Твои, Отечество, сыны

доставил воинам три пуда муки.

…Наша разведка доносила, что противостоящие нам соединения противника, силою в две пехотных и одну танковую дивизию, продолжали укреплять оборону, имея ближайшие резервы в районах Терновая, Непокрытая, Веселое. За последние дни был отмечен подход подкреплений немецкой пехоты и танков в районы Варваровка,

Байрак, Купьеваха… Значит, немцы тоже готовились к наступлению?

В конце апреля 13-я гвардейская дивизия перешла в подчинение командующего 28-й армией генерал-лейтенанта Рябышева Дмитрия Ивановича.

Первый боевой приказ Рябышева, полученный мною, ориентировал нас на устройство обороны с таким расчетом, чтобы войска без перегруппировки могли перейти в решительное наступление.

Обстановка на фронте. Планы немецких генералов. Совещание в штабе фронта. Подготовка к наступлению. Начало битвы.

Апрель 1942 года… Командование Юго-Западного направления получило указание Верховного Главнокомандования о подготовке наступления на харьковском направлении.

Действия войск Юго-Западного фронта должны были сорвать далеко идущие наступательные замыслы врага. Нашим войскам предстояло нанести удары по сходящимся направлениям: один из барвенковского выступа, другой из района Волчанска в общем направлении на Харьков.

Пока мы напряженно готовились к наступлению, немецко-фашистское командование тоже не дремало. Оно готовило операцию с целью «срезать» барвенковский выступ советских войск и захватить плацдарм на левом берегу реки Северский Донец.

Сейчас нам известны планы, которые немецкий генералитет вынашивал в те дни, и небезынтересно заглянуть в «признания» уцелевших помощников Гитлера.

Битый фашистский «полководец», бывший начальник главного разведывательного управления генерального гитлеровского штаба сухопутных сил Курт фон Типпельскирх, в своем сочинении «История второй мировой войны» пишет:

«Когда в 1942 г. весенняя распутица заставила временно прекратить операции, перед Гитлером встал серьезный вопрос, как он должен дальше вести войну против Советского Союза. О переходе к обороне нечего было и думать — такой переход только опроверг бы все прежние громогласные заверения о том, что война против Советского Союза уже выиграна. Если бы немцы перешли к обороне, то сразу исчезли бы все перспективы выиграть войну…»

«Противник показал совершенно невероятную способность к сопротивлению. Он понес тяжелые потери не только летом 1941 года, но и во время зимнего наступления, в котором приняли участие крупные массы войск. Но все это не могло сломить стойкость Красной Армии…

Исходя из такой оценки противника, был разработан план: нанести летом 1942 г. русской армии сокрушительный удар на юге, уничтожить там крупные силы и захватом важнейших районов настолько экономически ослабить страну, чтобы русские в течение длительного времени были лишены возможности вести активные боевые действия. Если бы Советский Союз потерял необходимую ему для ведения войны нефть на Кавказе и богатые сельскохозяйственные области восточной Украины до нижнего течения Волги, то американская помощь, возможно, не смогла бы возместить этих потерь. Но решающее значение такая стратегия, преследующая в первую очередь экономические цели, могла приобрести только в том случае, если бы Советский Союз использовал большое количество войск для упорной обороны и при этом потерял их».

Как видим, фашистские главари хотели ни много ни мало — уничтожить Советскую Армию. Именно здесь, на Юго-Западном фронте, они намечали главную часть операции.

Ликвидировать изюм-барвенковский выступ советских войск немцы рассчитывали двумя ударами: силами своей 6-й армии из района Балаклеи на юг и силами армейской группы «Клейст» из района Славянск — Краматорск на северо-запад.

Мы знали, что противник готовится к какой-то серьезной операции, однако его планы не были вполне ясны.

9 мая вместе с другими командирами я был вызван в штаб Юго-Западного фронта на совещание для уточнения боевой задачи в предстоящей операции.

Нашей 28-й армии и смежным с нею флангам 21-й и 58-й армий предстояло нанести удар из района юго-западнее Волчанска, прорвать оборону противника и, стремительно развивая наступление, расширяя прорыв, охватить Харьков с севера и северо-запада. Ударные группировки 21-й и 38-й армий должны были обеспечить фланги

нашей армии, ведя наступление на северо-запад и юго-запад.

С барвенковского выступа главный удар должна была нанести 6-я армия генерал-лейтенанта А. М. Городнянского и армейская группа генерала Л. В. Бобкина. 6-я армия, усиленная двумя танковыми корпусами, имела задачу прорвать оборону противника и наступать на Харьков с юга навстречу нашей 28-й армии.

Командующий Юго-Западным фронтом Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко в те дни, на совещании в Купянске, подробно остановился на задачах каждой армии, участвующей в Харьковской операции.

Перед 28-й армией была поставлена задача прорвать оборону фашистов на фронте Избицкое — высота 196,8 и, овладев районом Терновая — Байрак — Купьеваха, к исходу третьего дня наступления выйти на рубеж Журавлевка — высота 204,4 — Липцы — Борщевое — Ключики.

Маршал указал задачу и нашей 13-й гвардейской стрелковой дивизии. Нам предстояло прорвать оборону противника на фронте Купьеваха — Драгуновка, овладеть районом Перемога — Рогачевка и к исходу дня выйти на рубеж хутор Красный — высота 194,5. К исходу второго дня мы должны были овладеть высотами 197,2 и 201,2.

В тот день от командующего 28-й армией генерала Рябышева я узнал, что нашим соседом слева будет 226-я стрелковая дивизия генерала Горбатова, справа — 244-я стрелковая дивизия полковника Истомина.

Нашей дивизии поручалась почетная роль: сражаться в составе главной группировки армии и первой нанести удар по вражеской обороне на этом участке фронта.

Вечером 9 мая я возвращался в штаб дивизии, в Петровское. Дорогой невольно вспомнился «грязевой поход» Игнатова, Андрийца и Чеверды: как они сумели в короткий срок одолеть эти топи? Даже теперь, в мае, после дождей черноземная грязь была совершенно непроходимой: машина перемолола тонны грязи, прежде чем удалось добраться до Петровского. Навстречу мне выбежал грузный веселый богатырь — полковник Барбин.

—

С прибытием из мокрого рейса!

Я заранее знал, что этот человек обязательно обронит какую-нибудь шутку. Деловитый и организованный, он отличался одной потешной погрешностью: с его языка то и дело срывались веселые, подчас неуместные прибаутки и пословицы. Явившись ко мне на первый доклад, он неожиданно гаркнул:

—

Едят их мухи!.. Настало время, дадим же мы фрицам парку, только без пива!

Я удивленно взглянул на него:

—

Где вы находитесь, полковник?

Он тут же четко доложил все по порядку.

Вскоре нас связало чувство, похожее на дружбу: этот офицер отлично знал свое дело.

12 мая начальник артиллерии Барбин разбудил меня в 4 часа утра. Ему не спалось. Я понимал: в дивизии он был новым человеком, а от его артиллеристов зависело очень многое. Личный состав он не успел хорошо изучить и поэтому беспокоился за исход артиллерийской подготовки. Да