– Каждый так и норовит объегорить бедного старика, – грустно произнес Гарри, но ему никто не посочувствовал.
Роксбридж ужасно устал, общение с магами, особенно с такими, как старый Гарри, очень сильно утомляет. Настолько, что под конец даже жуткий дракон по сравнению со своим хозяином стал казаться несчастному стряпчему милым созданием. Вдобавок ко всему Роксбриджу ночным вызовом перебили сон, и теперь он так и норовил заснуть на ходу. Ехать в контору смысла не имело, в таком состоянии он много не наработает. Отправиться домой и лечь спать – тоже не очень хорошая идея, день и ночь для него поменяются друг с другом, и еще неизвестно, через сколько времени они займут привычные места. Значит, нужно отдохнуть до вечера (но только не спать!), и все вернется к привычному распорядку.
Стряпчий вспомнил, что поблизости обитает его приятель еще со времен университета, и направился к нему в гости. Майкл был мелким аристократом, из тех, что зовутся достопочтенными и не передают свой титул по наследству, да еще и из далеко не самого богатого рода. В Кембридже он учился весьма посредственно, не потому, что ему не хватало ума, а по той причине, что гораздо больше юриспруденции интересовался мистикой. Каких успехов он достиг на мистическом поприще, доподлинно осталось неизвестным, но ему каким-то образом удалось жениться на Памеле, дочери крупного дельца из Сити, получив вместе с ее рукой и сердцем огромное приданое.
Привыкнув тратить на себя очень мало денег, Майкл большую часть суммы вложил в фирму тестя, которому с тех пор неизменно сопутствовала удача. Исключение составил один-единственный случай, когда достопочтенный Майкл посоветовал своему родственнику не финансировать торговую экспедицию в Поднебесную империю. Но два работающих на фирму ясновидца высокого уровня силы дали благоприятный прогноз, и корабли отправились в путь. Отправились – и не вернулись. С тех пор делец окончательно уверился, что выдал дочь замуж удачно, и верил зятю безоговорочно. Впрочем, Роксбридж все это знал только со слов приятеля, а любому стряпчему хорошо известно, что люди способны беззастенчиво лгать с честными глазами и выражением искренности на лице. Особенно это характерно для самих стряпчих, к коим, без сомнения, вполне можно было отнести и Майкла.
В доме имелся дворецкий, но Роксбриджа встретил лично хозяин, донельзя обрадованный визитом старого приятеля. Гость немедленно был препровожден в столовую, поскольку, как оказалось, Майкл с супругой именно сейчас завтракали. Детей этой чудесной пары нигде видно не было, чему Роксбридж нисколько не огорчился. Пока он ополаскивал руки, слуги поставили дополнительный прибор и положили на тарелку огромный кусок оленины.
– Ну, рассказывай, дружище Питер, какая прихоть судьбы привела тебя в мое скромное обиталище, чему я неимоверно рад, – предложил Майкл, не отрываясь от трапезы.
– Составлял завещание одному сумасшедшему магу, который живет неподалеку отсюда. Вот мне и захотелось немного побыть в обществе нормальных людей, – объяснил Роксбридж.
– Приятно слышать, что ты считаешь меня и Памелу нормальными, – подмигнул ему давний приятель. – Было время, когда ты утверждал, что человек, не отвергающий мистику, заведомо не может не иметь нарушений психики.
– Ну, я надеюсь, что мы поговорим о чем-нибудь другом.
– Питер, что вы себе позволяете? – рассердилась Памела. – Вломились в наш дом и указываете, о чем нам говорить, а о чем нет? Как вам не стыдно?
Большинство людей, хоть немного знакомых с Памелой, сходились во мнении, что она глупа и некрасива. Однако эти мелкие недостатки с лихвой компенсировались миллионами ее отца, так что брак Майкла они же расценивали как очень удачный. Хотя их дети, насколько мог судить Роксбридж, умом и красотой пошли в мать.
– Мне очень стыдно, Памела, – согласился он. – Тем не менее я продолжаю питать надежды, что мистика для меня на сегодня кончилась.
– Что ты имеешь в виду? – заинтересовался Майкл. – Если я правильно понял, тебя утомил какой-то маг, а магия и мистика – понятия бесконечно далекие друг от друга.
