Воронята

возможно, пустоту, его кости разрушались под кожей.

Поза Ронана выражала сильную обиду.

— Твоя комната была пуста, я только что проверил.

— Я говорил тебе, — произнес Ноа. — Я говорил всем вам.

Адаму пришлось закрыть глаза на долгое мгновение.

Гэнси, во всяком случае, выглядел так, будто вернул контроль. Все, что Гэнси требовалось от жизни, это факты, то, что он мог записать в журнал, вещи, которые он мог обвести дважды и подчеркнуть, независимо от того, насколько невероятны они были. Адам понял, что все это время Гэнси на самом деле не знал, с чем столкнется, когда вез сюда Адама. Как бы он мог? Как кто-либо мог бы поверить…

— Он мертв, — сказал Гэнси. Его руки сжались вокруг груди. — Ты действительно мертв, не так ли?

Голос Ноа был печальным.

— Я говорил тебе.

Они уставились на него всего в паре шагов от Ронана.

«Действительно, он был настолько менее реален, чем Ронан», думал Адам, «это должно было быть очевидно».

Абсурдно, что они не заметили. Смешно, что они не подумали о его фамилии, о том, откуда он приходил, о занятиях которые он посещал или не посещал. Его липкие руки, его идеальная комната, его неменяющееся размытое лицо. Он был мертв, все то время, что они его знали.

Реальность была мостом, разрушающимся под Адамом.

— Блин, чувак, — наконец, сказал Ронан. Немного отчаянно. — Все те ночи ты жаловался, что не можешь заснуть, а тебе даже не нужно спать.

Адам спросил едва слышно:

— Как ты умер?

Ноа отвернулся.

— Нет, — вешался Гэнси, намерение вылилось в слово. — Это не тот вопрос, правда? Нужный вопрос: кто убил тебя?

Теперь Ноа надел отступающее выражение лица, которое он использовал, когда что-то заставило его чувствовать себя неудобно. Его подбородок опустился, его глаза стали закрытыми и отчуждёнными. Адам внезапно совершенно точно осознал, что Ноа был мёртв, а он нет.

— Если можешь, скажи мне, — попросил Гэнси. — Я могу найти способ навести полицию на след.

Подбородок Ноа отклонился дальше, его выражение лица каким-то образом потемнело, его глазницы впалые и подобные черепу. Разве они походили на парня? Или что-нибудь такое выглядело, как парень?

Адаму хотелось сказать: «Гэнси, не дави на него».

В руках Ронана Чейнсо начала кричать. Яркое безумное карканье раскололо воздух. Как будто не было ничего в мире, кроме ее бешеных криков. Казалось невозможным, что такое маленькое тело может воспроизводить такой сильный звук.

Ноа поднял голову, его глаза обыкновенные и широко открытые. Он выглядел испуганно.

Ронан обернул руку вокруг Чейнсо, пока она не успокоилась.

Ноа сказал:

— Я не хочу об этом говорить.

Его плечи развернулись, и теперь он выглядел, как Ноа, которого они всегда знали. Ноа, который, без сомнений, всегда был одним из них.

Одним из живущих.

— Ладно, — произнес Гэнси. И затем снова: — Ладно. Что бы ты хотел делать?

— Я бы хотел… — начал Ноа, затихая, как он всегда делал, отступая в свою комнату. Адам задался вопросом, было ли это тем, что делал Ноа, когда был жив, или это принцип действия мертвых в попытке поддержать обычную беседу?

Ронан и Адам одновременно посмотрели на Гэнси. Казалось, нечего было говорить или делать. Даже Ронан казался подавленным, его обычные шипы спрятались. Пока они не были уверены, каковы новые правила, он, казалось, отказывался выяснять, как потусторонний Ноа мог быть вызван.

Отводя от них взгляд, Гэнси произнес:

— Ноа?

Пространство в дверном проеме Ноа оказалось пустым.

У порога комнат Ноа Ронан толкнул дверь до конца. Комната внутри была застывшей и нетронутой, в кровати точно никто не спал.

Мир гудел вокруг Адама, внезапно атакованного возможностями, не все из которых были приятными. Он чувствовал себя лунатиком. Ничего не было правдой, пока он не мог прикоснуться к этому.

Ронан начал ругаться, долго, грязно и безостановочно, не прерываясь на дыхание.

Гэнси провел большим пальцем по нижней губе. Он спросил Адама:

— Что происходит?

Адам ответил:

— Нас преследуют.

30

Блу была сильнее расстроена, чем она думала, из-за того факта, что Ноа мертв. Из разговоров с полицией стало совершенно очевидно, что он никогда и не был жив, по крайней мере, не в тот самый момент, как они познакомились, но все же, она ощущала странное горькое чувство, будто потеряла его. Для начала, само присутствие Ноа заметно изменилось на Монмауте после того, как они обнаружили его тело. Они, казалось, больше никогда не получат обратно того, привычного им Ноа: Гэнси мог слышать его голос на парковке, или Блу видела его тень на тротуаре, когда шла к Монмауту, или Ронан обнаруживал царапины на своей коже.

Он всегда был призраком, но теперь он был действующим призраком.

— Возможно, — Адам пожал плечами, — это из-за того, что его тело было сдвинуто с энергетической линии.

Блу всё думала о черепе с разбитым лицом, о Ноа, которого тошнило при виде Мустанга. Но не вырвало. Просто не могло, потому что он был мертв.

Ей хотелось найти того, кто это сделал, и чтобы эту сволочь упекли за решетку, где бы та прогнила до конца своих дней.

Блу была настолько погружена в себя и озабочена судьбой Ноа, что совсем забыла, что они с Кайлой должны были обыскать в пятницу комнату Нив. Кайла, должно быть, догадалась о ее рассеянности, потому как оставила очевидно нахальную записку для Блу на холодильнике, которую та обнаружила еще перед школой: БЛУ — НЕ ЗАБУДЬ ПРО КИНО ВЕЧЕРОМ. Рванув записку с дверцы, она сунула её себе в рюкзак.

— Блу, — окликнула Нив.

Блу подпрыгнула в воздух настолько высоко, насколько способен человек, при этом еще и прокрутилась в воздухе. Нив села за обеденный стол с кружкой чая перед собой, с книгой в руке. Она надела кремовую рубашку, в тон занавеске позади нее.

— А я тебя там и не заметила! — ахнула Блу.

У девушки возникло такое чувство, что «опасная» записка в её рюкзаке сейчас прожжет ткань своим признанием.

Нив неопределенно улыбнулась и положила книгу лицевой стороной вниз.

— Я почти тебя не видела на этой неделе.

— Я… тусила… с… друзьями.

В промежутках между словами Блу талдычила себе, чтобы её голос перестал звучать так