я по-прежнему должна была сидеть, держа рот на замке.
Вытирая пот со лба, Шмиц возобновил свою речь.
– С сожалением вынужден проинформировать вас, что городская больница обрушилась уже при первом толчке. Погибли врачи, медсестры, пациенты.
Послышались потрясенные возгласы, ругательства. Повысив голос, мэр продолжал:
– Если кто-нибудь знает безопасное место, куда можно было бы переправить оставшихся в живых больных, прошу сказать мне об этом.
Я чуть не выпрыгнула из своего кресла, однако Натаниэль удержал меня, толкнув локтем в бок.
– Стюарт-хауз не пострадал во время землетрясения, – сообщил он Шмицу, опережая меня. – Доктор Грили, мой сосед, утром оказал в нем помощь одной женщине, получившей травму во время землетрясения. У нас имеется перевязочный материал и кое-какие медикаменты. Все, кто нуждается в медицинской помощи, могут идти в мой дом.
– Но нам понадобятся антибиотики, – выпалила я. – Чтобы предотвратить инфекции…
Шмиц повернулся ко мне, и у него отвисла челюсть.
– Боже мой! Да вы оказывается женщина.
Не обращая внимания на то, что Натаниэль впился пальцами мне в руку, я продолжала:
– Ну и что? Я немного разбираюсь в медицине. Вам нужны пенициллин, стерильные растворы, наркотические средства для обезболивания…
– Не понимаю, что вы там бормочете, девушка. Но мы собрались здесь для решения важных вопросов, и я настаиваю, чтобы вы замолчали, или мне придется выкинуть отсюда вас и вашего «кузена».
– Она соображает не хуже любого из присутствующих здесь мужчин, – вступился за меня Натаниэль. – Конечно, если у вас достанет широты взглядов выслушать ее.
Не успел Шмиц ответить, как по лестнице в подвал сбежал посыльный.
– Вам лучше уйти отсюда, пока это возможно! – прокричал он. – Дома на другой стороне улицы загорелись, и огонь может в любую минуту перекинуться сюда.
Натаниэль вскочил на ноги и потащил меня за собой наверх. Шмиц поспешно распустил собрание, и члены комитета безопасности устремились следом за нами вверх по лестнице, и вот уже все мы выбежали навстречу творившемуся наверху кошмару.
Из окон коммерческого банка Пратвелла вырвалось пламя и с ревом и свистом взвилось вверх, превратив все здание в пылающий факел. Пожарные, пытавшиеся сбить пламя одеялами и грязью, отступили, сдав банк огню.
У меня стеснило в груди, когда я узнала мужчину, бросавшего мешки с деньгами в фургон, припаркованный перед банком.
– Феннивик, – выдохнула я, прикрывая рот рукой, чтобы не наглотаться дыма. – Должно быть, он сбежал, когда обрушилась тюрьма. А вон отец Пруденс. Но о чем это он спорит с Феннивиком? И зачем они оба побежали в горящее здание?
– Затем, без сомнения, чтобы забрать содержимое сейфа. Или, если говорить о Феннивике, чтобы ограбить его, – губы Натаниэля защекотали мне ухо; он притянул меня к себе, прикрывая от обжигающего жара.
– Но это безумие. Здание того и гляди обвалится.
Пронзительный крик прозвенел в воздухе. Мортимер Пратвелл покачиваясь вышел из банка, держа в руках пакеты с деньгами. Одежда на нем горела. На воздухе пламя вспыхнуло с новой силой, и Пратвелл упал в фургон, бросив деньги на те, что уже лежали там.
Натаниэль и я одновременно бросились вперед. Я не могла стоять и смотреть, как человек, пусть даже совершавший в прошлом неблаговидные поступки, сгорает заживо. Видимо, Натаниэль тоже не мог. На бегу он сорвал с себя пиджак и набросил его на отца Пруденс, но огонь уже добрался до плоти, крови и костей Мортимера Пратвелла.
