настроенных человеческих ушей. Испытывая недостаток в экстрасенсорных способностях, Гэнси взял с собой диктофон, потому как шумы часто были слышны только при повторном прослушивании. Странностью были не посторонние голоса. Странностью был голос самого Гэнси: он был совершенно уверен, что он не был духом.
— Я ничего не говорил, Ронан. Всю ночь напролет, я ничего не говорил. Тогда, как мой голос оказался на диктофоне?
— Как ты узнал, что там было?
— Я слушал то, что я записал, пока ехал обратно. Ничего, ничего, ничего, а затем мой голос. Затем, Свинья остановилась.
— Совпадение? — спросил Ронан. — Думаю, нет.
Предполагалось, это прозвучит саркастически. Гэнси говорил
Гэнси спросил:
— Ну, и что думаешь?
— Святой Грааль, наконец-то, — Ронан ответил слишком язвительно, чтобы его можно было воспринять вообще всерьез.
Но факт был таков: Гэнси провел последние четыре года, работая над самыми обрывками доказательств, и едва слышный голос был стимулом, в котором он нуждался. Восемнадцать месяцев в Генриетте он использовал некоторые сомнительные остатки от всего, чтобы искать энергетическую линию — идеально прямой путь сверхъестественной энергии, который соединял места обитания духов, и ускользающая гробница, как он надеялся, лежала на ее пути. Это был профессиональный риск поиска невидимой энергетической линии. Она была… ну, невидимой.
Возможно, гипотетически, но Гэнси отказался рассматривать эту точку зрения. За семнадцать лет жизни он уже нашел десятки вещей, которые люди и не предполагали бы найти, и он намеревался добавить энергетическую линию, гробницу и захоронения королевских особ к этому списку.
Хранитель музея в Нью-Мехико однажды сказал Гэнси:
— Сынок, у тебя есть необъяснимая ловкость, чтобы отыскать странности.
Удивленный римский историк прокомментировал:
— Ты смотришь под камни, которые никто другой и не думал поднять и отшлифовать.
А очень старый британский профессор добавил:
— Мир выворачивает свои карманы для тебя, парень.
Ключ, который нашел Гэнси, был тем, что заставило поверить, что они существуют, что заставило осознать, что они были частью чего-то большего. Некоторые секреты отдавали себя лишь тем, кто их достоин.
Гэнси примерно так смотрел на это всё: если у тебя есть особое чутьё в поисках чего-нибудь интересного, это значит, что вы задолжали миру в поиске его истинного облика.
— Эй, это же Велк[1]? — спросил Ронан.
Автомобиль сильно сбросил скорость, когда проезжал мимо них, давая им полное представление кем же был любопытный водитель. Гэнси был вынужден согласиться, что водитель был очень похож на их обидчивого преподавателя латыни, выпускника Аглионбая, обладателя неудачного имени Баррингтон Велк. У Гэнси, в связи со своим официальным титулом Ричард «Дик»[2] Кэмпбелл Гэнси III, был иммунитет к подобным шикарным именам, но даже он был вынужден признать, что назвать ребенка Баррингтон при такой-то фамилии было уже чересчур.
— Эй, а как на счет, притормозить и помочь? — рявкнул Ронан вслед машине. — Эй, коротышка. Ну что? Кинул тебя Деклан?
Последняя часть была адресована Адаму, когда тот выбрался из БМВ всё еще с телефоном Ронана в руке. Он протянул сотовый Ронану, который с презрительным выражением на лице, покачал головой. Ронан презирал все сотовые, включая свой собственный.
— Он появиться к пяти вечера, — сказал Адам.
В отличие от Ронана, школьный свитер Адама был взят с рук, но он с особой тщательностью следил, не дай Бог, его испачкать или испортить. Он был тощим и высоким, с неровно стриженными тусклыми волосами, и с загорелым лицом. И сам он выглядел, словно на фотографии с эффектом сепии[3].
— Восторг, — ответил Гэнси. — Вы же там будете, да?
— Я приглашен? — порой Адам мог быть чрезмерно вежливым.
В особенности, когда он не был в чем-то уверен, то у него более четко проявлялся южный акцент, вот как сейчас.
Адам сроду не нуждался ни в каком приглашении. Просто они с Ронаном вечно из-за всего препирались. Что неудивительно. Если бы Ронану понадобилось, он бы и за страховку мог начать потасовку.
— Не идиотничай, — ответил Гэнси, и любезно принял пакетик в жирных пятнах из забегаловки с быстрым питанием, предложенный Адамом. — Спасибо.
— Ронан покупал, — сказал Адам.
Когда дело касалось денег, то Адам не мешкая, тут же назначал кредитора или виноватого.
Гэнси посмотрел на Ронана, который устроился возле Камаро, рассеянно покусывая один из кожаных ремешков на своем запястье. Гэнси сказал:
— Скажи мне, что в бургере нет никакого соуса.
Выпуская ремешок из зубов, Ронан сказал с издевкой,
— Кушай на здоровье.
— И без маринада, — добавил Адам, присев за машиной.
Он не только принес две небольшие емкости присадки к топливу, но так же тряпку, чтобы поместить её между бензином и брюками цвета хаки. У него весь этот процесс был в порядке вещей.
Как бы Адам не старался скрыть своих корней, они, так или иначе, проявлялись в незначительных деталях или жестах.
Теперь Гэнси улыбнулся, внутри его тело начало разливаться тепло.
— Итак, мистер Периш, настало время короткого теста. Три вещи, которые появляются в непосредственной близости от силовых линий?
— Черные псы, — ответил снисходительно Адам. — Демоническое присутствие.
— Толпы Камаро, — встрял Ронан.
Гэнси продолжил говорить, не обращая внимания на Ронана.
— И призраки. Ронана может предъявить доказательство, если хочешь.
И вот, они все втроем, стояли под солнцем, этим поздним утром, когда Адам вновь закрутил на место крышку топливного бака, а Ронан перемотал запись на диктофоне. Высоко-высоко над горами далеко отсюда пронзительно закричал ястреб. Ронан вновь нажал PLAY и они прослушали, как Гэнси произнес свое имя. Адам, слушая, слегка нахмурился. А от теплого дня его щеки раскраснелись.
Так могло быть в любое утро в последние полтора года. Ронан с Адамом наплели бы чего-нибудь к концу дня, и учителя бы простили ему пропущенные занятия, а потом он, Адам, Ронан и Ноа отправились бы за пиццей, четверо против Деклана.
Адам сказал,
— Гэнси, попробуй завести тачку.
Оставив дверцу открытой, Гэнси плюхнулся на переднее сидение. На заднем плане Ронан снова проигрывал запись. По некоторым причинам, голоса заставляли волосы на его руках вставать дыбом. Что-то внутри говорило, что эта бессознательная речь означает начало чего-то другого, хотя он пока не знал чего именно.
— Давай, Свинья! — рычал Ронан.
Кто-то обложил их гудком, пока они пыхтя выруливали на шоссе.
Гэнси повернул ключ зажигания. Двигатель сделал один оборот, замолчал на мгновение… а затем оглушительно зарычал. Камаро жил в борьбе еще один день. Даже радио работало, играя песню Стиви Никса, которая для Гэнси всегда была про однокрылого голубя. Он закинул в рот одну картофелину фри,
