дерева их поглотила, они успели увидеть, что их атаковало — огромное колыхающееся стадо чудовищ с белыми рогами, шерсть сверкала, как снег, покрытый коркой льда, фырканье и крики заполнили воздух. Они были плечо к плечу, возбужденные и безрассудные. Когда они откинули головы назад, Блу увидела, что они каким-то образом напоминали ворона, высеченного на холме, словно скульптура собаки, которую она держала, странную и запутанную. Грохот их прижатых тел сотрясал землю подобно новому землетрясению. Стадо, фыркая, стало разделяться вокруг отмеченного пентаграммой круга.
Около нее Ронан мягко выдохнул ругательство, а Гэнси вжался в теплую кору дерева, отвернувшись от них, будто смотреть на них было невыносимо.
Дерево втянуло их в видение.
В этом видении ночь смазывала украшенные драгоценными камнями отражения на влажном, источающем пар тротуаре, стоп-сигналы превращались из зеленых в красные. Камаро стоял на обочине, Блу на месте водителя. Все пропиталось запахом бензина. Она мельком увидела рубашку с воротником на пассажирском сидении, это был Гэнси. Он склонился над рычагом переключения передач к ней, проводя пальцами по тому месту, где открылась ее ключица. Его дыхание было горячим на ее шее.
Блу в видении закрыла глаза.
В дереве Блу наткнулась на что-то сзади, выпрыгивая из видения. Ей хватило времени увидеть Гэнси — настоящего Гэнси — с широко открытыми глазами, когда он оттолкнул ее и вылетел из дерева.
47
Гэнси только позволил себе запутанный момент видения — его пальцы каким-то образом касались лица Блу — и затем он бросился из дерева, оттолкнув настоящую Блу с дороги. Ему нужно было увидеть, что стало с Адамом, хотя в сердце он чувствовал страшное предостережение, как будто он уже знал, что увидит.
Конечно же, Адам все еще стоял в круге, невредимый, руки свободно опущены по сторонам. В одной руке находился пистолет. Всего в нескольких шагах от него, за кругом, лежал выведенный из строя Велк. Его тело было укрыто листвой, будто он лежал здесь годы, а не минуты. Не было того количества крови, которое можно было ожидать при растаптывании, но, тем не менее, было что-то сломленное в его внешности. Своего рода помятый вид.
Адам просто смотрел на него. Его неровные волосы запутались на затылке, и это была единственная подсказка, что Адам двигался с того момента, как Гэнси видел его последний раз.
— Адам, — задохнулся Гэнси. — Как ты получил пистолет?
— Деревья, — произнес Адам. Прохладная отдаленность в его голосе свидетельствовала о том, что парень, которого знал Гэнси, был глубоко задавлен внутри.
— Деревья? Боже! Ты застрелил его?
— Конечно, нет, — ответил Адам. Он осторожно положил пистолет на землю. — Я только использовал его, чтобы не впустить сюда.
Ужас рос внутри Гэнси.
— Ты позволил его затоптать?
— Он убил Ноа, — сказал Адам. — Он это заслужил.
— Нет, — Гэнси обхватил руками свое лицо. Здесь лежало тело, тело, которое было живым. У них даже не было оснований покупать алкогольные напитки. Они не могли решать, кто заслуживал жить, а кто умереть.
— Ты, правда, хотел, чтобы я впустил сюда убийцу? — требовательным тоном спросил Адам.
Гэнси не смог начать объяснение размера этого ужаса. Он просто знал, что все прорывалось в нем снова и снова, по-новому каждый раз, когда он рассматривал это.
— Он просто был жив, — беспомощно произнес он. — На прошлой неделе он просто учил нас четырем неправильным глаголам. А ты убил его.
— Прекрати так говорить. Я не спас его. Прекрати говорить мне, во что я должен верить, в правильное или неправильное, — кричал Адам, но его лицо выглядело так паршиво, как Гэнси себя чувствовал. — Теперь энергетическая линия пробудилась, и мы можем найти Глендовера, и все будет так, как должно быть.
— Мы должны вызвать полицию. Мы должны…
— Мы ничего не должны делать. Мы оставим Велка исчезать, как он оставил Ноа.
Гэнси отвернулся, его тошнило.
— Что по поводу справедливости?
— Вот справедливость, Гэнси. Это настоящее. Это место — все, чтобы быть настоящим. Чтобы быть честным.
Это все, в сущности, было неправильным для Гэнси. Это походило на истину, только повернутую боком. Он продолжал смотреть, смотреть, и все еще видел молодого мертвого мужчину, который был ужасно похож на изуродованный скелет Ноа. А еще там был Адам, его внешний вид не изменился, но все же… было что-то в его глазах. В линии его губ.
Гэнси чувствовал очертания потери.
Блу и Ронан вышли из дерева, и ладонь Блу прикрыла ее рот, когда она заметила Велка. У Ронана виднелся отвратительный синяк на виске.
Гэнси просто объявил:
— Он мертв.
— Я думаю, нам нужно убираться отсюда, — предложила Блу. — Землетрясения, животные и… Я не знаю, какое воздействие я оказываю, но вещи тут…
— Да, — согласился Гэнси. — Нам нужно идти. Мы можем решить, что делать с Велком, снаружи.
— Подождите.
На этот раз голос услышали все. На английском. Никто не двинулся, подсознательно делая то, что просил голос.
(Парень. Мы знаем, что ты ищешь.)
Хотя деревья могли иметь в виду любого из молодых людей, Гэнси почувствовал, что слова были направлены лично на него. Вслух он произнес:
— Что я ищу?
В ответ раздалось бормотание на латыни, слова спотыкались друг об друга. Гэнси скрестил руки на груди и сжал их. Они все смотрели на Ронана в ожидании перевода.
— Они сказали, что всегда ходили слухи о короле, похороненном где-то вдоль этой дороги духов, — произнес Ронан. Его глаза задержались на Гэнси. — Они думают, что он может быть твоим.
48
Когда хоронили кости Ноа, стоял чудесный, погожий, солнечный денек начала июня. У полиции заняло несколько недель на то, чтобы завершить работу с доказательствами, и поэтому уже подошел к концу учебный год, и только после состоялись похороны. Между смертью Велка и похоронами Ноа много чего произошло. Гэнси вернул себе свой журнал из полиции и вышел из состава команды по гребле. Ронан успешно прорвался сквозь выпускные аттестационные экзамены Аглионбая и неудачно починил дверной
