Военлорды… такие… мужчины. Стоун, я считала, что ты к ним не принадлежишь.
— К военлордам — однозначно нет, — сострил я. — Но Ван Даглера задевало нечто иное. У любого военлорда недостаточно времени для воплощения в жизнь мало-мальски стоящего плана. Их вынуждают жить одним днём.
— Из этих слов, Джек, я заключаю, что ТЕБЯ задевает что-то другое.
— Ну так я ведь и не военный. Я вижу тут чей-то план социальной эволюции. Военлорды предлагают варианты стратегии… а эльфки могут выбрать лучшую с их точки зрения. И проследить за воплощением её в жизнь.
— Так было всегда — сколько существует род людской. Мужчины и женщины… военлорды и эльфки… Ты видишь в этом состав преступления?
Я покачал головой.
— В отличие от мужчин и женщин военлорды и эльфки — искусственно созданные генетические модификации. И, насколько я знаю, модификация «эльф» была исходной. Созданной раньше, чем модификации военлордов.
Я помолчал и язвительно добавил.
— А что до качества мышления, Ви… Ван Даглер тебя объегорил. Может, ты бы и дошла до моих выводов, но намного позже.
— А ты даже не военлорд.
— А я даже не военлорд.
— Но взрыв на ПБЗ предотвратить не сумел.
Я усмехнулся и посмотрел Айви прямо в глаза.
— Не сумел.
Эльфка подобрала ноги под себя. Какое-то время посидела так, и легко встала.
— Да не преследуют эльфы никаких целей, детектив. Мы просто пытаемся выжить и сохранить свою культуру. Глупо здесь искать теорию заговора, ты не находишь?
Я только усмехнулся.
Промолчал.
Всё просто.
Получив в руки возможность воздействовать на геном человек ещё на одну ступеньку стал ближе к богу. Можно генетически запрограммировать любовь, ненависть и свойства характера.
Но ведь кто-то придумал генные модификации, положенные в основу нашего общества? И вряд ли этот кто-то устранился. Просто он скрывается в Тени. Тени истинного могущества, потому что это могущество задаётся темпераментом и характером, маленькими кусочками генома в твоей собственной ДНК.
— Как знать? — Эльфка словно мысли мои читал. — Может быть, мы всего лишь стоим у начала? Начала чего-то большего, чем прежний человек… и прежнее человечество?
— Ступай уже себе, шовинистка эльфийская, — буркнул я наконец. — И на глаза мне больше не попадайся.
— Что ж, Джек, вот ты и раскрыл все мои тайны, — в голосе Айви… вернее, уже не Айви, а генерала Стерлинг послышались более жёсткие нотки. — Я тоже задам тебе вопрос — только один.
Я молча посмотрел на эльфку.
— Кто ты сам, Стоун? Ты старше, чем выглядишь, ты разбираешься в старых армейских кодах, ты убил четырёх военлордов меньше чем за три секунды. Думаю, убил бы быстрее, пределом была техническая скорострельность пистолета. Я читала твоё досье, Джек… Ты провёл в полиции двадцать лет, но там ни слова не сказано о том, чем ты занимался ДО этого. Так кто ТЫ, Стоун?
Я усмехнулся.
— Человек, — безразлично сообщил я пространству.
Оглянулся.
Айви исчезла по-эльфийски. Тихо и незаметно. Возможно, моих последних слов она и вовсе не слышала.
Но я понял скрытый в её словах намёк. Поэтому подобрал плащ, пистолет и медленно побрёл вниз по запутанным переходам строительных лесов.
И никто не попытался меня остановить.
Эпилог
С неба падала стена дождя.
Дождь подкрался к городу библейским потопом, и сейчас обрушивал вниз все свои дециметры осадков вопреки всем прогнозам Военно-Метеорологической службы.
Я стоял у люка канализационного коллектора, молча глядя на рушащуюся вниз Ниагару, надёжно перекрывающую любые звуки.
Моё состояние можно было охарактеризовать как полное безразличие ко всему — не тупую, апатичную усталость, как после боевого стимулятора, а досадливое, нетерпеливое — но без нервной дрожи и адреналинового мандража — ожидание.
«А райончик-то гадостный» — пронеслось у меня в голове, когда мой взгляд зацепился за смутно знакомую вывеску магазинчика дамского белья.
Возле него как раз запарковалась машина, и я приветственно поднёс два пальца к полям новой, с иголочки, только что купленной шляпы.
Знакомые зелёные глаза Эйлин неузнавающе скользнули мимо и я вновь принялся смотреть на рукотворную Ниагару, пенящимися потоками изливающуюся в подземелье.
Спецназ, как всегда, опаздывал.
Каждый день у них опоздания — диссидент нынче пошёл злобный, зубастый, тяжеловооружённый.
Наплодили суперменов на свою голову.
Впрочем, меня это уже не касалось. Я свою жизнь прожил. Не вписался в поворот истории и был выброшен на обочину.
В меру пострелял, в меру наколотил морд. Ни кола, ни двора — террорист на государственной службе.
Лавочка передо мной выглядела обычно, даже как-то неаппетитно.
Уголком глаза я вновь посмотрел на уже знакомый мне магазинчик дамского белья, и где-то в отражениях зеркальных витрин — хотя, возможно, мне это лишь показалось, — мелькнула Эйлин.
Ко мне подошёл Берк — на этот раз без своей обычной брони, приятеля пригнали на вызов прямо из дома.
— Ну, как ты, Джек? Пособишь родному участку?
— Уже чужому, Виктор. Меня выперли в отставку. За проявленные героизм, самоуправство и пренебрежение интересами Родины.
— А… но… — в глазах Берка мелькнула растерянность.
— Конечно, помогу.
Берк вытянул из кармана полоску знакомых мне капсулок.
Я отмахнулся.
— Уже не нужно, Виктор. Я уже третий день не могу уснуть. Нервное перевозбуждение.
В глазах Берка мелькнул страх. Ну да, понимание того, что Стоун съехал с нарезки.
Может быть, он даже понял, что я задумал.
Впрочем, останавливать меня он не будет — в нашем расколотом на атомы отдельных людей обществе каждый умирает в одиночку.
А вместе — разве что на поминки собираются.
А может быть, Берк и не понял. Что ж… Будем считать, что так — не хочется, всё же, терять остатки
