Автомобиль еще не исчерпал газовые запасы, но он бы не повредил.
Голос Ронана был кислым.
— Гэнси.
— Прихвати и Адама.
Ронан повесил трубку. Гэнси снял свитер и бросил его на заднее сиденье Камаро. Крошечное заднее сиденье машины было захламлено кучей повседневных вещей — тетрадью по химии, блокнотом с пятнами от фраппучино, полу застегнутым чехлом от CD с голыми дисками, разбросанными по сидению — и предметами, которые он приобрел в течение одиннадцать месяцев в Генриетте: потрепанные карты, распечатки с компьютера, неразлучный журнал, фонарик, бита. Когда Гэнси достал из беспорядка цифровой диктофон, квитанция на пиццу (одна большая порция, половина с сосисками, половина с авокадо) полетела на сидение, присоединяясь к полу дюжине таких же квитанций, отличающихся только датой.
Всю ночь он просидел снаружи чудовищно современной церкви «Святого Избавителя», настраивая рекордер, напрягая слух, ожидая… чего-то. Атмосфера была менее чем волшебная. Возможно, не самое лучшее место, чтобы попытаться вступить в контакт с будущими мертвыми, но Гэнси возлагал большие надежды на силу кануна дня Святого Марка. Не то, чтобы он ожидал увидеть мертвых. Все источники говорили, что церковный наблюдатель должен обладать «третьим глазом», а Гэнси едва ли здорово управлялся своими двумя. Он только надеялся на…
Что-то. И именно это он и получил. Он только не был точно уверен, что это что-то все же было.
С цифровым диктофоном в руке Гэнси устроился напротив задней шины и стал ждать, позволяя машине отгородить его от шума движущихся автомобилей. С другой стороны, зеленеющие поля тянулись и опускались к деревьям. Вне всего этого возвышался таинственно синий гребень гор.
На пыльном носке своего ботинка Гэнси нарисовал дугу обещанной сверхъестественной энергетической линии, которая привела его сюда. Когда горный бриз устремился к его ушам, он походил на беззвучный крик, не на шепот, а на громкий плач, звучащий где-то далеко, чтобы его слышать.
Дело в том, что Генриетта была похожа на место, где волшебство случается. Долина, казалось, шептала тайны. Было легче верить, что они не выдадут себя Гэнси, чем в то, что их не существует.
Его сердце изнывало от этого желания, страдало не менее болезненно из-за того, что трудно объяснить.
БМВ Ронана Линча с носом акулы, остановившаяся позади Камаро, его обычно глянцевая темно-серая поверхность покрылась зеленой пыльцой. Гэнси ощутил басы в ногах за момент до того, как разобрал мелодию. Когда он встал, Ронан только открыл дверь. На пассажирском сидении был Адам Периш, третий член их четверки ближайших друзей. Узел галстука Адама располагался аккуратно над воротником его свитера. Одна худая рука прижимала тонкий телефон Ронана крепко к его уху.
Через открытую дверь автомобиля Адам и Гэнси обменялись краткими взглядами. Сошедшиеся брови Адама спрашивали:
Адам, теперь хмурясь, нажал на кнопку громкости на стерео и сказал что-то в телефон.
Ронан захлопнул дверцу — он хлопал всем — прежде чем направиться к багажнику и сказал,
— Мой долбанный брат хочет, чтобы мы встретились с ним сегодня у Нино. С Эшли.
— Это тот, кто на телефоне? — спросил Гэнси. — Кто такая Эшли?
Ронан приподнял бензин из багажника, прилагая небольшие усилия, чтобы канистра не касалась его одежды. Как и Гэнси, он был одет в униформу Аглионбая, но, как всегда, он выглядел в ней эдаким парнем с сомнительной репутацией, насколько это вообще возможно. Его галстук был завязан способом, который лучше всего можно было бы описать словом «оскорбительный», подолы его рубашки торчали из-под свитера. Его улыбка была тонкой и жесткой. И если его БМВ был похож на акулу, то этому она явно научилась у него.
