Избранница Фортуны

– Ты едва понимал, что говоришь. И улегся спать на полу.

– Это из‑за болеутоляющего, а не от выпивки.

Я не набрался так, как твой муж и его нянька.
Его презрительный тон рассердил Мэгги.

– Если ты не был пьян, почему полез в драку?

– Твой муж никак не хотел униматься.

– Ты мог просто уйти, если понимал, что он не отвечает за свои слова.

– Я не сказал, что он не отвечал за свои слова.

Я только сказал, что он был пьян. А я принял достаточно, чтобы снизилась сопротивляемость к оскорблениям. Я потерял терпение, но контроль над собой не потерял. Мне нельзя, потому что при моих навыках я могу запросто убить человека. Поэтому и не пью слишком много – Я не дрался с тех пор, как стал профессиональным боксером.

– О, Финн будет польщен, узнав, что ты сделал для него исключение, саркастически заметила Мэгги.

– Поскольку пил я из‑за него, все как раз и сходится. Не буду отрицать, что получил большое удовольствие, задав ему трепку.

– Судя по последствиям, счет примерно равный, – фыркнула Мэгги, глядя на его перевязанную руку.

– Я сломал палец о его челюсть. – Ник блаженно улыбнулся, взбодренный приятным воспоминанием.

Мэгги поспешила сменить тему, вспомнив кстати его слова.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что пил из‑за него? Я думала… То есть ты разве был в клубе один? – Этот вопрос преследовал ее со вчерашней ночи.

– Ты имеешь в виду, не было ли у меня там свидания?

Он неожиданно сел на край кровати, и Мэгги пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не податься к нему, не дотронуться до теплой, блестящей кожи. Она не отводила от него широко раскрытых глаз. Разбитый рот иронически искривился.

– Нет, я был там не с женщиной. Я однолюб, Мэгги. Когда я хочу женщину, я хочу только одну. А на этот раз… ты знаешь, какую женщину я хочу. Поэтому, когда вышла встреча с этим болтуном, который нарывался на драку, с чего бы мне отказываться от случая дать выход своей досаде? Я могу выиграть бой, но перевес в войне все равно на его стороне. У него есть ты.

Мэгги сглотнула, отводя взгляд от его затуманенных желанием глаз.

– Но… Финн сказал, что вы дрались из‑за Лори.

– Верно. В конце концов, он не знает о нас с тобой, так? Я стукнул его разок за Лори… но все остальные тумаки были за тебя.

Мэгги побледнела.

– Ты мог убить его.

И снова эта ироническая улыбка.

– Решив тем самым свою проблему, не правда ли? Но нет. Я знаю свою силу.

Покидая ринг, я поклялся никогда больше не пускать в ход кулаки. Ты заставляешь меня хотеть многое из того, что я поклялся никогда больше не делать, Мэгги… – Его поврежденная рука коснулась ее подбородка, и она потянулась, чтобы оттолкнуть ее, но каким‑то образом руки их соединились.

Ник уставился на этот мимолетный союз, и Мэгги вспомнила, что потянулась изуродованной рукой. Ник уже видел ее, и, может быть, поэтому привычный рефлекс не сработал. – Хорошая пара, не правда ли? – проговорил он.

Она покачала головой, не зная, что сказать, чтобы не выдать своих чувств.

– Ты не должен находиться здесь.

– В твоей спальне? На твоей постели? Ведь это же все твое, правда, Мэгги?

У вас с мужем отдельные комнаты, отдельные гардеробы, отдельные ванные.
Нигде ни следа встреч, ни забытого носка, ни расчески. Даже дверь между вашими комнатами заперта.

– Ты высматривал? – возмутилась Мэгги, отдергивая руку.

– Я был заинтригован вашим домашним устройством. – Он пожал плечами, отчего под кожей заходили мощные мышцы.

– Финн и я уважаем личную жизнь друг друга, чего, очевидно, нельзя сказать о тебе. Не будешь ли любезен встать с моей кровати?

– Что ты делаешь, когда хочется близости, – просовываешь письменное приглашение под дверь?

– Не твое дело. Тебе не надо в офис или куда‑нибудь еще?

– Сегодня воскресенье, – напомнил он. – Не могу поверить, что такая страстная, чувственная женщина, как ты, может быть счастлива, ведя столь стерильный образ жизни.

– Я… я очень чутко сплю, а Финн храпит, – придумала на ходу Мэгги.

– Тебе не кажется, что простыни могут влиять на… на твой расстроенный сон?

– Что ты хочешь сказать? – растерянно спросила Мэгги, не сразу сообразив, на что он намекает.

– Цвет. Он немного… э‑э… нарушает цветовое решение. Все остальное так красиво подобрано…

Она совсем забыла об этом. Теперь ее лицо почти сравнялось цветом с простынями. Оставалось только делать хорошую мину при плохой игре.

– Мои старые простыни? – переспросила она, глядя прямо в его насмешливые глаза. – Они у меня уже столько лет!

Подняв бровь, он пощупал совершенно новый шелк.

– Я слишком хорошо воспитан, чтобы назвать тебя лгуньей.

– Ты только что сделал это! Если не намерен уходить, надень хотя бы рубашку, – сказала она, пытаясь увести разговор в сторону от спальных принадлежностей.

– Она в отвратительном состоянии. Подумай, какие разговоры пойдут, если я