключение. А ещё проект окончательно подгребут военные, а вот этого делать нельзя ни под каким соусом. Эти меднолобые всё испортят. Им воевать не с кем, а кулаки почесать хочется. Был у меня как-то раз разговор с одним генерал-майором, который был в курсе насчёт разработок по 'Карфагену'. Так он прямо заявил, что Минобороны будет рассматривать вашу Россию как полигон для военных 'учений'. Вы этого хотите?
Я представил, как тяжёлая поступь советских танков крушит древние мостовые Кракова и Таллина, как советские (и российские) солдаты входят в Киев, Донецк и Львов, как советские десантные экранопланы высаживают отряды морской пехоты в Баку и Риге… как вся чудовищная военная машина Советского Союза приходит на помощь моей несчастной, униженной Родине, и какой восторг это вызовет у моих сограждан в моём старом мире. И — какую реакцию это всё вызовет у НАТО… Перед глазами встали ядерные грибы над Питером, Москвой, Новосибом, Берлином, Парижем…
— Вы это всерьёз? Ваше Минобороны планирует…
— Скорее всего — да. Поймите, мы копили военную мощь значительно дольше вашего мира. А натянутый лук должен выстрелить, пусть даже в небо, иначе тетива придёт в негодность. А если по дороге, совершенно случайно, стрела и зашибёт дурного перелётного гуся, который имел неосторожность лететь на её пути — так кто будет сожалеть. Тем более, что ваши — далеко не коммунисты, более того, они — предатели, перебежчики, отринувшие идеалы коммунизма ради хищнической наживы и тому подобное. По ним колокол не зазвонит. Да и перспективы полноценной термоядерной войны лучше проверять не у себя дома. Нет, ваш мир подходит идеально, поверьте уж старому еврею — тяжело вздохнул Фрейман. В его выцветших карих глазах плескалась боль и страх за незнакомых ему людей. Наверное, его народу это свойственно — ведь они, как никто другой, прочувствовали кошмар целенаправленного геноцида.
Мне стало не по себе. Вот и начинала рушиться красивая, до боли в сердце и слёз в глазах ставшая мне родной сказка. Нет, как сторонний наблюдатель, я прекрасно понимал местных вояк. Это предельно логично, целесообразно и оправдано. Я даже нашёл в себе силы восхититься ледяной красотой комбинации — но вот принять ЭТО сердцем я не мог. Ведь там МОИ родители, МОЯ Аня, и МОЙ мир. Я внезапно почувствовал ответственность — за всех, живших ТАМ. И если от меня хоть капельку могла зависеть судьба того, старого мира — я выполню всё, что попросит Фрейман. Потому что иначе — нельзя, иначе — неправильно.
— Так вот, Расул. Началась какая-то странная катавасия вокруг вас, меня, и проекта 'Карфаген'. И я считаю целесообразным — это слово он выделил — вам временно, подчёркиваю — временно — уехать из страны. До тех пор, пока мы не вытащим вашего двойника ОТТУДА, и не предъявим его органам. А потом — уже их работа, их хлеб. Главное сейчас — вытащить вас из-под колпака КГБ, и отправить подальше. Разумеется, если вы им будете нужны по-настоящему, они вас и на марсианском Олимпе достанут, но всё держится на том, что они не знают, кто вы такой.
— А как же капитан Ежов? Он-то знает.
— Вы как маленький, Расул. Именно Николаю меньше всех выгодно ваше преждевременное раскрытие. Или вообще, раскрытие. Это ведь его упущение, что ваш двойник сделал ноги, и капитан Ежов в данный момент роет окопы и траншеи, пытаясь не пустить раньше времени своих коллег к проекту. Мы даже затормозили обнародование результатов по проекту ТЯЭС — нам нужна энергия, вырабатываемая экспериментальными реакторами, для обеспечения установки 'Карфагена'. Видите, какой клубок закручивается? Так что вы езжайте, там конференция будет длинной, неделю погуляете по Лиону, потом посетите Женеву, Брюссель. Насчёт материалов не беспокойтесь, Витя Зазнобин всё подготовит, а я приведу в вид, понятный вам. Хотя, я надеюсь на ваш выдающийся интеллект — постарайтесь не уронить честь института. Ну всё, Расул, мне пора на процедуры, до свидания.
