выбоину давно растрескавшегося асфальтового покрытия.
И практически нос к носу оказался с таким же умельцем.
Вот только повезло мне чуть больше. Мой ствол оказался прижатым к капюшону его комбинезона, а вот его длинноствольный агрегат уткнулся цевьём в моё правое плечо.
Мой противник даже стрелять не стал ввиду бесполезности такой попытки, он лишь отшатнулся — может быть, для того, чтобы поднять руки вверх, может быть для того, чтобы высвободить пространство. Только лёжа, да ещё в перекате это у него плохо получилось.
А я разбираться не стал — мне было не до сантиментов, где-то рядом находилось ещё четверо его товарищей, и я выжал спуск до конца.
Даже короткая очередь из «игольника» — пять патронов.
Стараясь не смотреть на обезглавленное тело, я нырнул в следующий боковой проход, подсознательно ожидая ещё одного стрелка.
Пусто.
Направление я знал, и осторожно ступая по старому асфальту двинулся туда, где последний раз видел группу «охотников».
Оттуда затрещали характерные короткие очереди АК47, кто-то выкрикну «Сука!», в ответ на что прозвучала очередь подлиннее.
Возражений не последовало.
Скорость шага я не прибавил ни на йоту — быстро двигаться хорошо, когда воюешь в одиночку, а уж выскакивать на линию огня напарника — и вовсе верх глупости.
Ну-с, что там, за стеной электрического пламени?
Я принялся нарезать угол, и в этот момент на меня выскочил ещё один противник с испуганным выражением лица.
Свою очередь в лицо он получил от меня чисто рефлексивно — в таких случаях сначала лучше выстрелить, и лишь потом подумать.
— Стоун, ты? — прозвучал из-за стены голос Линды.
— Точно, — отозвался я. — Я видел пятерых, убил двух.
— За мной трое. Но у меня проблема — я потеряла сменный магазин.
— Выхожу! — предупредил я.
Линда промолчала, что в принципе было понятно.
Если уж стрелять нечем.
Картинка, открывшаяся передо мной меня нисколько не удивила.
Плащ Линды превратился в нечто очень ажурное — судя по всему, в неё выпустили очередь из автоматического дробовика.
Сам дробовик валялся у ног моей напарницы рядом с телом какого-то ублюдка, которому Линда вбила ствол автомата в рот.
С такой силой, что пламегаситель почти полностью вышло из затылка.
Поняв, что я смотрю на неё, Линда автоматически коснулась своего лица.
Впрочем, движение всё равно вышло резковатым, будто она хотела схватить себя за горло.
— Он… сильно меня повредил? — спросила она.
— Практически не задел, — утешил я напарницу. — Твой плащ показался ему гораздо более угрожающей мишенью.
— Это хорошо, — меланхолично сказала Линда, стряхивая тело со ствола.
Я мельком посмотрел на других убитых. Один, по видимому, был убит в самом начале аллейки, а вот до этой парочки Линде пришлось дойти.
— Что с патронами? — я вложил в руку Линде «игольник». Забрал автомат, отомкнул магазин, проверил патронник.
Пусто.
— Магазин был в правом кармане плаща, — напарница хлопнула себя по боку.
Я проверил карман, быстро обежал глазами аллейку.
— Скорее всего, выпал. Отлететь мог куда угодно.
— Жаль, чёрт побери, — в голосе капитан Трой прорезалось нескрываемое огорчение. — Может быть, оружие этих уродов сгодится?
Я поднял с земли дробовик, затем с сомнением посмотрел на полностью автоматический «игольник» в руках Линды и присел наземь.
В стрелковых качествах моей напарницы впору было усомниться.
— Старые пушки, очень старые, — авторитетно заявил я, отбросив дробовик и пистолет-пулемёт второго в сторону после недолгого изучения. — Хорошие модели — ещё тех времён, когда безопасность ещё не была общественным делом.
— Короче, Джек. У меня от этого места волосы дыбом стоят. У тебя, кстати, тоже.
Я провёл рукой по волосам, ощутив под пальцами вздыбленную и потрескивающую корону. Со стороны мы наверняка смотрелись очень потешно, вот только смеяться не хотелось.
Совсем.
— Это старые интеллектуальники, капитан. Они работают от дактилоскопического ключа. Единственный способ их использовать — отрубить палец у владельца и нажимать им на курок. С дробовиком и это не сработает — там стоит датчик температуры тела.
— Ясно. В другом кармане плаща были патроны россыпью. Если уцелели — переснарядишь магазин?…
«А куда я денусь?» — хотел было сыронизировать я, но воздержался. Не знаю, нервничают ли электронные симуляции личности, но проверять мне это не хотелось.
Я скрестил ноги по-турецки и аккуратно принялся вкладывать патроны в магазин.
Один.
Второй.
Третий.
Четвёртый.
Этот тип был явно другой породы, чем первая пятёрка. Двигался легко и мягко, как кошка, а в руках держал старый-старый интеллектуальник «Армагеддон», самозарядную винтовку войскового снайпера.
Я наблюдал за происходящим как в замедленной съёмке.
Пятый.
Я по инерции загоняю в магазин последний патрон.
Тип замечает нас и начинает разворачиваться, вскидывая винтовку к плечу.
Линда открывает огонь из «игольника», но первая очередь лишь выбивает асфальтовую крошку под ногами владельца «Армагеддона».
Раз — и я присоединяю магазин к горловине патронника.
Два — голова противника обзаводится новым отверстием посреди лба.
Три — Линда корректирует прицел, и грудь уже убитого кем-то стрелка с «Армагеддоном» расцветает россыпью мелких точек, быстро сливающихся в одно красное пятно. Overkill, сверхуничтожение.
Четыре — практически одним движением я передёргиваю затвор и перевожу рычажок предохранителя в положение «одиночные».
Оружие Линды издаёт требовательный гудок, означающий, что магазин пуст.
Пять — метрах в тридцати за спиной убитого взрывается микрометеорит, выпущенный из уже знакомой мне снайперки.
Шесть — напарник снайпера с кургузым МП-11 вылетает из-за туманной стены эффектора поля, а на кончике ствола уже пляшет огненный цветок.
Несколько пуль с характерным чавканьем влепляются в тело Линды, а затем полёт автоматчика натыкается на мою пулю.
— Попал, — констатирую я, и укатываюсь с линии снайперского огня в боковую аллейку.
Линда без особой грации прыгает за мной.
— Я на секунду подумала, что живая, — сказала Линда, когда мы оказались хоть под каким-то
