— Потому что таково их желание.
— Кто входит в семейный круг?
— Мать с отцом, сестра, которая прилетает из Портленда, двоюродные братья и, полагаю, еще кто- нибудь.
— Вы ведь тоже для него были семьей, во всяком случае, частью ее.
— Коллетт, я всего-навсего тут работаю. Вон в кабинете Барри сидит какой-то тип, который странно выражается и носит желтые подтяжки. Парня, лучше которого я мало кого знала в своей жизни, нынче хоронят. Тони полирует свои справки, будто это президентские послания «О положении в стране», а Кэрол только и думает, в какой дискотеке нынче вечером подберется лучшая коллекция сексапильных мудозвонов. Мне пусто без Дэйвида. Я бы поехала туда, если б они позвонили. Понимаете, Коллетт?
— Разумеется. Сочувствую. Я могу звонить?
Послышался безрадостный смех.
— У-в-а-ж-ь-т-е, — протянула Сент-Джон. — Звоните хоть каждый день, проверяйте, жива ли я еще.
Коллетт повесила трубку и обхватила себя руками: от последнего замечания Сент-Джон у нее дрожь пробежала по всему телу. Двое мертвых на одну контору. Осознание этого побудило ее начать заново обдумывать все произошедшее. Может, смерть Барри Мэйер не имеет абсолютно и однозначно ничего общего со шпионами и правительствами. Может, за ней стоит коммерция — просто и ясно. Может быть… может быть…
Много их, всяких «может быть».
17
Открывший дверь Эрик Эдвардс был облачен в белый гостиничный купальный халат с буквой «У» на грудном кармашке.
— Мисс Кэйхилл, проходите. Я на минуточку. Удалось к концу дня выкроить время для разминки. — Он исчез в спальне, оставив ее одну в гостиной.
На полу валялись полотенца с вытканными словами «СОБСТВЕННОСТЬ ГОСТИНИЦЫ „УОТЕРГЭЙТ“», а на них — небольшой набор гантелей. Радио доносило звуки супермодного рока. Одежда разбросана по всем столам, стульям и прочей мебели.
В дверь постучали, и она открыла. Молодой латиноамериканец вкатил тележку, развернул у нее створки, скоренько разложил салфетки, серебряные приборы и вручил Коллетт чек.
— Я не… Да, давайте. — Она подписалась именем Эдвардса и дала доллар на чай.
Эдвардс появился из спальни — уже в брюках. Кэйхилл не могла сразу же не обратить внимания на верхнюю, обнаженную, часть его туловища: мощные мускулистые руки и грудь, подобранная талия с животом, и все это цвета меди.
— Так, уже доставили, — сказал он. — Я вам должен что-нибудь?
— Нет. Я расписалась.
— Добро. Что ж, позвольте мне одеться. Будьте как дома.
— Вам налить чего-нибудь?
— Да, будьте любезны. Просто джин со льдом. Бутылка вон там. — Он указал на шкафчик, где стояла наполовину пустая бутылка с джином.
Эдвардс ушел в спальню, а Кэйхилл приготовила напитки. Когда он снова присоединился к ней, то был одет в белую шелковую сорочку с монограммой и легкие желтые штиблеты. Она вручила ему стакан с джином. Он поднял его и провозгласил:
— Помянем Барри Мэйер, дьявольски красивую леди. — И выпил.
Кэйхилл последовала его примеру и слегка поморщилась.
— Прошу прощения, что приходится вот так, на бегу. — Он смахнул с кушетки одежду с журналами, и они сели. — Скажите, есть что-нибудь новое о Барри?
— Новое? Нет. Полагаю, вы слышали, что вчера вечером убили ее помощника?
— Нет, не слышал. Которого из помощников?
— Дэйвида Хаблера.
— Что вы говорите! Он и впрямь ей нравился. Его убили?
— Так полиция утверждает. Случилось это в Росслине. Кто-то проткнул ему сердце острым предметом.
— Господи Иисусе!
— Считают, что мотив — ограбление, поскольку пропали бумажник и кредитные карточки Дэйвида, только для меня это не доказательства.
— Да, похоже, что не доказывает. Вот ирония судьбы: двое умерли так быстро друг за другом.
Коллетт кивнула.
Он взглянул прямо ей в глаза и сказал:
— Мне без Барри тоскливо. Мы уже собирались все официально оформить.
— Вы намеревались пожениться? — воскликнула пораженная Кэйхилл.
— Может, «намеревались» не совсем то слово, но продвигались, в общем, в этом направлении. — Он улыбнулся. У него была очаровательная улыбка: подкупающе откровенная улыбка маленького мальчика. — По тому посланию, что я на вашем автоответчике оставил, вы, должно быть, меня за студента-желторотика приняли. Я целую вечность пробивался по телефону в Будапешт, а когда пробился и оказался один на один с этой зловредной машиной, то принялся мямлить невесть что. Мне было очень горько.
— Могу представить, — сказала Кэйхилл. — Вы когда ее в последний раз видели?
— За неделю или около до того… Если честно, то между нами небольшая кошка пробежала, и мы собирались удрать куда-нибудь дней на несколько, чтобы поставить все на свои места. Она собиралась приехать на БВО по возвращении из Венгрии. Уже никогда она туда не приедет, вот ведь как, а?
В ответ Кэйхилл молча наполнила стаканы. Она глубоко вздохнула и выдавила из себя улыбку. Все мысли ее были о положении, сложившемся на данный момент, все те же старые мысли, что терзали ее в последние дни при каждой встрече. Знал ли он, что она работает на ЦРУ? Напомнила себе, что с утра
«Пока не будем, — решила она, — не то время».
— Итак, говоря о чем полегче, — сказал Эдвардс, — вы отправляетесь в мою крохотную частичку мира на отдых.
— Да, хочу вот. — Она совсем забыла об этой стороне своей встречи с ним.
— Какие-нибудь планы уже есть?
— По правде сказать, нет. Решила-то в последнюю минуту. Думала даже сходить в бюро путешествий, а потом вас вспомнила. Барри говорила, что вы знаете БВО, как никто другой.
— Это неправда, но я многое узнал, обходя на парусах эти острова. Желаете шикануть? Острова Перта, «Литтл-Дикс», залив Бирас-Крик. Хотите чуть побольше жизни? «Трэйдвиндз», Биттер-Энд. Есть намерение вкусить настоящую туземную жизнь? К Энди Флаксу в Рыбачью Бухту, на Стоянку Дрейка или остров Москито. Выбор обширен, а промеж ними — и того больше.
Остров Москито, подумала она, место встреч по «Банановой Шипучке» на самом высоком уровне.
— А вы бы что посоветовали?
— Мой дом всегда к вашим услугам.
Неужто все сложится так легко?
— Или, — продолжал он, — одна из моих яхт, когда есть хоть одна свободная. Я обещал вам суточную прогулку под парусами. С тем же успехом можете оставаться на борту, сбережете немного денег.
