– Вся его ошибка в том, что он передвигается с помощью ног, – задумчиво наблюдая за мальчиком, заметил Прибамба и, надев на голову правый тапок, медленно скользнул вверх.
– Да, с помощью головы путешествовать куда сподручнее, – согласился Прибамбасс и, надев на голову левый, неспешно поплыл с закрытыми глазами.
На том месте, где только что стояли Прибамба и Прибамбасс, запоздало хлопнули ладони их преследователя. И во всех сторонах площади раздалось многократное эхо этого хлопка:
– Й-от-от-ОТ-ОТ! Й-от-от-ОТ-ОТ! Й-от-от-ОТ-ОТ!
И, словно вторя эхо, толпы людей выдохнули:
– Йот! Йот! Йот!
Глава IX
Возвращение золотой иглы
– Йот! Йот! Йот! – летело над всколыхнувшейся и двинувшейся в одном направлении толпой – туда, где громче и чаще раздавалось это слово, похожее на клич или на призыв. Невидимый, Ром шел среди людей. Он помнил, что говорил о Йоте в ухе госпожи Виктории бородатый и заплесневевший, как старинный бочонок, слух. 'Если этот Йот из пасти волка исторгал похищенное и назначал пути людям, то, может быть, он поможет и мне найти сердце? – думал мальчик. Но помнил он и слова другого слуха, утверждавшего, что Йот стал всеобщим посмешищем, а его глаза помутились от стыда и горести. – Ладно, сейчас мы посмотрим, каков же на самом деле этот Йот', – думал мальчик, скользя среди людей.
– Вот он! Вот он! – все чаще раздавалось в толпе.
Впереди над головами замелькали белые страусиные перья, зазвенело железо. Людские потоки густели, замедляя движение. Легкий, как сквозняк, мальчик без труда оказался в первых рядах приостановившейся толпы.
Странная процессия, состоящая из существ, которых неискушенные зрители, вероятно, принимали за обычных людей, двигалась по живому коридору. Собравшиеся бурно приветствовали процессию и не замечали, что лица идущих прозрачны, как мыльные пузыри, и в них отражается все происходящее на площади, что высокие шлемы с белыми перьями как бы сами по себе плывут над их головами, что под развевающимися плащами идущих блестит не железо доспехов, а нечто живое, похожее на рыбью чешую или змеиную кожу. И странный шум, будто в мокрую траву сыплются гвозди, доносился из-под ног идущих.
– Йот! Йот! Йот! – кричали собравшиеся и указывали пальцами на высокого седобородого старца в белых одеждах, который шел с полузакрытыми глазами посреди этой процессии.
Два тощих бледно-зеленых создания, вынырнув из клубов пыли, подскочили к нему, замахали лапками, и под ноги людям веселыми стайками побежали золотые монеты. Нечто летучее, шелестя тысячью прозрачных крылышек, прильнуло к нему, и одежды старца потемнели и затрещали.
Но старец, как и все люди, бывшие на площади, похоже, не замечал, что сделался добычей странных существ, которые увлекали его все дальше и дальше. Он только морщился, когда в плечи его с хрустом вонзались клыки рыжего зверя с длинными белыми усами, лежавшими на горбатых спинах карликов, и с огненным хвостом, струившимся из людской толпы. Тщетно воздевал он руки к небу и даже не пытался стряхнуть жуткую маску, соткавшуюся из синих мошек и прилепившуюся к его лицу. Как не пытался он стряхнуть песьеголовую птицу, впившуюся тремя лапами в его бедро.
'Неужели это тот самый Йот? – с изумлением думал Ром. – И если он мудрее других, то почему же он слеп, почему не видит тех, чьей стал он добычей?'
Из глаз Йота струились слезы и падали ему под ноги.
– Ну, как он? Что он? – с любопытством кричали те, кто были далеко сзади и не могли видеть происходящего.
– Поделом ему! – восторженно восклицали стоящие в первых рядах и исступленно, словно безумные или пьяные, мотали головами в разные стороны.
– Так ему! Так! – бормотали ползающие и собирающие золото, высыпавшееся из обветшавших одежд старца.
'Нет, этот человек ничем не сможет помочь мне', – с неожиданной горечью подумал Ром.
