— Что-то ты сам на себя не похож сегодня, — усмехнулся трактирщик, наливая мальчику горячего грога. — Замерз? Пират ты вежливый.
— Пиратам, между прочим, если не знаешь... Хотя ты все знаешь, дядя Краббатабак, больше всех на всем Побережье... Часто нужно быть очень вежливыми, — Котту взял кружку и отхлебнул ароматного напитка. — Какой у тебя грог всегда замечательный.
Трактирщик хмыкнул и покачал головой.
— Нет, какой ты сегодня все-таки вежливый. Приготовь сотни полторы кружек в день, — трактирщик оглядел гомонящий зал. — А навык мастера ставит. Ты это сам знаешь, вежливый пират Котту. Больше всех на всем Побережье.
— Вежливый будущий пират, — сказал Котту, отхлебывая напиток. — Так вот я и спрашиваю, дядя Краббатабак, почему у нас в Школе нет такого предмета — вежливость?
— Вежливость в смысле пиратская? — усмехнулся трактирщик, утирая чистым холщовым полотенцем потную лысину. — Ну так что случилось-то? Я тебя не узнаю просто, грубиян.
— Курсовая работа, — сказал Котту сдержанно и обратился к кружке.
Трактирщик помычал-покивал, еще раз утер лысину.
— Ну, продолжай.
— Первую половину задания я уже сделал, — сказал Котту, глотнув. — Караван ограбил.
— Этот? — трактирщик обвел полотенцем зал.
— Да, — Котту вытащил из-за пазухи свиток и покрутил у трактирщика перед носом. — Документы в порядке. Но вот со второй частью задания вообще не знаю как быть, — мальчик снова обратился к кружке.
— Ну, я тебя слушаю, — отозвался трактирщик. — Эй, Мо?крэ, не спи, — крикнул он служке, — там в углу что-то требуют, не зевай.
— Какой у тебя грог сегодня особенно вкусный, — Котту вдохнул медовый запах. — Где ты такой мед только берешь.
— Места надо знать, — ухмыльнулся трактирщик самодовольно и принялся перетирать кружки.
— И что, всем такой варишь?
— Нет, разумеется, — ухмыльнулся трактирщик. — Только пиратам — по-моему, ясно. Ну, я тебя слушаю.
— В общем, мне нужно украсть девственницу-красавицу.
Котту обратился к кружке. Наступило молчание.
— Это как?.. Одновременно?..
— Да. И девственницу, и красавицу. В одном лице. Теле, то есть.
— Ты, брат Котту, попал.
Трактирщик долго перетирал кружки, наконец продолжил:
— Значит, и девственницу, и красавицу? Два в одном?
— Знаешь, — Котту досмаковал грог, посмотрел в пустую кружку. — Я так понял, что задание составлено по каким-то очень старым методическим материалам. Нашей школе-то лет пятьсот, наверно.
— Больше, — кивнул трактирщик, отбирая у мальчика пустую кружку и пододвигая новую. — Лет восемьсот, я думаю. Во всяком случае, когда мои предки купили этот трактир, — он обвел полотенцем вокруг сверкающей в факелах лысины, — Школа уже была.
— Ну и вот, — вздохнул Котту. — Пятьсот лет назад, я делаю вывод, девственницы и красавицы еще водились. А сколько лет трактиру, вообще? — он оглядел прокопченные стены и потолочные балки.
— Да кто ж его знает, — усмехнулся трактирщик. — Люди говорят, построили еще до Дракона, нашего. Ну да, в те времена девственницы и красавицы еще водились, не сомневаюсь. Но мы сегодня живем.
— Так вот и думаю, дай-ка зайду к дяде Краббатабаку. Дядя Краббатабак всем несчастным пиратам самый дружеский друг. Обязательно что-то придумает.
— Ладно, Котту, заткнись. Удивляюсь, как ты еще можешь шутить, в такой ситуации.
— А что еще делать, в такой ситуации?
— Да, попал ты, брат Котту. Я бы на твоем месте уже пожалел, что вообще в пираты пошел учиться.
— Я уже пожалел, дядя Краббатабак. Честное слово. Суть-то даже не в этом, суть в том, что, во- первых, нужен будет документ, удостоверяющий, что это действительно девственница и действительно красавица... Сама-то девственница и красавица в школе никому не нужна к собакам, им документ подавай. Во-вторых, на все про все дают только пятеро суток.
Трактирщик долго молчал, перетирая натертые уже до сверкания кружки и оглядывая гомонящий зал.
— Есть у меня идея... — отозвался он наконец.
Котту сдержанно отхлебывал грог.
— Дай объявление. Напиши на бумажке и повесь на площади, на воротах.
Котту побарабанил пальцами по исколотой кинжалами столешнице.
— Ты думаешь, прочитают?..
— Тут, брат Котту, расчет на то, что девственницы и красавицы могут уметь читать. Понимаешь...
Трактирщик отодвинул натертые кружки, но Котту не дал закончить:
— Ага! Это очень умно! Ты голова, дядя Краббатабак! Значит, если кто-нибудь клюнет, то клюнет как раз девственница и красавица! Ну, шансы большие, если умеет читать, в смысле. Только вот...
— Как быть с удостоверением?
— Как быть с удостоверением. Я в Школе об этом уже говорил кое с кем. Литца, ты должен знать...
— Еще бы не знать. Он мне должен за шесть кружек эля и две кружки грога. Обещал отдать с первого же ограбленного каравана.
— Долго ждать придется. Он двоечник.
— Это я тоже знаю. Но у меня, сам знаешь, есть некая статья расходов... В общем, должен — и пусть пока должен. Как знать, может быть в будущем пригодится. Да и вообще, пусть лучше должен пират тебе, чем должен пирату ты. В первом случае сносить головы шансов больше.
— Я тебе говорю, он двоечник, зарезать как следует не сумеет. У него по «Умерщвлениям неволшебным оружием» сплошные пропуски. Он думает, что правильно зарезать человека ума не надо, да и вообще учатся пусть болваны. А правильно зарезать человека...
— Это надо уметь, понятно, и долго этому учиться, — трактирщик покивал.
— Ну да, — Котту закончил кружку. — «Умерщвления неволшебным оружием» идут все четыре курса, их сдают на выпускных экзаменах. Чем он думает — непонятно.
— Он не доучится.
— Он не доучится. Его или исключат из школы, или убьют. За неуспеваемость. Ну так что с объявлением?
— Эй, Мокрэ, — крикнул трактирщик служке, обернувшись в гомон и сверкнув факелами на лысине, — притащи-ка сюда лист бумаги и перо, из моего кабинета... И чернильницу — только не пролей, балда стоеросовая. Такой растяпа, даже не представляешь, — он обернулся обратно, — столько посуды мне перебил, фамильной.
— Так на рею?
— Какой ты горячий, — покрутил головой трактирщик. — Молодость, молодость. Другие перебьют еще больше.
— Ну да... Всех не перевешаешь.
— К тому же, сколько он в среднем колотит — я хорошо знаю. Соответственно, приход-расход в конце месяца высчитывается без проблем.
Когда бумага, перо и чернильница были принесены, трактирщик приказал сурово:
— Бери и пиши. Только разборчиво... И лучше большими печатными буквами. Пишешь? Объявление.
