– Думаю, ты несправедлив к Лори…
– Выбор за тобой, Коул. Ты можешь получить Лори или оставить за собой все остальное – свою компанию, пижонский образ жизни, привилегированное положение… – Издевательский ультиматум Ника не предполагал компромисса.
– А Мэгги… сохраню ли я и Мэгги, если оставлю Лори? – холодно спросил Финн.
– Захочешь ли, зная, что она любит меня? – глумился Ник с яростным торжеством победителя. Это было уже слишком. Мэгги вскочила с кровати. Как небрежно он заявил о ее любви, будто это уличная находка, которую он подобрал на всякий случай, а не редкий дар, достойный гордости и преклонения!
– Убирайтесь, вы оба! – завизжала она, отбегая в дальний угол комнаты. Вон из моей комнаты! Вон из моей жизни! – Она схватила туфельку.
– Мэгги, успокойся, я только хотел заставить его… – Финн нырнул под туфельку, ударившуюся о притолоку в считанных сантиметрах от его головы. За ней последовала другая. У Мэгги было достаточно боеприпасов. – Мэгги…
– Заткнись! Заткнись! Заткнись! – Три туфельки, запущенные в безупречном ритме, заставили Финна отступить в коридор. – Меня тошнит от твоих уверений, что все будет хорошо. Нет! Уйди и оставь меня одну!
Финн по опыту знал, что это мудрый совет. Ник не обладал таким преимуществом. Ошеломленное выражение его лица сменилось ликующим, подсыпав соли на открытую рану.
– Кажется, ты сделала выбор, Мэгги. – На его лице было написано самодовольство победителя. Он приближался к ней безбоязненно, улыбаясь, злорадствуя, как гордый захватчик. Да, он хочет ее сейчас… но что будет потом, если она сдастся? Ее любовь останется при ней, а его удовлетворенная гордость превратится в ненависть, желание – в презрение. И она останется ни с чем. Меньше, чем ни с чем, ибо в полной мере узнает, что потеряла.
– Да, я решила послать к черту вас обоих, – прошипела она, снова вооружаясь. Он продолжал приближаться, и она яростно метнула Один за другим свои снаряды; но не туфельки, попавшие в цель, а бешенство в ее голосе остановило Ника.
– Ты был маленьким развлечением, Ник, но теперь вечеринка закончена и пора расходиться по домам.
– Славный ход, Мэгги, – спокойно сказал он. – Но я не так доверчив, как твой муж. И от меня не так легко избавиться…
Но она все‑таки избавилась от него. Не благодаря лихорадочному потоку лжи, а потому, что заперлась в ванной и отказалась выходить. Она могла вызвать полицию, и Ник это понял.
– Я вернусь, Мэгги, – пригрозил он через дверь. – Не думай, что это конец. Ты можешь ненавидеть свои чувства ко мне, но не можешь избавиться от них. И я тебе не позволю. Можешь убегать, можешь прятаться, можешь строить из себя бессердечную, высокомерную суку, как будто я не знаю, что это только игра, – все равно ты никуда не уберешься от меня. Ты слышишь, Мэгги? Я вернусь за тобой, даже если придется пройти сквозь стену!
Громкое заверение. Она все‑таки убралась от него… в Америку, страну свободы!
Когда самолет начал снижаться, Мэгги разбудила Томаса и попыталась занять голову вместо страданий насущными заботами путешествия. Как пассажиры первого класса, они быстро прошли таможенный и эмиграционный контроль, и вдовец Томас оказался в объятиях своей дочери и двоих внучат, устроивших оглушительный визг при виде сувениров от Диснея. Мэгги помахала им из толпы и стала высматривать Сэма. Не найдя его, она уже подумала, не вернуться ли на терминал, чтобы обменять оставшиеся американские доллары на новозеландские деньги, когда у кромки тротуара рядом с ней со скрежетом затормозила машина. Чемоданы перелетели из тележки в багажник прежде, чем Мэгги пришла в себя от охватившего ее ужаса.
– Как ты смеешь? Кто дал тебе право? Вытаскивай немедленно!
Ник сунул ее в машину с той же сдерживаемой свирепостью, с какой управился с чемоданами.
– Милочка, в нынешнем своем настроении я могу делать все, что захочу!
Мэгги поверила. Они вылетели с временной парковки на такой скорости, что ее вжало в сиденье. Еще несколько резких переключений передач, и ее легкие пришли в порядок настолько, что можно было пробормотать:
– Сэм должен заехать за мной. Он будет беспокоиться.
– Ты хочешь сказать, что не имеешь привычки исчезать, когда взбредет в голову? – тихо прорычал он.
– Я… я не исчезала.
– А мне показалось – да. Я же сказал, что вернусь. Ты думала, это была шутка?
– Я… – Знает ли он? Лори разболтала? Поэтому у него такое жуткое настроение? Мэгги облизнула губы и решила осторожно выяснить:
– Я не была уверена… но мне нужно было уехать – это уже было запланировано;
– Кем? Престарелым Ромео? – проскрежетал он, отчаянно бросая машину из ряда в ряд.
Мэгги недоумевающе уставилась на него, потом вспомнила прощально‑благодарственный поцелуй с Томасом.
– Это мой адвокат.
– Ты путешествуешь со своим адвокатом? Впрочем, меня это не удивляет. У тебя такой талант создавать неприятности, что адвокат тебе, наверное, необходим так же, как другим женщинам – компаньонка.
– Я не скандалистка.
– Мою жизнь ты превратила в сплошной скандал. За короткое время нашего знакомства ты создала мне неограниченное количество проблем. Я не люблю, когда у меня перед носом захлопывают дверь, будто я бездомная собака, выпрашивающая кость.
– Я ушла в ванную, потому что мне надоело подвергаться хулиганским выходкам…
– Я не об этом. Это было несколько дней назад. Ни твой муж, ни ваш Пятница не сказали мне, что ты уехала. Я думал, что ты забилась в свою нору, трясясь, как трусливая…
– Я не трусиха! – Возмущение пересилило страх.
– Нет? Тогда почему ты улетела?
– Я не улетела, а полетела… – Момент откровенности был испорчен гудком сзади. Сигнал светофора сменился на зеленый, видимо, уже несколько секунд назад. Ник резко развернулся на сиденье и свирепо уставился на нетерпеливого водителя, который ответил грубым жестом. Какое‑то мгновение Мэгги казалось, что Ник сейчас выскочит из машины и учинит расправу. Он был на точке кипения. К счастью, он ограничился живописным ругательством, переключил скорость и бросил машину вперед. – Ник?.. Ник, это дорога не к моему дому… куда мы едем? Ник, ты не слишком быстро
