указывало на то, что это любовь взаимная и долговечная, хотя и с первого взгляда, Верити в глубине души надеялась в скором времени увидеть на пальце подруги обручальное кольцо.
– В этом нет ничего смешного…
– Разве? А ты не хочешь рассказать все тетушке Саре? – осторожно спросила она.
– Не могу… Я не могу об этом говорить… Спасибо за заботу. – Верити уже отчасти восстановила самоконтроль и стала собирать со стола счета, вытащила из ящика чековую книжку. – Не волнуйся, я буду там в субботу, – добавила она, с трудом выдыхая. – А тем временем надо выяснить, кто это ставит нам палки в колеса, пока у нас еще хоть что-то осталось. Не переоценила ли я свои силы? – думала Верити солнечным утром в субботу, когда они загружали в автофургон подносы с изысканными блюдами. Она явно трусила. Не считая тех ничего не значащих телефонных звонков, на которые ответила Сара, две недели, последовавшие за ее фиаско, были заполнены угрожающим молчанием Люка, и одна только перспектива вновь увидеть его заставляла ее внутренне съеживаться.
Но ей надо его повидать. Хотя бы для того, чтобы выяснить, насколько он причастен к анонимной клеветнической кампании против «Верити Лейси Кейтеринг». От нее потребуется все ее мужество и уравновешенность, но поскольку других ниточек она не видит, то ей обязательно надо с ним поговорить…
По крайней мере хоть день выдался хороший, думала она, машинально работая вместе с Сарой и четырьмя их обычными помощниками, готовя буфет под большим зелено-белым тентом, натянутым недалеко от здания поло-клуба. Принимая во внимание высокий ранг банкета, Верити надела цвета морской волны шелковое платье с коротким рукавом, а поверх него – накрахмаленный белый передник. Когда понадобится, она сможет скинуть его и будет выглядеть вполне прилично, как и подобает представительнице ее профессии. Завязав упрямые золотистые локоны в тугой пучок, наложив тонкий слой абрикосовых румян и таких же теней, чтобы скрыть свою бледность, она попыталась придать себе вид непринужденной элегантности, которая так была ей нужна.
Длинные столы были покрыты белой плотной камчатной тканью. Постепенно они заполнились блюдами самых невероятных расцветок, щедро украшенных пучками ярко-зеленой петрушки, кресс-салата, пышными веточками укропа и кудрявого эндивия. Заливное из рыбы, пирожки, креветки, икра, суфле и салаты, блюда из мяса, дичи и рыбы… а в центре красовалось ее собственное изобретение, ее гордость: шесть огромных лососей, выложенных во всю длину на огромном серебряном блюде и украшенных тонко нарезанными ломтиками лимона с майонезом и каперсами.
Выбежав из-под навеса в поисках распорядителя, чтобы проверить, приготовлены ли ведерки со льдом для шампанского, она вдруг услышала позади себя глубокий голос и замерла. Ощущение было такое, будто сердце выпрыгнуло у нее из груди и она умирает.
– Здравствуй, Верити.
– Люк… – Она медленно повернулась на ватных ногах и столкнулась с оценивающим, бесстрастным взглядом его синих глаз.
– Хоть имя помнишь, и то хорошо, – усмехнулся он, настороженно ее разглядывая.
Она смотрела на него, борясь со своими чувствами… Он выглядел так, будто только что с тренировки. В синей с открытым воротом рубашке для игры в поло, белых бриджах и рыжих кожаных ботинках Люк источал здоровье и силу.
Воспоминания о нескольких безумных минутах на вилле «Лагуна» захлестнули ее. Но она тут же спохватилась: она что, сошла с ума? Как можно позволять себе так поддаваться его влиянию после всего того, что между ними произошло, после его вызывающего поведения? Прикусив губу, она попыталась взять себя в руки.
– Как поживаешь, Верити? – Что-то в его взгляде настолько глубоко ее взволновало, что даже стало трудно дышать. – Такое впечатление, что ты похудела. Ты на диете?
– Нет! Люк, я очень занята, – сказала она нетвердо, пытаясь успокоиться. Повнимательнее к нему присмотревшись, она заметила, что и у него щеки ввалились, а под глазами появились тени. – Или у тебя что-то срочное?
Люк сузил глаза, и его губы скривились в горькой усмешке.
– Да, срочное, но не настолько, чтобы это не терпело отлагательства.
А прямо сейчас мне бы хотелось знать, почему ты мне не перезвонила.
– Люк, ради Бога, зачем все это? – запротестовала она, почувствовав, как сердце у нее опять начало бешено колотиться. – Нам совершенно не о чем больше говорить!
– Я не согласен.
– Меня это нисколько не удивляет! – выпалила она, уже выведенная из своего неустойчивого спокойствия. – Сам того не подозревая, ты сделал резюме: мы не согласны практически во всем, в чем только можно быть несогласными!
Люк хотел было что-то ей возразить, но тут появилась Сара с развевающимися на ветру короткими светлыми волосами и встала между ними, переводя взгляд своих зеленых глаз с одного на другого.
– Привет, Люк! – Она подняла щеку для поцелуя, полоснув по Верити суровым взглядом. – Ты прекрасно выгладишь!
Он улыбнулся одной из своих мимолетных улыбок, которые Верити часто видела у него на губах; и всякий раз, когда эта улыбка была адресована не ей, внутри у нее все обрывалось.
– Как и ты, – приветливо сказал Люк Саре, – как и ваш буфет. Ты можешь обойтись на несколько минут без Верити? Мне надо с ней поговорить. – Извини, но я слишком занята, – пробормотала Верити, глядя на гудящий людской улей вокруг. Клуб готовился к встрече своих первых почетных гостей. Радом с навесом настраивал инструменты музыкальный ансамбль, состоявший из духовых инструментов и банджо; музыканты были одеты в белые брюки, сверкающие зеленью и золотом блейзеры и соломенные шляпы с изумрудными лентами.
Люк, сощурив глаза, пристально рассматривал ее с ног до головы. От него не ускользнуло, что она вот- вот сорвется. Приподняв ее подбородок, он спокойно сказал:
– Всего полчаса, Верити. Пойдем выпьем чего-нибудь в баре.
