пятном, стуча рогами, олени разбредались по плато. И тут сын Дарки увидел человека. Это было так неожиданно, что он даже привстал, неотрывно вглядываясь в пастуха. Вскоре к человеку подошел еще один пастух, потом еще. Люди гортанными криками подгоняли отставших оленей. Крепыш недовольно зарычал: рядом с пастухами вертелись собаки. Еще ни разу не напав на оленей, он уже догадывался, что люди и их собаки будут главным препятствием для него в этой охоте.
Собаки беспрестанно кружили вокруг стада, то и дело бегали за отбившимися оленями, возвращая их.
Ветер донес запах дыма. Сын Дарки долго принюхивался к нему, а потом, спустившись с вершины, помчался туда, откуда тянуло дымом.
В ложбине он увидел две юрты. Возле них было много людей. Одни сидели у костров, другие таскали из кедрача дрова, складывая их в кучу. Невдалеке от юрт сидели на привязи ездовые собаки. Сын Дарки напрягся: среди множества запахов он явственно различал запах вареного мяса. О, как знаком ему был этот запах! Его он запомнил вместе с запахом матери в жилище человека-старика Петота — в первые дни своего появления на свет. Волчонок проглотил слюну, но близко подходить к походной юрте пастухов побоялся. Он заметил, как насторожились собаки, поводя мордами из стороны в сторону. Вдруг одна из них залаяла: «Слушайте! Рядом волк!»
Сын Дарки поспешил назад, на облюбованную им сопку, чтобы с вершины ее продолжить наблюдение за рогатыми зверями. Он еще не знал, что много-много дней и ночей будет наблюдать за ними, высматривая жертву. Ведь он только начинал жить… Одно понял сын Дарки: ему не жить среди людей, как собакам, ибо собаки считают его своим врагом. Он не догадывался, почему они его ненавидят, боятся. Потому, что называют волком?
Когда стемнело, сын Дарки спустился с сопки и с подветренной стороны подкрался совсем близко к оленям, готовый в любой миг уйти от погони. Несмотря на рога, олени уже не внушали ему опасения: за день сын Дарки постиг истину, что эти животные слабее его и очень трусливы. Сильный зверь осторожен, но не труслив. И еще он безошибочно определил: животные не все одинаковы, как казались вначале. Среди них были большие, средние и не большие, старые и молодые, больные и здоровые. Никто не учил его науке познания. Она была у него уже в крови. Значит, если он захочет напасть на кого-то из этих рогатых зверей, то ему надо напасть на слабого. И еще сын Дарки понял, что охотиться лучше всего ночью. А нападать — на одиноких, отбившихся от табуна.
Наступила ночь. Пастухи согнали оленей в одно большое стадо и развели костер. Животные, уставшие после перехода, улеглись на снег. Только самые сильные и неугомонные продолжали бродить по плато, выискивая ягель.
Сын Дарки принялся кружить возле оленей, еще, не представляя, как надо охотиться. Он смелел все больше, подходя все ближе и ближе к оленям, забыв о главном на охоте — об осторожности. Первыми почуяли опасность собаки и на разные голоса принялись предупреждать д
Люди, хотя и не понимали собачьего языка, но сразу уловили тревогу в их лае. Да, собаки почуяли опасность. Но кто встревожил их? Может, медведь-шатун забрел? Или шкодница-росомаха? А может, волки? Пастухи взяли наизготовку ружья: винчестеры, старенькие одностволки и совсем старинные ружья- самопалы, которыми стреляли еще их деды.
А сын Дарки все кружил и кружил возле табуна, выслеживая одинокого, слабого оленя. Но люди уже громко кричали, заворачивали назад отошедших животных. И по-прежнему не унимались собаки.
Ему так и не удалось в эту ночь отведать свежего, оленьего мяса. Под утро голод погнал его вниз, к темной, хмурой Апуке, уже прикрытой по берегам ледяными хрупкими козырьками.
Повалил снег, скрывая следы почти единственной для него сейчас добычи — зайцев. Как всегда в непогоду, длинноухие забирались в самую чащобу и там, замерев под кустами, пережидали ненастье. Тогда он начал охоту на полевок. Добыл трех.
Только к концу короткого дня сыну Дарки повезло — он поймал еще неопытного зайчишку, задумавшего перед темнотой подкрепиться в молодом редком тальнике. Вылизав даже снег в том месте, где пролилась кровь, сын Дарки свернулся клубком и задремал. Во сне он увидел того самого оленя с большими рогами, который первый вышел из распадка на плато. Увидел и так явственно дочуял дразнящий запах животного, что даже встрепенулся.
