тени улыбки. – Я говорю об эмоциональной опоре. О той самой поддержке, которую получаешь от общения с близким тебе человеком. Брак с Хулиеттой не мог не разочаровать меня, однако моя сестра Карли утверждает, что такие маловероятные взаимоотношения могут существовать между мужчиной и женщиной. Ее собственный брак – наглядное тому подтверждение.
– Ага, так, значит, ты, не обладая корнями, кружишь по свету в поисках образчика, который бы соответствовал этим параметрам? – с серьезным видом кивнула Верити, сама не зная, что заставляет ее насмехаться над откровенностью Люка. – Желаю удачи. Боюсь только, что тебе это не удастся! Как бы ты ни укреплял свой собственный маленький мирок, только ты его чуть приоткроешь, тебе не избежать боли.
Слова эти повисли между ними, как повисает звон колокола во влажном ночном воздухе.
– Той самой боли, что ожидала Эдварда? – жестко спросил Люк, внимательно наблюдая за выражением ее лица.
Сердце у Верити бешено заколотилось, грудь тяжело вздымалась. Она была в отчаянии оттого, что любила человека, который не упускал случая ужалить ее. Она вспомнила его недавние жестокие насмешки по поводу «психологии вины». Стоило ей чуть-чуть приоткрыться, как Люк тут же наносил ей удар и получал от этого массу удовольствия. Озлобленный тип! Она всегда чувствовала опасность в своем влечении к нему, а теперь, когда познала всю глубину его способности причинять боль, эта опасность возросла в сотни раз.
– Неправда! – сказала она со всем спокойствием, на какое была способна. – Я никогда не позволила бы себе причинить Эдварду боль! Он был мне нужен, как ты этого не понимаешь?
– Ты на самом деле так думаешь? – медленно спросил Люк, когда к ним подошел Паблито с огромным овальным блюдом фаршированных тропических овощей в кокосовом соусе и гарниром из маиса, батата и риса. – Ты веришь в то, что ваших с Эдвардом чувств хватило бы на всю жизнь?
– А почему бы и нет? – нетвердо спросила она. – Что ты знаешь о наших взаимоотношениях?
– Невеста, которая так реагирует на другого мужчину, или дурачит своего будущего мужа, или обманывает саму себя. Потому что меня ты желала больше. Я был тебе нужен больше, чем он. Но ты оказалась просто трусихой и не смогла себе в этом признаться. – Так ты считаешь, что я бы стала обманывать Эдварда? Люк пожал плечами, гладя, прищурившись, на ее покрасневшие щеки и сверкающие глаза.
– Мы столкнулись с тобой всего лишь один раз, – жестко заметил он.
– И ты полагаешь, что это был один из многих таких случаев в моей практике? – Она сама не понимала, почему допытывается мнения Люка в такой форме, почему ищет еще большей обиды. Люк играл с ней в какую-то игру, а она, сидя перед ним, заставляла себя пробовать разные блюда, хотя и потеряла к ним всякий интерес. – Ты полагаешь, что у меня было много таких маленьких приключений за спиной Эдварда?
Люк откинулся на спинку стула, бесстрастно рассматривая ее.
– Я этого не говорил…
– Но думал! – Она положила нож и вилку, не в состоянии больше участвовать в этом спектакле. – Ты считаешь, что все женщины похожи на твою бывшую жену!
Последовало ледяное молчание.
– Что бы я ни сделал – все плохо, – сказал он наконец с враждебным блеском в глазах. – Сначала меня называют монстром и обвиняют в том, что я бросил больную жену. Теперь на меня навешивают ярлык неисправимого циника, для которого все женщины – вероломные шлюхи. Так, Верити?
– Извини, – она сердито покачала головой. – Больше я не могу этого выносить… этой игры в кошки- мышки… Я не понимаю, что тебе нужно!
Она собралась уже было встать, но неожиданный блеск его глаз приковал ее к стулу.
– Это не кошки-мышки, Верити. Ты мне нужна!
Глаза у Верити расширились.
– Тебе нужна я? – натянуто переспросила она. – Зачем, Люк? И насколько? Просто для того, чтобы удовлетворить свою прихоть? Еще одна женщина, которую можно пригвоздить к позорному столбу и сорвать на ней злость за неудавшийся брак? Ты решил включить меня в длинный список женщин, которых осчастливил своим вниманием великий Люк Гарсия? Нет, спасибо, меня это не устраивает.
Люк молча смотрел на нее, и морщинки, пролегшие от носа к губам и придававшие его лицу циничное выражение, стали резче.
– Надо будет предупредить Карли, чтобы она больше не предпринимала никаких усилий за моей спиной, – горько и задумчиво произнес он. – Ей кажется, что она помогает женщинам лучше меня понять. К сожалению, далеко не все из них обладают такой чистой душой, как она, а Карли настолько наивна, что не понимает этого…
– Чистой душой? – недоверчиво переспросила Верити, нетвердо поднимаясь на ноги. – Ты пройдешь мимо этой чистой души и не заметишь, даже если столкнешься с ней лоб в лоб! Человек, который попытался соблазнить невесту своего друга за месяц до свадьбы, а затем год спустя развлекается тем, что пытается повторить свою попытку… С меня хватит!
– Опять бежишь, Верити? – Мягкий упрек поразил ее, как отравленный дротик.
– Ничего подобного!
– Почему ты бежишь от собственных чувств? – спокойно спросил он. Почему так боишься поговорить откровенно?
– Потому что ты не умеешь говорить! Все, на что ты способен, так это… насмехаться! – яростно сказала она.
– А ты прячешься за своей тонкой скорлупкой, как в башне из слоновой кости! Ты лелеешь свое чувство вины и прячешься за ним, как за щитом, с неожиданной горечью бросил он, схватив ее за руку и не давая ей возможности уйти. – Забудь Эдварда, Верити, выкинь его из своей жизни, хватит притворяться…