— Младшая Деклан. Предполагается, что для неё мы эдакие милашки.
Гэнси возмущала необходимость играть в любезность со старшим братом Ронана, старшеклассником в Аглионбае. Но он понимал, почему они должны это делать. Со свободой в семье Линч всё было очень непросто, и ключи от неё сейчас были в руках Деклан.
Ронан обменял канистру с бензином на цифровой диктофон.
— Он хочет сделать это сегодня, потому что знает, что у меня занятия.
Крышка топливного бака Камаро была расположена за пружинным номерным знаком, и Ронан в тишине наблюдал, как Гэнси одновременно боролся с крышкой, канистрой и номерным знаком.
— Ты мог бы сделать это, — сказал ему Гэнси. — Так как тебе ж всё равно плевать, изгадишь ты свою рубашку или нет.
Нисколько не сочувствующий Ронан поцарапал старую коричневую болячку под пятью завязанными на узел кожаными полосками, которые он носил на запястье. На прошлой неделе он и Адам по очереди тащили друг друга на тележке, прикрепляющейся позади БМВ, и у обоих все еще имелись отметины, которыми можно было бы похвастаться.
— Спроси меня, нашел ли я что-нибудь, — проговорил Гэнси.
Вздохнув, Ронан махнул диктофоном в сторону Гэнси.
— Ты нашел что-нибудь?
Ронан не выглядел заинтересованным, но это была часть фишки Ронана Линча. Невозможно было сказать, наверняка насколько ему было не пофиг.
Топливо медленно впивалось в дорогие летние брюки Гэнси, вторая пара, которые он испортил за месяц. Не то чтобы он был небрежным — как снова и снова говорил ему Адам:
— Кое-что. Я записал почти четыре часа аудио, и там кое-что есть. Но я не знаю, что это означает. — Он жестом показал на диктофон. — Перемотай.
Повернувшись, чтобы отвести взгляд от автомагистрали, Ронан нажал «Play». Момент была просто тишина, нарушаемая лишь леденящими трелями сверчков. А затем, голос Гэнси:
— Гэнси, — произнес он.
Последовала длительная пауза. Гэнси медленно тер пальцем хромированный бампер Камаро. Было все еще странно слышать себя на записи, не помня, как произносил эти слова.
Потом, как будто издалека, женский голос, слова, которые трудно разобрать:
— Это все?
Глаза Ронана с осторожностью метнулись к Гэнси.
Гэнси указал ему пальцем ждать. Голоса, бормочущие тише, чем прежде, шипели из диктофона, ничего ясного, кроме интонации: вопросы и ответы. И затем его бесплотный голос произнес из диктофона снова:
— Это все, что есть.
Ронан бросил взгляд на Гэнси, стоящего рядом с автомобилем, делая то, что Гэнси считал дыханием курильщика: долгий вдох через расширенные ноздри и медленный выдох через раскрытые губы.
Ронан не курил. Он предпочитал похмелье.
Он остановил запись и сказал:
— Ты капаешь бензином на брюки, старик.
— Ты не хочешь спросить меня, что происходило, когда я записывал это?
Ронан не спросил. Он просто продолжал смотреть на Гэнси, что означало то же самое.
— Ничего не происходило. Вот что. Я смотрел на парковку, полную насекомых, которые должны были все подохнуть от такого холода и больше ничего.
Гэнси на самом деле не был уверен, что поймает что-нибудь на стоянке, даже если он оказался в правильном месте. Согласно охотникам за энергией земли, с которыми он говорил, энергетическая линия иногда передавала голоса по всей своей длине, бросая звуки на сотни миль и десятки лет от момента, когда они впервые были услышаны. Своего рода аудио спиритический сеанс, непредсказуемая радио передача, где почти все на энергетической линии могло быть передатчиком: диктофон, стерео, пара хорошо
