– Не часто сталкиваетесь? Да ведь он заправляет там у вас всеми делами! Мы вообще говорим об одном или о разных БКЕ?
И еще:
– А как дела у Саймона Фробишера?
– Да как всегда, все по-старому.
– Погодите, кто-то говорил, что его отправили домой. Да, точно, я вспомнил. Как же получилось, что вам это неизвестно?
Затем следуют обвинения в самозванстве, военная полиция, схватка и тюремная камера.
Тюремное заключение было единственным, чего Вольф по-настоящему боялся. Он отогнал от себя тревожные мысли и заказал еще порцию виски.
Полковник, с которого градом катил пот, вошел в помещение бара и встал у стойки рядом с табуретом, на котором сидел Вольф. Он позвал бармена: «Ezma». По-арабски это означало что-то вроде «эй, ты» или «послушай», но все англичане почему-то думали, что это значит «официант». Полковник взглянул на Вольфа.
Вольф вежливо кивнул и произнес:
– Сэр.
– Снять головной убор в помещении, капитан, – сердито сказал полковник. – Что это вы себе позволяете?
Вольф снял фуражку, молча проклиная себя за оплошность. Полковник заказал пиво. Вольф отвернулся.
В баре находилось пятнадцать или двадцать офицеров, но ни один из них не был знаком Вольфу. Ему нужен был один из восьми адъютантов, которые выходили из генштаба каждый день в полдень с портфелем в руке. Он запомнил их лица и узнал бы любого из них сразу. До того, как прийти сюда, он уже побывал в отеле «Метрополитен» и клубе «Тэрф», но безуспешно. Он собирался посидеть здесь еще с полчаса и затем отправиться в Офицерский клуб, спортклуб Гезира и даже Англо-египетский союз. Если сегодня ничего не получится, он повторит заход завтра – рано или поздно один из этих ребят ему попадется.
А тогда уж все будет зависеть от него самого.
Его план вселял надежду на успех. Военная форма Вольфа внушала доверие. Как все военные в чужой стране, они наверняка были одиноки и изголодались по женщинам. Соня, вне всякого сомнения, была очень привлекательной женщиной – в любом случае средний британский офицер просто не сможет устоять перед чарами этой восточной соблазнительницы.
Если же адъютант, с которым он познакомится, все же сможет устоять перед таким искушением, он оставит его в покое и будет искать другого, который не устоит. Вольф, правда, надеялся, что до этого не дойдет.
В бар вошел майор, невысокого роста, очень худой, лет на десять старше Вольфа. Сеточка лопнувших кровеносных сосудов на щеках указывала на его пристрастие к выпивке. У него были выпученные голубые глаза, а песочного цвета волосы гладко прилизаны.
Каждый день в полдень он выходил из генштаба и с портфелем в руке шагал по направлению к зданию без вывески на площади Шари Сулейман-Паши.
У Вольфа екнуло сердце.
Майор подошел к стойке, снял фуражку и окликнул бармена:
– Ezma! Виски. Без льда. И побыстрее, – он повернулся к Вольфу. – Проклятый климат, – завязал разговор майор.
– Другого здесь не бывает, сэр, – ответил Вольф.
– Вы правы, черт возьми. Меня зовут Смит. Я из генштаба.
– Рад знакомству, – произнес Вольф.
Он знал, что, поскольку Смит каждый день ходил из генштаба в другое здание, он не мог быть сотрудником генштаба. Мысленно он задал себе вопрос: «Почему майор лжет?» Но оставил вопрос на потом и представился:
– Меня зовут Славенбург. Я из БКЕ.
– Вот и отлично. Выпьем еще по одной?
Завязать разговор с офицером оказалось не так сложно, как Вольф предполагал.
– Благодарю вас, сэр, – сказал он.
– Что вы заладили – «сэр» да «сэр». Бар не место для телячьих нежностей.
– Согласен. – Вот и еще одна ошибка.
– Что будете пить?
– Виски с водой, пожалуйста.
– На вашем месте я не стал бы пить эту воду. Говорят, ее берут прямо из Нила.
– У меня, наверное, уже иммунитет к ней, – улыбнулся Вольф.
– Все здесь мучаются с желудком. Вы, наверное, единственный белый человек, который избежал этого.
– Я родился в Южной Африке, а в Каире живу уже десять лет.
– В Африке? – переспросил Смит. – Вы говорите с каким-то акцентом.
– Мой отец голландец. Мать англичанка. В Южной Африке у нас есть ранчо.
Смит взглянул на него с участием.
– Вашему отцу не позавидуешь. Фрицы заняли всю Голландию.
Эта мысль не приходила Вольфу в голову.
– Он умер, когда я был еще мальчишкой, – нашелся он.
– Плохо дело. – Смит опорожнил свой стакан.
– Еще по одной? – предложил Вольф.
– Спасибо.
Вольф заказал еще. Майор угостил его сигаретой, Вольф отказался.
Смит жаловался на плохую кормежку, на дефицит выпивки в барах, на слишком высокую квартирную плату и на грубость официантов-арабов. Вольфа подмывало объяснить, что кормежка была плохой оттого, что он предпочитал английскую, а не египетскую кухню; что выпивки не хватало потому, что в Европе шла война; квартирная плата была непомерной из-за тысяч иностранцев, таких, как Смит, которые наводнили город; и что официанты были невежливы с ним потому, что он не удосужился даже выучить несколько вежливых обращений на их языке. Но вместо этого прикусил язык и сочувственно кивал головой.
В то время как Смит продолжал перечислять свои жизненные неудобства, Вольф через плечо своего собеседника увидел шестерых военных полицейских, которые входили в бар.
Смит заметил, как Вольф изменился в лице, и спросил:
– Что это с вами? Увидели привидение?
Среди вошедших полицейских были: представитель сухопутных войск, патрульный офицер ВМС в белых гетрах, австралиец, новозеландец, южноафриканец и офицер полка гуркхских стрелков. У Вольфа возникла безумная мысль вскочить и убежать. Какие вопросы они могут ему задать? И каковы будут его ответы?
Смит обернулся, увидел входящий патруль и сказал:
– Обычная ночная проверка: ищут пьяных офицеров и немецких шпионов. Но это бар для офицерского состава, здесь они нас не тронут. А что вы так волнуетесь? Вы что, тут без разрешения?
– Нет, нет, – поспешно сказал Вольф. – Просто вон тот, из ВМС, похож на парня, которого я когда-то знал и который погиб под Галфайей.
Он не сводил глаз с патрульных. На них были стальные шлемы, и у каждого на боку в кобуре висел пистолет. Что, если они будут проверять документы?
Смит уже забыл о них. Он говорил:
– А слуги! Чертовы бестии. Я уверен, что мой слуга разбавляет мой джин водой. Но я его поймаю на этом. Я налил специальный раствор в бутылку из-под джина – знаете, это такая дрянь, которая мутнеет от воды. Пусть он только попробует его разбавить. Ему придется купить непочатую бутылку джина и сделать вид, что ничего не было. Ха-ха! Это научит его кой-чему.