– Мистика тут связана не с магией, а с завещанием, – пояснил стряпчий. – Ты же говорил, и не раз, что мистика – это влияние на реальность путем воздействия на ее образ. Завещание – образ имущества наследодателя. Составляя его, я влияю на само имущество. Майкл, поверь: в случае старого Гарри это очень утомительно.
– Ты действительно такое говорил? – с недоверием уставилась на мужа Памела.
– Говорил.
– Почему тогда я этого не слышала?
– Ты не раз слышала, но, наверно, всякий раз забывала.
– Так что же это получается, дорогой? Я вызываю демонов, он пишет завещания для сумасшедших, и при этом мистик он, а не я?
– В какой-то степени он тоже занимается мистикой, – признал Майкл. – Хотя его трактовка для меня несколько неожиданна. Но я вынужден признать, что он прав.
Оленина обильно запивалась вином, и беседа текла все более и более непринужденно.
– Я всегда прав, – хвастливо заявил Роксбридж. – Не веришь? Спроси у любого королевского прокурора, он непременно подтвердит, хотя и сквозь зубы.
– А ведь это и в самом деле мистично, – развивал свою мысль хозяин дома. – Вот возьмем, к примеру, смертную казнь. Палач взмахивает топором, и чья-то аристократическая голова катится под ноги ликующей толпе…
– Почему обязательно аристократическая? – не поняла Памела.
– Потому, что головы рубят только аристократам. Чернь, включая достопочтенных, казнят через повешение.
– Мне не нравится быть чернью. Почему бы тебе не купить какой-нибудь титул?
– Купить можно, – согласился Майкл. – Но зачем? Тратить деньги единственно ради того, чтобы тебя не вешали, а отрубали голову, я считаю неоправданными расходами.
– Ну, отрубили голову, и что? Продолжай, – попросил изрядно захмелевший Роксбридж.
– Да! Палач отрубил приговоренному голову, но разве это палач определил его судьбу? Нет! Все решил судья, вынесший приговор. С другой стороны, если судья честен, то приговор и от него не зависит, а однозначно вытекает из законов королевства. Эти законы принимает лично король, но мы же знаем, что на самом деле он просто подписывает то, что подготовили его советники. Да, бывает, что он вносит собственные поправки, но это именно поправки! Опять же, если проект закона ему не по нраву, то он не подпишет, так что и советники не свободны в этом деле. Ты еще не запутался в моих рассуждениях?
– Лишь бы ты в них не запутался. А я просто слушаю тебя и отдыхаю душой. Как будто мы с тобой снова юноши и спорим о мистических явлениях в кембриджском пабе. Только вино гораздо лучше, чем было там.
– Так вот, законодательство, или свод законов, – это образ нашего королевства, и когда его изменяют, меняется и само королевство. Кроме того, король вправе помиловать любого приговоренного, но! Это происходит, только если короля кто-нибудь попросит. Король может и отказать в такой просьбе, но если оной не будет, то не бывать и помилованию. А теперь переходим от королевства к нашему миру в целом. Он имеет свои законы, верно? Кто пишет и принимает эти законы?
– Бог, надо полагать. И что бы он ни сотворил, видит, что это хорошо.
– Питер, не смейте богохульствовать в моем доме! – возмутилась Памела.
– Простите меня, пожалуйста, – смиренно извинился Роксбридж. – И вы, и Господь.
– Верно, дружище, это делает Он, то есть Господь! – с энтузиазмом продолжал Майкл. – И молитва – это просьба к Нему, чтобы Он что-то сделал для молящегося. Господь не обязан исполнять наши просьбы, но иногда все-таки это делает. Вот, например, послал мне в жены Памелу, за что я Ему искренне благодарен.
На самом деле Майкла и Памелу соединил общий интерес к мистическим явлениям. В желающих жениться на ней (и на миллионах ее отца) недостатка не наблюдалась, но только Майкл был способен помочь ей вызвать из Преисподней или откуда-то еще нужных демонов. Относительно того, зачем ей требовалось вызывать их сюда, Роксбридж терялся в догадках.