Воздух наполнился свистом и вдруг задрожал, будто был не в силах выдержать этот свист. Процессия остановилась, и Йот упал на колени. Толпы людей с глухим ропотом попятились назад, образуя круг. И все, что было в этом круге, все, кроме Йота, стало как-то истончаться. Нелепые и страшные создания, только что терзавшие старца, таяли и, превращаясь в зыбкую муть, исчезали.
Йот стоял на коленях перед обступившими его со всех сторон людьми в полном одиночестве. Он был сер и жалок, как высохший ком земли на ухоженной лужайке.
– Йот, где же твоя сила, Йот? – со смехом крикнул усатый и дородный торговец, скалой возвышавшийся среди толпы.
Люди с презрением посмотрели на Йота, и под ним просела земля. Теперь даже самые маленькие из людей были неизмеримо выше того, кто стоял перед ними на коленях и под кем продолжала проседать земля. Толпы росли ввысь и, смеясь, указывали вниз пальцами:
– Если ты лучший среди нас, то почему ниже нас?
– Теперь коснулось тебя, и ты не можешь ничего поделать, как бы ни старался!
– Что посеешь, то и пожнешь!
– Не грусти, приятель! Кто знает, может быть, настанет еще время, когда печали твои пройдут и рот твой наполнится смехом! Но если и будет так, не вздумай учить нас снова!
– Лжец, ты получил по своим заслугам! И тебе не разжалобить нас!
Вниз полетели камни и палки. Да, камни и палки летели вниз, в старца, но мальчику вдруг почудилось, что они летят в него. Невольно Ром зажмурился и сквозь закрытые веки увидел, что толпы людей обрастают мхами, землей и рассыпаются пеплом. Он открыл глаза – люди были прежними. В восторге, улюлюкая, продолжали они швырять вниз все, что попадалось им под руки.
Желтая дыня угодила в плечо Йота, и оно – Ром даже открыл рот от изумления – вдруг просияло из-под обрызгавшей его мякоти. Причем мальчика изумило не то, что оно просияло, а как оно просияло. Ни в мире людей, ни в Потаенной стране, ни за Стеклянной землей Ром еще не видел такого света.
– Йот, – растерянно прошептал Ром.
И тут же откуда-то сбоку другой свет блеснул ему в глаза. Быстрый, колючий, отвлекающий от света, исходящего из глубины, которую забрасывали люди. Ром повернул голову и увидел Алину. Она стояла рядом среди ликующей толпы и в одной руке держала ледяное сердце мальчика, а в другой – чайную ложечку. Наблюдая за происходящим, ведьма неторопливо опускала эту ложечку в сердце, подносила ее ко рту и слизывала языком что-то вкусное. Жалящий блеск этой ложки и угодил мальчику в глаза.
– Мое сердце! – воскликнул Ром.
– Твое наказание, – сказала ведьма и, не удостоив мальчика даже взглядом, пошла прочь.
– Твоя надежда, – сказал неведомый голос.
Но Ром уже ничего не слышал – наконец-то сердце, которое он столько искал, было рядом. Пусть ледяное и пусть – в руке беспощадной ведьмы, но все-таки его и совсем рядом.
Забыв обо всем, Ром кинулся вслед за ведьмой. Она шла неторопливо, и поначалу казалось, что догнать ее не составит никакого труда. Но погоня, вопреки всякому разумению, не давала никаких результатов. Расстояние до Алины не сокращалось, хотя Ром и бежал изо всех сил. Как и в случае с Прибамбой и Прибамбассом то, что представлялось на первый взгляд каким-то метром, который можно легко преодолеть одним прыжком, на самом деле оборачивалось долгой и притом утомительной дорогой.
Ром так увлекся погоней, что даже не заметил, что бежит уже не по площади, полной людей, а среди мрачных валунов и по заляпанным ярко-желтыми цветами одуванчиков земляным отвалам. Или это так изменились люди, ликовавшие над поверженным Йотом?
С ловкостью кошки ведьма взбежала на высокий уступ и метнулась вниз. Мальчик, не задумываясь, последовал за ней. Оба повисли на паутинках и полетели. Паутинки были так тонки, что, казалось, им не выдержать даже веса пылинки, но они легко несли Алину и Рома над землей среди диковинных цветов и плодов какого-то сказочного сада. Пели птицы, а плоды срывались и падали в прозрачно-золотистые ладони. У мальчика кружилась голова. 'Куда мы летим?' – задавался он вопросом, но, не находя ответа, пробирался вперед по паутинке, надеясь догнать ускользавшую ведьму.
