Лондоне уже примут решение, какую политику избрать в очередной русско-турецкой войне. Но он не сомневался в одном — правительство его величества постарается сделать все, чтобы русские увязли в этой войне, пролили как можно больше крови и растратили золота, но не получили бы ничего взамен.
Так случилось в прошлую войну, когда этим «медведям» хорошо надавали по лапам. Да, турки терпели поражение за поражением, русские заняли Валахию и Болгарию, и казалось, еще немного, и московиты захватят вожделенный Константинополь.
Но не тут-то было! Стоило в Дарданеллы и Босфор войти английскому флоту, как их царек разом присмирел, испугавшись возможной войны. Жаль только, что английские пушки не смели этих варваров с поверхности моря и не превратили их гавани и верфи на Черном море в дымящиеся пепелища. Какая была бы красота!
Посол не сомневался, что одна только угроза войны со стороны британской короны заставила московитов, со скрежетом зубовным в бессильной ярости, заключить мир с турками, по которому они не получили ничего, за исключением клочка Валахии!
Да, Порта признала за Россией Крым, Таврию, Кубань да Молдавию — но ведь русские и так ими владели, оттяпав четверть века тому назад. И в Греции московитам надавали по грязным лапам, жаль, что Морея так и осталась под их покровительством. Но ничего — раз война началась, нужно приложить все усилия, чтобы русские остались, как они сами говорят — «с носом», а еще лучше, чтоб отрыгнули все те земли, которые раньше захапали…
— Мы не желали этой войны, — императрица, как простая русская баба, всплеснула руками. — Но вы сами знаете, что ровно год назад в Константинополе янычары свирепо казнили патриарха! Они прилюдно растерзали священников и осквернили церкви! И что сделал султан?! Он наказал виновных в этом злодействе?!
В голосе Екатерины Алексеевны прорвалась ярость, жгучая, еле сдерживаемая. Посол сочувственно покачал головой, весь его вид говорил об одном — вот такие нехорошие эти турки.
— Мы ждали ровно год! И что?! Муж поехал в Киев поклониться святыням и ждал там, что Диван принесет извинения. Долго ждал! А визирь даже не соизволил отправить посланца. Да что там посол — они нам даже письма в ответ не написали! Извинений до сих пор не принесли! А ведь в Ясском договоре черным по белому написано, сами турки давали клятву христиан более не угнетать и тем паче не избивать смертным боем!
— Хороша картошка!
Урядник тщательно очистил запеченный клубень от прилипшей к нему золы и разломил крепкими пальцами пополам. Освобождать его от кожуры он не стал, так же, как и молодые казаки. И так сойдет, даже вкуснее будет, чего привередничать — горячее сырым не бывает, что казаку в брюхо попало, то и пропало.
На большой чурке живо накрыли общий для всех стол — чашка с солью, несколько головок чеснока, большая краюха ржаного хлеба. С зерном в последние годы проблем не имелось — и из Петербурга на кораблях каждый год везли, большей частью рожь, а в дальних испанских колониях пшеницу в основном закупали да кукурузу в початках. Последняя на замену хлебушку хорошо пошла, хотя и непривычная она для казаков — в холодной Сибири она не произрастала.
В дополнение к запеченному картофелю казаки решили истребить надоевшую им порядком соленую рыбу. Лосось был большим, свыше аршина, и толстым, как валенок.
Молодой смешливый казачок быстро накромсал рыбину на солидные куски острым кинжалом и взглянул на урядника — как, мол, пойдет?
Тот степенно кивнул и поднялся. Откашлявшись, принялся негромко читать молитву, как всегда делал православный люд перед каждой трапезой. За ним вторили два казачка, истово крестясь. Неспешно помолившись, все трое степенно уселись пообедать, удобнее расположившись за импровизированным столом на бревнах.
— Ты, Ванька, ешь быстрее, — старый урядник пристально посмотрел на смешливого казака. Лицо неожиданно искривилось от судороги, борода встопорщилась. — И на башне Федьку поскорее смени, пусть тоже поесть успеет, а то мало ли что будет.
— Сделаю, Тимофей Иннокентьевич!
— Ты зубы мне не скаль, паря. И ружья нам приготовить надобно, и патроны…
— Зачем?!
Вопрос вырвался одновременно — молодые казаки с удивлением посмотрели на старшого.
— А то, что маета у меня на душе. Вещует сердечко… Чую, кровушку скоро на сыру землицу лить придется…
Ужинал Петр неспешно, зато мысли в голове ворочались намного быстрее. Сейчас, находясь в одиночестве, он еле сдерживал полное удовлетворение ходом начавшейся кампании. Россия в
После объявления войны вначале следовала переброска и сосредоточение войск, чрезвычайно медлительное, потом вторжение в Валахию, выход к Дунаю, а там как бог положит.
Добирались и до Мраморного моря в 1830 и 1878 годах. Или, наоборот, еле уносили с голубого Дуная ноги, очищая захваченные территории, как в 1854 году в злосчастную Крымскую кампанию. А иной раз просто топтались на месте, мордуя турок, пытаясь выторговать лучший мир, как проделал Михаил Кутузов в 1811 году.
Петр решительно сломал сложившийся стереотип, когда в 1769 и 1783 годах турецкий Диван первым объявлял России войну. И не простую, а джихад, на который призывали всех мусульман воевать с северными гяурами до полной и окончательной победы.
Впрочем, это мало помогло османам — русские извозили их качественно. Однако во вторую войну все наперекос пошло — британцы, мать их за ногу и до седьмого колена, вмешались, и все надежды прахом пошли. Как было больно и горестно от плодов победы отказываться!
А потому так получилось, что один на один с турками схлестнулись в самый неудобный момент — знали османы, когда войну начать, и реванш попытались взять. Юшку им, конечно, пустили хорошо, вот только пруссаки с австрияками войска к русским границам подвели, да английский флот в Черное море ворвался.
— Шлюхины дети! — Петр выругался, припомнив давнее чувство бессильного унижения и затаенной ярости. Оплеуху он получил знатную, как на Берлинском конгрессе в реальной истории…
Сейчас все пошло совсем по-другому, потому что нужно было как можно скорее кончать с неопределенностью и нетерпимым положением. Когда по одной лишь милости султана зависело, дать или не дать русским кораблям проход через Проливы.
Ситуация сложилась крайне благоприятная — Австрия и Пруссия увязли в войне с французами, да еще с дележом Польши. И теперь просто не могли вмешаться, побряцать на границах оружием, и тем самым связать России руки этой угрозой. Тем паче Венский кабинет насмерть вцепился в Италию и выпускать ее из своих лап очень не хотел.
Британская империя занималась своим любимым и очень увлекательным делом — она прибирала к своим рукам многочисленные французские колонии, давала займы пруссакам и австрийцам и готовилась воевать с Парижем до последнего немецкого солдата.
Давили «просвещенные мореплаватели» и на Петербург, взывая к монаршему единению. Петр был обеими руками «за», вот только русских солдат в Италию не отправил. Ни одного — он не желал повторять ошибки императора Павла в
Любимая жена вот уже два года устраивала по всякому поводу громкие истерики, поминая казненную якобинцами Марию Антуанетту. И для вящей убедительности императорская чета нарочито демонстрировала набожность. А позже дружно хохотала, читая в тишине супружеской спальни перлюстрированные в «Черном кабинете», где работали русские специалисты экстра-класса из 3-го