Я схватила обгоревшее одеяло, брошенное кем-то из пожарных, и рванулась вперед. В этот момент несколько искр попали на деньги, сложенные в фургоне, и те загорелись. Огонь опалил мне руки, когда я набросила одеяло на Пратвелла, но, увы, было слишком поздно. Мортимер Пратвелл зашелся в агонизирующем крике, перешедшем в хриплый стон, и через мгновение все было кончено. Огонь убил его.
Феннивик выбежал из горящего банка со стопкой облигаций в руках и побежал к фургону. Он заметил Натаниэля, оттаскивавшего от фургона обгоревшее тело Пратвелла, но сразу перевел взгляд на деньги в фургоне, пожираемые огнем. На долю секунды наши взгляды скрестились. В его глазах я увидела ту же ненависть, что и тогда, когда он пытался столкнуть меня с крыши дома Натаниэля.
Натаниэль бросился ко мне, преграждая путь Феннивику. Судя по злобному выражению их лиц, оба были готовы убить друг друга.
– Ну давай, подонок, – выкрикнул Натаниэль, закатывая рукава. – Только попробуй тронуть ее, и я с удовольствием сверну тебе шею голыми руками.
В руке Феннивика сверкнул нож. Страх обжег меня, будто к телу прикоснулись раскаленными каминными щипцами. Глаза Феннивика сузились, и воображение тут же нарисовало мне ужасную картину: Натаниэль лежит окровавленный, объятый пламенем.
– Нет! – закричала я, хватая его за рукав. – У него нож. Он убьет тебя.
Глаза Феннивика блеснули. Он стоял, не двигаясь, разрываемый между жаждой мести и жадностью. Затем резко повернулся и, подбежав к фургону, стал выхватывать из него пачки денег и запихивать в карманы и за пояс.
– Ваши руки! – Слова сорвались у меня с губ помимо воли, когда я увидела, что Феннивик, не заметив, схватил пачку тлеющих банкнот, почерневших и загнувшихся по краям. Струйка дыма показалась у него из-под пиджака, и я поняла, что пиджак загорелся.
Натаниэль побежал вперед.
– Деньги! Ради Бога, брось деньги! – кричал он, сложив руки рупором у рта, чтобы его было лучше слышно.
Глаза Феннивика остекленели. Он попятился к задней части фургона, все еще сжимая в руках горящие банкноты. Он неистово ударял ими о ботинки, но добился только того, что поджег носок. Пламя побежало у него по ноге, потом по спине. От воротничка и манжет повалил дым. У него вырвался полузадушенный крик, и он упал лицом в пылающую кучу украденных им денег, ставших его погребальным костром.
Глава 18
Натаниэль прижал меня к себе, не позволяя смотреть на ужасное зрелище. Я уткнулась лицом в его теплую грудь, вдыхая исходивший от его одежды запах дыма и соленой воды. Его объятия казались мне сейчас спасением. Сердце у меня болезненно сжалось, легкие готовы были разорваться от усилий вдохнуть побольше воздуха, наполненного дымом и гарью.
– Здание вот-вот обрушится, – Натаниэль схватил меня за руку и потащил – почти понес – к машине, которую оставил за пару кварталов от здания суда. Усадив меня на место для пассажиров, он сам сел за руль, но не спешил завести мотор. Волосы его были обсыпаны пеплом, лицо раскраснелось от жара, что придавало ему несколько дикарский вид, заставивший мою кровь быстрее бежать по жилам.
Я проследила направление его взгляда – он был устремлен в сторону порта, который превратился в один огромный костер. Где-то там, в центре этого костра, находились и обгоревшие остатки того, что когда-то было его компанией.
– Плоды труда двух поколений превратились в дым, – с горечью проговорил Натаниэль, сжимая руль. – Надеюсь, мои люди успели выбраться оттуда. Я видел смерть, но не такую ужасную, как та, свидетелями которой мы только что стали.
Я взяла его за руку, сжав ее в попытке хоть как-то его утешить. Я не имею права жаловаться, сказала я себе. В конце концов он ничего мне не обещал.
– Ты думаешь о Пруденс, да? Ты хочешь поехать к ней и рассказать про отца.
