Твои, Отечество, сыны

—

Песня, пожалуй, хорошая, — сказал я Зубкову. — Только фамилию мою следует выбросить.

Он усмехнулся:

—

Тут я не правомочен. Об этом надо попросить солдат….

Но я подумал, что для меня, одного из неприметных офицеров нашей великой Советской Армии, ведущей

сражения на необозримом фронте от полярной тундры до черноморских берегов, эта песня, быть может, и есть самая высокая награда…

Ночью мы получили приказ о планомерном отходе. Битва за Украину продолжалась. Нас ждали очередные жаркие сражения и великая битва у Волги.

К Харьковскому сражению внимание читателя здесь привлечено не случайно. Это сражение имело огромные последствия для развития всей летней кампании 1942 года.

В боях под Харьковом наша гвардейская дивизия встала гранитной стеной перед фашистскими танковыми соединениями.

На тех трудных рубежах войны, беззаветно сражаясь за землю родной Советской Украины, воины дивизии испытали радость первых значительных побед, а затем, после приказа закрепиться, чувство глубокого огорчения.

Мы знали поставленную задачу и ревностно выполняли ее; радовались занятым рубежам, селам, отвоеванным у врага, сожженным и разбитым танкам противника и, главное, ощутимой близости взятия большого промышленного города, ставшего нашей мечтой.

За три дня кровопролитных боев мы продвинулись в направлении Харькова на 25–30 километров, уничтожив многие сотни гитлеровцев, десятки их танков, орудий, пулеметов и другой поенной техники. Но это была лишь частица операции.

Правда, войска 6-й немецкой армии, противостоявшей нам, оказались в весьма затруднительном положении. Неспроста командующий группой фашистских армий «Юг» просил верховное командование о помощи: перебросить три-четыре дивизии из армейской группы «Клейст», чтобы ликвидировать прорыв южнее Харькова. Именно в это время, примерно к 14–15 мая, для наших войск сложились выгодные условия, чтобы ввести в бой подвижные соединения, которые завершили бы окружение противника в районе Харькова.

Теперь, спустя двадцать лет, это понятно. А тогда командование Юго-Западного фронта, располагая данными (оказавшимися неверными) разведывательного отдела штаба, будто в районе Змиева враг накапливает крупные танковые силы, не ввело спешно в бой наши танковые корпуса, и противник успел подтянуть резервы, организовать оборону.

На волчанское направление подошли три дивизии противника (две танковые и пехотная). Войскам 28-й армии генерал-лейтенанта Д. И. Рябышева, а также правому флангу 38-й армии, под командованием генерал-майора К. С. Москаленко, пришлось вести ожесточенные бои на недавно захваченных рубежах.

А когда 17 мая командование Юго-Западного фронта ввело в бой 21-й танковый корпус, противник уже успел перегруппировать свои войска. Соотношение сил резко изменилось.

Отрывочно доходили до нас тревожные, подчас противоречивые сведения о положении 9-й и 57-й армий, сражавшихся против армейской группы «Клейст», которая начала наступление из района Славянск — Краматорск. В группу входили 17-я и 1-я немецкие танковые армии, имевшие 26 пехотных, 4 моторизованных, 3 танковые и 2 кавалерийские дивизии, поддержанные сотнями боевых самолетов. Сила огромная, и две наши армии, истощенные в боях, не смогли противостоять этому контрудару.

В первый день наступления, 17 мая, войскам группы «Клейст» удалось прорвать оборону 9-й армии. За двое суток противник продвинулся на север на 40–50 километров и западнее Изюма достиг Северского Донца. Наступление этой группы на север, вдоль Северского Донца, грозило окружением наших войск на барвенковском плацдарме. Нужны были экстренные и решительные меры, чтобы остановить врага и стабилизировать положение на правом крыле Южного фронта. Вот вкратце та сложная обстановка, которая вынуждала Военный совет Юго-Западного направления принять решение о прекращении наступления на Харьков.

Приняв это решение, Военный совет рассчитывал быстро перегруппировать войска и, создав мощную группу, остановить и отбросить наступавшего противника.

19 мая, когда группа «Клейст» нанесла тяжелое поражение 9-й армии, прорвала ее оборону и вышла на основные коммуникации наших войск, главнокомандующий Юго-Западным фронтом отдал приказ о прекращении наступления на Харьков. Ставка это решение утвердила.

Но теперь, в окружении, на барвенковском выступе сложилось крайне тяжелое положение. Здесь пали смертью героев многие замечательные воины. Среди них — командующий 57-й армией генерал-лейтенант К. П. Подлас, заместитель командующего войсками Юго-Западного фронта генерал-лейтенант Ф. Я. Костенко, командующий 6-й армией генерал-лейтенант А. Я. Городинский, командующий армейской группой генерал-майор Л. В. Бобкин.

В связи с неудачным исходом Харьковской операции войскам Юго-Западного направления в конце мая была поставлена задача прочно закрепиться на занимаемом рубеже и не допустить развития наступления противника из района Харькова на восток.

Загадочнее

затишье.

Генерал Рябышев.

Дивизия на

марше. Атака в Ульяновке. Драгоценный трофей. Дивизия живет.

Итак, большая, волнующая надежда, которой в течение всех этих напряженных дней и ночей жили бойцы и офицеры дивизии, надежда, ставшая уверенностью, что мы еще в этих боях освободим наш рабочий Харьков, не оправдалась. Мы видели Харьков с высоток, недавно отбитых у врага, а наша разведка успела побывать на его юго-западной окраине и захватить в домах десяток фашистов.

Харьковчане рассказывали разведчикам, что немецкие чиновники — гестапо, комендатура, полиция — в панике грузили награбленное барахло и готовились к бегству.

Эх, как хотелось нашим воинам перехватить этих прохвостов и воздать, как говорит украинская пословица, «катюзi

по заслугi»! Однако Военному совету Юго-Западного направления обстановка была, конечно, виднее, чем штабу дивизии, а мы помнили свой воинский долг — свято выполнять приказы высшего командования.

После ожесточенных боев в районе Ольховатки дивизия заняла оборону на рубеже Комиссарово — Рубленое — Озерное. Мы ждали нового натиска противника, готовые драться за каждый метр земли, однако в течение целых суток фашисты перед фронтом нашей обороны никакой активности не проявляли.