К полуночи снег перестал. Было морозно и тихо. Вверху мигали далекие-далекие огоньки неведомых ему костров, а посреди черного неба висел большой круглый огонь — луна. Он встал, стряхнул с себя снег и привычно повел носом, втягивая запахи, потом побежал на плато.
Ему повезло: в отдалении от табуна нехотя слонялся молодой олень. Он вяло бил копытами, разгребая еще неглубокий снег. Пощипав немного, олень переходил на новое место.
Сын Дарки забежал с подветренной стороны и, часто припадая на снег, начал осторожно подкрадываться к оленю, не сводя с него взгляда. Каждая мышца молодого тела серого охотника налилась азартом и нетерпением. Ему казалось, что этот беспечный олень станет легкой добычей. В сыне Дарки уже проснулся настоящий волк — жестокий, хитрый, неутомимый и сильный владыка тундры. Но он был еще слишком молод… Когда до оленя осталось совсем немного, сын Дарки не сдержался и зарычал.
Олень встрепенулся, подпрыгнул и бросился бежать к стаду. Сын Дарки припустил за ним, забыв о пастухах, о собаках. Он бежал очень быстро, но олень бежал быстрее и вскоре достиг стада. Почуяв опасность, стадо всполошилось, в одйн миг сбилось в живой хрипящий клубок. Стуча рогами, олени понеслись к людям.
Сын Дарки растерялся. Но едва он остановился, как услышал громкий лай сторожевых собак и гортанные крики пастухов. Вдруг он увидел, что к нему бегут черные собаки. Роли поменялись — теперь сын Дарки вынужден был спасать свою шкуру. И он понесся во все лопатки назад. Сын Дарки бежал так, как никогда не бегал до этого.
Убедившись, что волк один, собаки еще с большим азартом начали преследовать незадачливого охотника. Впереди всех бежал такой же серый, как и он, полуторагодовалый кобель. В его жилах тоже текла волчья кровь. Он очень здорово был похож на сына Дарки. Правда, до полного сходства не дошло — на груди у преследователя белело пятно. Белогрудый вырвался вперед и неумолимо настигал волчишку. Кобель был силен, но неопытен, и с волками ему до сих пор не приходилось встречаться.
Не бегал до этой ночи от собак и сын Дарки.
Белогрудого уже отделяло от молодого волка всего ничего — три длины его тела. Кобель бежал чуть сбоку, чтобы легче было сбить с ног волчишку. Но произошло неожиданное — сын Дарки на ходу развернулся, замер и полоснул клыками не ожидавшего такого маневра Белогрудого, оставив на плече преследователя глубокую рану. Кобель взвизгнул, перевернулся через голову, а сын Дарки помчался дальше.
Подбежавшие к Белогрудому остальные собаки закружились возле него, замешкались, а когда опомнились, то с еще большей злостью и резвостью понеслись вслед за наглым волчишкой. Однако было поздно: сын Дарки взбирался на сопку. Собаки тоже поднялись по склону, но среди камней молодой волк быстро ушел от них. Впрочем, азарт собак наверху быстро улетучился: от волков можно всего ожидать…
Так сын Дарки получил первый урок в охоте на оленей. Теперь-то он понял окончательно, что собаки — его враги и пощады от них ему не будет нигде.
Волки взрослеют быстрее собак. Вольная жизнь отводит им очень мало времени на уроки охоты, ибо тундра, сопки — слишком бедные столы, чтобы с них можно было взять без труда, не спеша, кусок. Каждый кусок жизни сыну Дарки приходилось добывать в поте, надеясь только на свои ноги, зубы, сметку и храбрость.
Дни становились все короче, и ему стало все труднее добывать пищу. Чаще всего его добычей были полевки. Хорошо, что тундра в этом году была щедра на них.
Бедные полевки! Если бы не они — тундра, сопки стали бы мертвыми. Волки и лисы, росомахи и совы — все они, сильные и выносливые, зимой выживают только потому, что под снегами живут они, полевки. Их высматривают, вынюхивают денно и нощно, чтобы выжить им, владыкам тундры и лесов. Правда, не едиными полевками питаются владыки. Есть еще олени, зайцы, куропатки, но на них не всегда можно рассчитывать.
